Но это впечатление весьма обманчиво: на всем расстоянии от Калача до станицы Цимлянской рубят лес, очищая фарватер для будущего пароходства. В этой работе принимает участие почти все население, проживающее на донских берегах. Множество станиц уже переехало из этих мест, и мы не раз с удивлением видели, как несколько тракторов тащат на деревянных салазках целый дом — это казачьи станицы переезжали из затопляемых мест на новое, более благоустроенное местожительство.

— Где мы будем сегодня обедать? — спросил я у моториста катера.

— Если станица Нижне-Чирская еще не переехала, там есть чайная, — невозмутимо ответил наш водитель Михаил Назарович, не повернув даже головы от штурвала...

Но мы опоздали. Через несколько часов мы увидели только место, где раньше стоял Нижний Чир. Этот поселок, районный центр Сталинградской области, переехал на гору и уже начал строиться по новому генеральному плану. В центре будет воздвигнуто двухэтажное здание — Дворец Советов. На берегу проектируется постройка стадиона, речного порта и пляжа.

На одной из новых улиц перемещенной станицы Ново-Суворовской, пока еще отстоящей от воды не менее чем на полтора километра, висит дощечка с надписью «Набережная». Все предусмотрено грандиозным планом нового строительства — вода сюда придет!

...Останавливаемся у причала небольшого дома отдыха, расположенного в очень живописном месте. Тут сейчас отдыхают трудящиеся Сталинграда. Из бесед с отдыхающими выясняется, что прибрежная часть этой здравницы через несколько недель тоже «поедет наверх».

Поздним вечером показались бесчисленные огни Ново-Соленовска. Мы приближаемся к стройке Цимлянского гидроузла — одного из грандиознейших сооружений нашей современности.

Утром при ярком свете сентябрьского солнца мы увидели всю панораму строительства с многометровой высоты железнодорожного моста. Начальник одного из участков Ф. Рещиков рассказывает нам:

— Длина Цимлянской плотины — тринадцать с половиной километров... Если собрать всю арматуру, пошедшую на сооружение плотины Цимлянского гидроузла, и выставить в одну линию, то получится стальной забор в пять тысяч километров, т. е. равный расстоянию от Москвы до Ашхабада!

Строительство раскинулось на огромном пространстве. Одновременно с гидроэлектростанцией возводится большой благоустроенный город.

Вечером мы выехали в один из районов к строителям. Бесчисленные грузовики шли один за другим. Регулировщики, освещенные яркими лучами прожекторов, указывали дорогу этому нескончаемому потоку автомашин, нагруженных всем, что производят заводы страны для великих строек коммунизма. Вспомнились фронтовые дороги 1942 года. Та же серая лента машин, то же ощущение великолепно организованной силы. И вот через десять лет мы опять на таких дорогах, но уже на трудовом фронте — на дорогах, ведущих к коммунизму.

В Ростове состоялась последняя наша творческая встреча — встреча с молодежью города, организованная редакцией газеты «Большевистская смена».

В зале молодые рабочие Ростсельмаша, студенты университета и педагогического института, курсанты мореходного училища с интересом слушают наши рассказы о поездке из Москвы до Ростова через великие стройки.

Долго будет помниться эта поездка. Сейчас члены нашей небольшой группы работают над произведениями о Волго-Донском канале. Л. Бакалов написал цикл песен под названием «Волго-Донской фронт труда». А. Коваленков пишет книгу стихов о Волге и Сталинграде. Мною написано несколько песен — «Чайка в степи», «Как приехал казак», «Голубая магистраль». В работе — песни на слова ростовских и сталинградских поэтов.

Сигизмунд Кац

Музыкальная школа в совхозе

По плотно укатанному снежному насту широкого шоссе скользят розвальни. Их обгоняют автобус, грузовики, легковые машины. По одну сторону дороги — дома совхоза, штабели кирпичей: здесь круглый год идет большое строительство. Со стороны совхозных полей появляется шумная ватага ребят.

— Куда спешите? — окликает детей прохожий.

— В музыкальную поступать!

— Да вы ж дальние! Как ходить будете за пять километров?

— Ничего, пробежим.

— Да поступать-то осенью надо...

— Ничего, нам обещали...

Чем ближе к скромному двухэтажному дому совхозной музыкальной школы, тем меньше шума. То ли волнение от предстоящей встречи с незнакомыми педагогами, то ли зародившееся опасение — а вдруг и вправду не примут в школу? — заставляет ребят утихомириться...

Поздний не по правилам прием, быть может, и мешает нормальному течению учебного процесса, но зато в этом необычном приеме есть нечто драгоценное для самой школы — свидетельство непрерывного роста ее популярности в большой округе. Как магнит, притягивает школа к себе все большее число детей, поступающих в музыкальную семилетку, и все больше взрослых — на курсы общемузыкального образования.

Всего каких-нибудь пять лет назад встречались люди, которые смеялись над учениками и педагогами: «Тоже нашли занятие для деревенских ребят — музыка!» Но, как всегда бывает в нашей стране, живые ростки нового все глубже пускали корни в почву. Педагоги и родительский комитет школы терпеливо разъясняли окружающим смысл и значение музыкального образования в деревне.

Многообразны были формы этой работы. И самой действенной оказались концерты учащихся. Первые из них были даны в поле. Мальчики и девочки со своими инструментами во главе с педагогами, в сопровождении одного-двух членов родительского комитета переходили от одного полевого стана к другому и в обеденный перерыв играли на баянах, скрипках, виолончелях. И люди, еще недавно иронизировавшие по поводу музыкальной школы, убеждались, что дети заняты не «баловством».

Вечерами, когда гасла поздняя летняя заря, на дом к рабочим шли добровольные агитаторы из числа педагогов и учащихся. Шли туда, где были способные дети, чтобы уговорить родителей отдать их в школу, а иногда и просто для гого, чтобы рассказать о целях и задачах музыкальной семилетки или пригласить в школу, где бывают интересные доклады о композиторах, вечера, посвященные классикам мировой музыкальной культуры.

Число учеников совхозной музыкальной школы выросло с 47 до 90, 120, 165 и наконец достигло 216. К классам фортепиано, скрипки, баяна прибавились классы виолончели, альта, контрабаса. Был создан и класс ансамбля. А для взрослых, тоже потянувшихся к серьезной музыке, создали, кроме того, вокальный отдел. И теперь ставшие популярными концерты музыкальной школы совхоза «Люберецкие поля орошения» разнообразны и содержательны.

Совхозная музыкальная школа никогда не остается равнодушной к искреннему желанию ребенка учиться музыке.

Так появляется в школе и знакомая нам компания детворы, среди которой мы видим дочь совхозной уборщицы и совхозного возчика Люсю Полякову. Она будет учиться играть на виолончели. Учитель, он же директор музыкальной школы, на первом уроке сыграл ей несколько простеньких виолончельных пьес, и, когда у девочки разгорелись глаза и она начала тихонько хлопать в ладоши в такт «Камаринской», Н. Худолей сказал:

— Видишь, как по-разному играет виолончель? Иногда кажется, что у нее человеческий голос и что она говорит или, скорее всего, поет... Вот послушай: будто бас. И сердитый! А вот кто-то радуется. Правда? А теперь слушай внимательно, и ты узнаешь, какие бывают звуки. Вот до. Соль. Ре. Ля. Запомнила?

Педагог вновь извлекает эти же звуки, и Люся тихо, робко, но совершенно правильно повторяет: «До. Соль. Ре. Ля». Урок шел, ребенок запоминал каждое слово учителя, который объяснял, как

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Сигизмунд Кац

Музыкальная школа в совхозе

Содержание