Отмечу еще одно характерное явление, присутствующее во многих произведениях на советские темы: мы в нашей новой музыке еще много шумим, много кричим. Возьмите финалы большинства прослушанных кантат и немногих симфоний: в них использована максимальная, предельная звучность инструментов и человеческих голосов. При этом средний регистр, самый выразительный и в человеческом голосе, и в любом инструменте, используется, за редким исключением, мало. Кричащая звучность медных и ударных инструментов, в свое время возводимых формалистическим направлением в ранг самых «нежных», и сейчас еще перегружает некоторые хорошие произведения или отдельные их части. Это имеет место и в увертюре Арутюняна, и в скрипичном концерте Бабаджаняна, и в оратории Мшвелидзе, и в некоторых номерах сюиты Кара Караева; однообразная динамическая звучность во многом портит впечатление от оратории Власова и Фере. Тов. Анисимов отмечает в ряде новых музыкальных произведений проявление прогрессивного творческого новаторства.

И Шостакович в «Песне о лесах», и Волошинов в сонате для скрипки, и, особенно, в своем новом цикле романсов, и Мокроусов в трио, и Жуковский в своей кантате, и Животов в цикле «Весна», и Чулаки в балете «Юность», и Ахметов и Исмаилов в своих песнях, и Букия в опере «Непрошенные гости», — каждый по-своему новатор. Все они по-разному, но активно ищут и новых доходчивых форм раскрытия современного содержания. Их новаторство проявляется в активной творческой борьбе за продолжение и развитие славных традиций классиков, за народность, а не за выдумывание каких-то новых неслыханных кунстштюков.

Есть и такие композиторы, которые остановились в своем творческом росте и не создают произведений, несущих в себе хоть в какой-либо степени новое художественное качество. Назову наших крупных мастеров-песенников — Дунаевского, Соловьева-Седова, Новикова, от которых народ ждет новых песен, отражающих сегодняшний день нашей действительности. При их талантливости и большом опыте они могли бы значительно смелее искать новые средства выразительности в создании новых песен.

Несколько слов о практике наших государственных заказов.

Мы иногда встречаемся с легкомысленным отношением композиторов к выполнению заказов Комитета по делам искусств. Если Комитет заказывает автору то или иное произведение, то Союз композиторов и его секции должны следить за работой автора, помогая ему строгой, принципиальной профессиональной критикой. А у нас часто бывает, что автор, взяв заказ, удаляется в свой кабинет, и приносит произведение уже законченным; при этом нередко обнаруживается, что произведение, созданное келейно, — порочно. Такие явления нужно предупреждать. Есть и ряд обратных случаев, когда мы сначала прослушиваем первые эскизы, затем одну или две готовых части, а уж затем произведение в целом. Тогда и автору становится легче, благодаря действенной помощи общественности.

Сейчас в концертных организациях, в театрах и у отдельных исполнителей значительно повысился интерес к новым произведениям советской музыки. Главное управление музыкальных учреждений предпринимает ряд мер к тому, чтобы лучшие из новых произведений как можно быстрее попадали в руки исполнителей. Но будет гораздо лучше, если и концертные организации, и композиторы свяжутся между собой в самом начале творческой работы над произведениями крупных форм. Организаторами такой совместной работы должны стать и сами исполнители, и концертные организации, и Управление музыкальных учреждений. Творческое содружество композитора, музыковеда, исполнителя и слушателя несомненно будет содействовать созданию новых, отличных, нужных нашему народу произведений.

М. Гнесин (композитор . Москва) значительную часть своего выступления посвящает вопросу укрепления и развития творческой связи композиторов с музыкальной самодеятельностью. Соединение самодеятельности с профессионализмом, говорит он, это область исключительно важная, и на этом пути у нас имеются ценные достижения. Как прекрасны и увлекательны перспективы того недалекого будущего, когда у нас зазвучат оратории, в которых наряду с профессиональными артистами, оркестрами и хорами примут участие самодеятельные оркестры и хоры! Я предвижу рождение грандиозных кантат, которые потрясут мир, если, конечно, в них будут актуальный политический сюжет и яркая вдохновенная музыка. У нас немало уже сделано в области развития оркестров народных инструментов. Мне, как педагогу, особенно радостно отметить факт существования с 1947 года факультета народных инструментов в Музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных. Для этого оркестра студенты уже написали ряд сочинений.

Многим из присутствовавших на концертах пленума несомненно глубоко запомнились выступления оркестров народных инструментов Узбекистана и Азербайджана. Ценность их для развития музыкальной культуры в этих республиках исключительно велика. Народ привыкает слушать в их исполнении многоголосную музыку. Эти оркестры хорошо передают музыку классиков и советских композиторов, хорошо аккомпанируют солистам. Очень интересны были отдельные выступления солистов на народных инструментах и певцов в сопровождении узбекского оркестра. В выступлении азербайджанского оркестра, наиболее сильного из них, глубоко порадовал превосходно прозвучавший концерт для фортепиано с оркестром А. Бабаева и Ф. Амирова.

В заключение М. Гнесин полемизирует с докладчиком, который признал, что при отборе произведений для показа на пленуме были допущены некоторые ошибки. М. Гнесин считает, что если эти произведения были приняты Секретариатом, значит, в них имелись какие-то хорошие качества, и в докладе нельзя было просто заявить, что это плохое произведение, — надо было отметить как недостатки, так и достоинства его. В качестве примера М. Гнесин приводит кантату А. Локшина. Ему кажется, что она несправедливо попала в число осужденных сочинений. Он находит в ней ряд достоинств — хорошее качество тематического материала, полифониче-

ское мастерство. Однако попытка защитить от критики это неудачное произведение оказалась в целом малоубедительной.

Б. Гибалин (композитор. Свердловск):

— Многие композиторы знакомятся с народным творчеством по насльшке, или же по сборникам, вне связи с живым, повседневно обогащающимся музыкальным бытом народа. К сожалению, приходится признать, что это в большой степени относится к русским композиторам. «Сюита на русские темы» Н. Пейко, «Протяжная» Ю. Тюлина, финал трио В. Шебалина, кантата А. Локшина и отчасти кантата Е. Светланова свидетельствуют о пассивном отношении этих композиторов к русскому народно-песенному творчеству. Отсюда их фамильярно-небрежное или бесстрастно-официальное отношение к русскому мелосу. Современное народно-песенное начало нужно уметь услышать, эмоционально воспринять и творчески претворить. Я искренно рад успеху Е. Жуковского, ибо в его вокально-симфонической поэме «Славься, отчизна моя!» чувствуются глубокое проникновение в украинскую народную песню, умение выпукло оттенить ее яркие характерные черты. Все это свидетельствует о подлинно творческом подходе композитора к своей задаче. Это же можно сказать и о произведениях молодых композиторов — С. Цинцадзе, Д. Джангирова, В. Мухатова, А. Бабаева и А. Мачавариани. Каждый из них обнаружил глубокое и чуткое понимание музыкального творчества своего народа. Вполне справедливы упреки в адрес Ю. Левитина, который, поверхностно ознакомившись с интонациями грузинского народного мелоса, не сумел в своей кантате раскрыть богатство и разнообразие его художественного содержания. В заключение Б. Гибалин подверг критике работу Комиссии по руководству творчеством композиторов РСФСР, уделяющей мало внимания творческой деятельности композиторов периферии, в частности Свердловска.

Ф. Лукин (председатель Союза советских композиторов Чувашии) справедливо выражает недовольство по поводу того, что на пленуме в очень малых масштабах было представлено творчество композиторов Татарской, Мордовской, Чувашской и Башкирской АССР. Сделав несколько весьма кратких замечаний о хорах В. Шебалина и кантате А. Штогаренко, Ф. Лукин значительную часть своего выступления посвящает организационным вопросам в связи с недостаточной помощью, оказываемой Секретариатом ССК СССР композиторской организации Чувашии.

К. Розеншильд ( музыковед. Москва):

— Реалистическое направление заняло господствующие позиции в советской музыке, оно уверенно и властно задает тон в творчестве. Это новое соотношение сил имеет большое политическое значение. Оно говорит о том, что, следуя указаниям партии, мы добились значительного сужения идейных каналов, по которым буржуазно-декадентские, модернистические влияния просачивались в нашу музыку. Однако необходимо помнить, что дальнейший прогресс советского музыкального творчества будет проходить не в порядке мирного сожительства, терпимости и примиренчества к идейно чуждым нам буржуазным влияниям, а в порядке непримиримой большевистской борьбы за полный разгром и искоренение этих влиянии. Формалистическое направление, хотя и разбитое, все еще существует. — К. Розеншильд подробно останавливается на «Сюите на русские темы» Н. Пейко, в которой отмечает эстетский формализм. К сожалению, в кулуарах приходится слышать разговоры о том, что это «блестяще сделанное произведение». Да, но только блеск этот безжизненный, мертвый! А. А. Жданов привел в своем выступлении слова Серова, уподобившего песни нашего народа цветам в их целомудренном убранстве. Н. Пейко погрузил эти цветы в некий ядовитый раствор модернистических гармоний, чуждых русскому национальному стилю; в результате на них осели кристаллы замысловатой формы, излучающие мертвый блеск. Неудача, постигшая Н. Пейко, должна и его и всех нас заставить серьезно призадуматься над ее причинами.

Говоря об исполненных на пленумах квартетах С. Цинцадзе, Б. Гиенко и Н. Нариманидзе, К. Розеншильд отмечает достигнутую в них демократизацию камерной музыки, долгие годы являвшейся заповедником формализма. Квартет С. Цинцадзе радует богатством мелодии, яркой образностью вариаций на грузинскую народную тему, рисующих ряд поэтических картин из грузинской народной жизни. Иначе решил свою задачу Б. Гиенко. Его квартет мог возникнуть только в наше время, в условиях сталинской дружбы народов нашей страны. Опираясь на традиции русской классики, молодой музыкант пишет отличный узбекский квартет, в котором тонко и точно сохранены и творчески преломлены характерные особенности узбекской народной музыки. — Квартет Н. Нариманидзе, говорит тов. Розеншильд, представляется мне по богатству тематического развития более глубоким и драматичным, нежели предыдущие. Этот квартет произвел на меня большое впечатление своей серьезностью, волнующей искренностью, звучащей в нем горячей любовью к своему народу, превосходным развитием национального мелодического материала. Во всех трех квартетах Восток раскрыт не как сказка пне как «сфера колорита», но как что-то свое, близкое, родное, как кровное детище нашей советской музыкальной культуры, основанной на братском сотрудничестве народов нашей страны. Эти произведения, хотя и не лишенные недостатков, доставят радость нашим советским людям, вдохновят их на патриотический труд.
Иное впечатление произвели виолончельная соната С. Прокофьева и трио В. Шебалина. — Я не собираюсь оспаривать, говорит Розеншильд, изящества второй части сонаты, как и достоинств первой части трио. Однако мне хочется поставить более важный для нас вопрос. Товарищ И. В. Сталин учит нас тому, что ценность и достоинство художественного произведения определяются не отдельными частностями, а его общим идейным направлением. Это значит, что достоинство художественного произведения зависит прежде всего от того, насколько правдиво отображает оно духовный облик и идейный рост наших людей, как советских патриотов, насколько способно оно вдохновить их на героические подвиги во славу социалистического