Отдавая должное великому национальному творчеству и в том числе Вагнеру, Верди не любил его эпигонов. Их музыку он называл до такой степени преувеличенной и напыщенно-вздутой (grossa е gonfia), что она «лопается и ничего не дает» (scoppia е non produce) (письмо 1896 года, 17 апреля).

Об отношении Верди к французской музыке говорит письмо к Du Locle¹, написанное не без яда:

«Я не композитор для Парижа. Я не знаю, есть ли у меня талант, но знаю, что мои идеи в деле искусства сильно отличаются от ваших. Я верю во вдохновение, вы же — в фактуру. Я принимаю ваш критерий в обсуждении, но я хочу энтузиазма, которого вам не хватает, чтобы чувствовать и судить. Я хочу искусства, в чем бы оно ни проявлялось, а не l’amusement², не ловкости мастерства или системы, что вы предпочитаете», и т. д.

Особое место занимает целая серия писем из Epistolario Верди, свидетельствующая потомству о необыкновенной нравственной чистоте Верди. Благородная суровость характера, лояльность, прямота, отсутствие всякого пустого тщеславия, зависти, пустословия, страсти к денежной наживе и параллельно исключительная деликатность, корректность, благородная гордость артиста.

Верди никогда не мог понять, как мог Вагнер с такой свободой пользоваться кошельком Листа, Мейербера, баварского короля. Его гордость возмущалась всякой протекцией, и суровая львиная голова никогда не сгибалась ради успеха его произведения.

Строгость суждений никогда не (расходилась с делом и была одной из главных причин сильнейшего раздора с родным Бусетто.

Глубоко возмущенный вульгарным вмешательством в его личную жизнь и злословиями насчет его отношений к певице Strepponi, ставшей впоследствии его женой, оскорбленный до глубины души попреками денежной помощью, оказанной ему земляками в юные годы, Верди пишет (1865 г.):

«Я знаю, что многие, говоря обо мне, переносят из уст в уста фразу и смешную, и недостойную: его сделали мы. Повторяю, что это и смешно, и недостойно. Смешно потому, что я мог бы ответить: «Почему же вы не создали других?» Недостойно потому, что оказанная мне помощь была оставлена мне по завещанию».

Далее Верди подводит счет за четыре года стипендии по 25 франков в месяц и говорит, что то, что он сделал, прославив итальянское имя по всему свету, стоит этих полученных им 1200 франков.

Эта неожиданная гордая фраза, вызванная справедливым негодованием, несомненно вытекла из той же исключительной добросовестности, с которой Верди, чувствуя себя не подготовленным к парламентской деятельности, отказался от депутатского мандата, принятого им по настоянию Кавура.

_________

Но музыка, говорите вы, еще изменится: переменные веяния будут без конца поднимать и опускать чаши весов. Это так.

¹Дю Локль — автор либретто оперы Верди «Дон Карлос».

² а не развлечения.

Леонид Витальевич Собинов

(Из воспоминаний о друге)

С. МИГАЙ

Леонид Витальевич Собинов... У кого из людей моего поколения при этом имени не забьется радостно сердце! Все, кому лично довелось знать этого светлого и обаятельного человека, вспоминают его с чувством благодарности за те впечатления, которые вынесли от общения с ним.

Леонид Витальевич был прежде всего артист-гражданин, художник-патриот. Он никогда не отделял искусство от общественной жизни. На фотографии, подаренной другу и товарищу по работе — тенору А. Богдановичу, он написал: «Искусству и общественности надо служить одинаково и разумением, и восхищением».

В письмах и записях Собинова есть немало страниц, рисующих замечательного русского певца как человека, живо откликавшегося на все события политической жизни страны.

...Тяжелые дни разгрома революции 1905 года. Разгул реакции. Собинов в то время был в Италии, на гастролях в Миланской опере. Но, живя вдали от Родины, он глубоко переживал грозные события, происходившие в России. Он был угнетен поражением революции, однако твердо верил, что справедливость восторжествует. В письме от 25 декабря 1906 года читаем: «Гроза прошла и, конечно, надолго. К несчастью, она не принесла того очищения воздуха, ради которого жертвовали собою чистые, благородные люди, но все равно победа, одержанная правительством, такого сорта, что за нее долго придется давать отчет перед народной совестью...» И далее, там же: «Правительство одержало победу, это правда, но победу постыдную, которая все равно не спасет от кризиса, от краха. И это будет великий день отмщения! Я хотел бы его увидеть, хотел бы дожить до этого дня...»

Собинов не только дожил до «великого дня отмщения». Он стал пламенным поборником нового искусства горячо любимой им Родины. После Великой Октябрьской революции перед ним открылись широчайшие возможности творческой и общественной деятельности.

В 1919–1920 гг. Леонид Витальевич работает на Украине. Он возглавляет Всеукраинский Комитет искусств. Много выступает в частях Красной Армии и Красного Флота. Поет в опере.

В 1921 году Собинов возвращается в Москву. Получает назначение на пост директора Большого театра; но, несмотря на перегруженность, он по-прежнему с увлечением занимается артистической деятельностью.

В этот период формируются его взгляды на развитие искусства в молодом Советском государстве. «Пролетариату, до сих пор занятому непрерывной борьбой на внешних и внутренних фронтах, еще предстоит задача пересмотреть все элементы мирового искусства во всех его достижениях, выбросить все ненужное, сомнительное и только на истинно художественном фундаменте сказать свое новое слово, построить новое, пролетарское, социалистическое искусство», — говорил он (из речи Л. В. Собинова 18 июня 1921 года в Большом театре).

Значительны его мысли об отношении к труду: «Нет и не может быть плодотворной работы, если все трудящиеся не объединены общим чувством долга, сознанием общей ответственности. А этот долг, эта ответственность зовут свято соблюдать профессиональную дисциплину и твердо помнить, что уменье подчинить частные, отдельные интересы общему началу, началу коллективности, есть верный залог успеха».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Леонид Витальевич Собинов

(Из воспоминаний о друге)

С. МИГАЙ

Содержание