Выпуск № 8 (14) | 1934 - страница 5

янию малосодержательно-сентиментальной лирики. Существенным недостатком этой картины является также рыхлость и неровность сюжетного развития либретто и всей музыкальной композиции.

Картина четвертая. Опочивальня Шуйского, похожая на лавку с товарами. Царь Шуйский, купец-шубник. На лавках сидят четыре князя в кольчугах и шлемах. Входит Шуйский, за ним патриарх Гермоген и дьяки.

Картина начинается гротесковым квартетом князей (Трубецкого, Голицына, Димитрия Шуйского и Куракина). Приводим отрывок из квартета:

Мы вышли в поле,
Светало еле.
Два дня не спали.
Два дня не ели.
Я вышел слева,
Я вышел сбоку,
Я стал у леса, Я — за осоку.

Пустили стрелы,
Огнем пальнули.
Трава горела.
Свистали пули.
Я гикнул: люди!
Я гикнул: братцы!
Я гикнул: будем!
Я гикнул: драться!

Прим. 11

В изображении князей менее всего исторической правды. Образы умышленно взяты иронически-гротескно. Они показаны безгранично тупыми, грубыми, чем разоблачается и снижается все их духовное «величие». По музыке и тексту квартет можно отнести к одним из колористически-ярких моментов оперы.

Следующей фразой характеризуется появление протопопа Терентия:

Прим. 12

Сладкоречивость монаха схвачена композитором весьма удачно. Протопоп рассказывает о видении, приснившемся «некоему мужу духовному». Видение сулит божий гнев боярам, царю и духовенству за тяжелое положение обнищавшего, эксплуатируемого народа. Патриарх делает вывод: «Смысл видения прост — повелевал Христос всему московскому населению покаянный пост», на что Шуйский цинично замечает:. «... Ладно! Подбавим к пороху ладана».

Образ Шуйского является одним из самых ярких и социально-заостренных во всей опере. Он противостоит традиционно установленному портрету льстивого, худенького, похожего на дьяка придворного «деятеля». В «Камаринском мужике» Шуйский показан грубым мужиковатым купчиной (а 1а Распутин), царем-шубником. Он живет в шубной лавке. Он хитер, жесток и прямолинейно груб. Музыка еще ярче подчеркивает в речитативе своеобразную характерность его речи.

Так, после квартета князей, царь спрашивает: «Но, но... И что ж?!!» Князья: «Нам было б ударить не в лоб, а с тыла. Не то бы было!...» Царь: ...«бы было! А что сейчас? Гостей встречать? Москву сдавать?..

Прим. 13 а

Прим. 13б

После арии Шуйского (о крепости российского царства) выступает Терентий. Он читает «подметное письмо» Болотникова «подневольным людям» с призывом к восстанию. Шуйский придумывает выход: .«А мы еще круче письмишко загнем, — пиши!» По указке царя, дьяк пишет подложное письмо, якобы от имени Болотникова, зовет народ к насилию, грабежу, к разбою. Шуйский умышленно вытравливает социальный смысл призыва Болотникова. Он хочет тем самым разорвать наметившиеся было связи между Болотниковым и определенными слоями дворян и боярства, недовольных Шуйским. Подложное письмо сопровождается музыкальной фразой разрабатывающей тему, впервые появляющуюся в увертюре:

Прим. 14

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 11

Прим. 12

Прим. 13 а

Прим. 13б

Прим. 14

Содержание