Выпуск № 6 (163) | 1952 - страница 40

именно является достоверным в вышеупомянутой статье, тем более что возвращение Контского и все высказанное им ни в малой мере не разубедили меня, а, наоборот, укрепили в моих подозрениях. Я рассчитываю на Вашу доброту, на то, что Вы не откажетесь помочь мне узнать правду. Никто кроме Вас не сможет так легко спасти меня от опасности оказаться в смешном положении, которое угрожает мне, если я поддамся на заигрывания моего собрата.

Я буду очень счастлив прислать Вам свою оперу, которая с тех пор, как Вы просматривали ее, подверглась многим изменениям, пошедшим ей на пользу. Но я не смею тщетно предаваться мечтам, что постановка «Гальки» даст мне возможность вновь увидеть Вас и провести несколько таких же минут, как те, которые Вы подарили мне и благодарное воспоминание о которых осталось у меня на всю жизнь.

Смею надеяться, что во всяком случае Вы не откажетесь написать мне несколько слов в ответ и простите мне ту полную откровенность, с которой я обращаюсь к Вам, в такой же мере рассчитывая на Ваше расположение ко мне, в какой я хочу заслужить его.

Тысячу и тысячу раз обнимаю Вас.

С. Монюшко

Моею оперой интересуется г-н Федоров (как говорит К.).

Прошу Вас сообщить мне адрес моего неоценимого Бенедиктова. Ведь это на его безграничную любезность я могу рассчитывать в случае, если перевод окажется необходимым.

Варшава, улица Вежбова № 2

Как видно по содержанию письма, оно было написано уже после варшавской постановки «Гальки», премьера которой состоялась 1 января 1858 года, но до 14 января 1861 года — даты открытия Варшавского музыкального института (консерватории), организованного упоминаемым в письме польским скрипачом и музыкальным деятелем Аполинарием Контским. Правильнее всего отнести это письмо к концу лета 1859 года, так как именно тогда Контский вернулся в Варшаву из Петербурга, где он хлопотал о разрешении организовать институт (оно было дано 28 августа 1859 года).

...

Последняя страница письма Монюшко к Даргомыжскому

Напряженность отношений между Монюшко и Контским объясняется принципиальными соображениями, руководившими Монюшко как в творчестве, так и в музыкально-публицистической его деятельности.

Нет надобности отрицать заслуги Аполинария Контского в музыкальном исполнительстве и педагогике. Но следует вместе с тем отметить, что его сочинения (так же как и сочинения его брата — пианиста-виртуоза Антони Контского) не отличались высоким вкусом. Монюшко дал в печати резко отрицательную оценку пьесам Контских.

В письме Даргомыжскому Монюшко с полной откровенностью описал создавшуюся ситуацию, подчеркнув, что ему меньше всего хотелось бы пользоваться посредничеством Контского в переговорах о постановке «Гальки» в Петербурге.

Письмо содержит косвенные указания на то, что Даргомыжский прежде просматривал партитуру «Гальки» (в письме речь идет уже о «варшавской», четырехактной редакции).

Заслуживает внимания в публикуемом письме Монюшко упоминание о Бенедиктове. Это Владимир Григорьевич Бенедиктов, известный поэт, который перевел на русский язык почти всего Мицкевича, в том числе и те стихотворения его, которые положил на музыку Монюшко. Созданный польским композитором во второй половине 60-х годов вокально-симфонический цикл «Крымские сонеты» (слова Мицкевича) исполнялся в России в переводах Бенедиктова. На тексты Бенедиктова написаны некоторые песни Монюшко.

Обращался Монюшко к произведениям и других русских поэтов. Нельзя не отметить в вокальной лирике польского композитора «Песню бобыля», написанную на потрясающий своей обличительной силой текст никитинского стихотворения¹.

Не случайно к этому стихотворению обратился автор «Гальки». Напомним, что опера эта явилась непосредственным откликом на краковское восстание 1846 года и на развертывавшееся затем освободительное движение польского и украинского крестьянства. По замыслу Монюшко и его либреттиста Вольского, «Галька» должна была заканчиваться сценой крестьянского восстания, от которой, однако, по цензурным соображениям пришлось отказаться.

Патриотическая направленность творчества Монюшко ярко проявилась в стремлении воплотить в музыке образы народно-освободительного движения и в его борьбе за национальную самобытность польской музыкальной культуры, за последовательное развитие ее народных истоков.

В этой борьбе Монюшко опирался на поддержку авторитетнейших русских музыкантов, передовых кругов русской общественности, а также на опыт русской музыкальной культуры. Все это помогло польскому композитору создать подлинно классические образцы национально своеобразной польской оперы и песни. Ни Стефани, ни Эльснер, ни Курпиньский не разрешили этой трудной задачи, хотя и сыграли известную роль в качестве предшественников Монюшко.

Решающее значение для формирования творческого облика автора «Гальки» имела «живительная сила» (вспомним еще раз это прекрасное определение Серова) народного творчества, к истокам которого направляли Монюшко его демократические взгляды и убеждения. Монюшко постиг и глубоко осознал величие Шопена как гениальнейшего выразителя творческой мощи польского народа. Вместе с тем в бессмертных творениях Глинки и его продолжателей он нашел путеводные указания для развития польской музыкальной культуры.

Монюшко понимал значение русской музыкальной классики для развития музыкальных культур братских славянских народов. Он с детства полюбил песенное творчество не только польского, но и русского, украинского и белорусского народов. В его музыке сочетались родственные интонации западнославянской и восточнославянской песенности. Это еще более приближало Монюшко к русской музыкальной культуре, к ее великим мастерам.

Еще при жизни Монюшко творческие, общественные и личные связи передовых русских и польских музыкантов отличались прочностью и многообразием. В состав профессуры Петербургской консерватории вошел знаменитый польский скрипач Генрик Венявский, а среди первых профессоров Московской консерватории был его брат, пианист Юзеф Венявский. В России получали образование многие польские музыканты. В развитии и укреплении русско-польских музыкальных связей серьезное значение имела не только композиторская, но и общественно-педагогическая деятельность Монюшко. Несмотря на то, что причины, изложенные им в приведенном письме к Даргомыжскому, побудили его вначале отклонить предложение Контского войти в состав профессуры Варшавского музыкального института², Монюшко все же согласился впоследствии вести класс композиции в этом институте, ибо, как всегда, принципиальные соображения у него взяли верх над личными. Он хорошо понимал, какое значение для судеб польской музыки имеет воспитание молодых кадров. Своим ученикам он стремился прививать любовь к народному творчеству, вооружать их знанием клас

_________

¹ Автограф хранится в Государственном Центральном музее музыкальной культуры в Москве.

² В списке педагогов института, опубликованном Контским в «Варшавской газете» в 1860 году, имя Монюшко отсутствует.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

...

Последняя страница письма Монюшко к Даргомыжскому

Содержание