Выпуск № 7 (13) | 1934 - страница 29

кой буржуазии, Вагнер, отодвигая на короткий срок свою творческую практику, с жаром бросается в революционную публицистику, теоретическую работу, оттачивает свое художественное оружие, создает философские и эстетические основы своего дальнейшего творческого пути. В этот именно период он объявляет непримиримую войну парижской Большой опере эпохи июльской монархии, как опере банкиров, как пустому бессодержательному искусству, призванному услаждать и украшать жизнь правящей финансовой олигархии Франции.

Но знамя революции Вагнер нес недолго. Подобно большинству мелкобуржуазной интеллигенции (лишь немногие перещли на сторону борющегося пролетариата) он позорно отступил в лагерь контрреволюции. Маркс и Энгельс вполне справедливо относились к Вагнеру как к ренегату революции.

Особенность Вагнера как художника в том, что он, подобно другим величайшим немецким художникам — Гёте и Шиллеру — являлся художником-мыслителем, художником-философом, а в некотором отношении он шел и дальше их, являясь художником-гражданином. В противоположность другим буржуазным художникам, лишь отражавшим, с соответствующих классовых позиций, действительность и не ставившим себе задачи вскрытия и проникновения в самые запутанные вопросы и «тайны» бытия, Вагнер в своих лучших художественных произведениях пытается проникнуть в самые насущные общественно-политические и философские проблемы своего века. В силу ограниченности своего буржуазного мировоззрения, он часто оказывается беспомощным, бросается из одной крайности в другую, проявляя крайнюю настойчивость в своих идейных устремлениях. То он бунтует против действительности («Риенци» и «Летучий голландец»), то примиряется с ней («Тангейзер», «Лоэнгрин»), то опять восстает против феодально-буржуазной эксплуататорской системы (революция 1848–49 г.), то опять, и на этот раз окончательно, примиряется с этой системой.

Вагнер, однако, не удовлетворялся одним лишь отражением существующих философских учений. Он, по примеру Гёте и Шиллера, теоретически осмысливал свое художественное творчество, подводил под него и определенную философско-эстетическую основу. Он вовсе не был тем художником-интуитивистом, каким пытаются представить его нам буржуазные исследователи и критики. Наоборот, он в мельчайших деталях обосновывал свой художественный метод и мировоззрение. Огромное литературное наследство Вагнера (свыше 20 томов!) имеет одну цель, одну задачу, пропитано одной руководящей идеей: теоретически осмыслить и обосновать свою художественно-творческую практику; причем в разные периоды его художественной и общественной деятельности его теоретико-эстетические работы и высказывания менялись в соответствии с доминирующими у него в данном периоде философскими и общественно-политическими идеями.

Из всех периодов его творческой деятельности эпоха революции 1848–49 г. является, повторяем, самой богатой, самой интересной и бурной в художественной и общественно-политической жизни композитора.

Основные его работы за время 1849–1853 гг. навеяны всем комплексом философских и общественно-политических идей периода революции 1848 г. («истинный социализм», прудонизм, бунтарство Бакунина и т. д.), при доминирующем влиянии Фейербаха. Но в противовес Фейербаху, не понявшему, как говорил Ленин, революции 48-го года, Вагнер не только ее понял, но и практически участвовал в ней. Каждый человек разными путями идет к революции. Примирившись в «Тангейзере» и «Лоэнгрине» с жалкой немецкой средневековой действительностью, Вагнер пришел к революции через искусство. Только в революции увидел он ту огромную, движущую общественный и культурный процесс силу, которая избавит современное ему искусство от жалкого состояния услаждения жизни богатых бездельников и эксплуататоров и поднимет его на должную идейную и художественную высоту. Его не удовлетворяет чисто буржуазная революция, заменяющая одно классовое господство другим — он стремится к социалистической революции, уничтожающей эксплуатацию человека человеком.

Здесь, однако, Вагнер не поднялся выше идеи утопического социализма. Он категорически отвергал «доктринерский» социализм, понимая под этим научный социализм Маркса и Энгельса. В духе учения Прудона, основное произведение которого «Qu’est ce que la propriété» он читал в годы революции, он страстно восстает против индустрии, против машины, против промышленного капитализма.

В них он видит лишь отрицательные стороны, т. е. «разрушительное действие машин и разделения труда... неизбежную гибель мелкой буржуазии и крестьянства, нищету пролетариата и т. д.»¹

В чем же конкретно выразилось влияние Фейербаха на Вагнера? Влияние это можно проследить во всех его теоретических и драматических работах за отрезок времени 1849–1863 гг. (важнейшие из них: либретто «Смерти Зигфрида», замысел «Кольца Нибелунга»). Последовательнее и ярче всего влияние это сказалось во всех теоретических его работах того периода, важнейшие из которых «Искусство и революция», «Искусство будущего» и «Опера и драма».

Наряду с заимствованием у Фейербаха сильных сторон его философии — материалистической теории познания — Вагнер воспринял и все его слабые стороны — механичность, антиисторизм, созерцательность и антропологизм — все то, что делает Фейербаха, по выражению Энгельса, «материалистом снизу, идеалистом сверху».

Все теоретические произведения Вагнера того времени проникнуты фейербаховским учением о единстве субъекта и объекта, рассматриваемом созерцательно вне его «практической человечески-чувственной деятельности». Мы найдем здесь фейербаховские категории «необходимости» и «потребности», якобы правящие миром, и абстрактного антропологического человека и, наконец, всю фейербаховскую идеалистическую этику.

Недаром первое издание центрального теоретического сочинения Вагнера «Искусство будущего» («Das Kunstwerk der Zukunft»), закладывавшего основы эстетики, выходит с посвящением: «Людвигу Фейербаху с глубоким уважением посвящается». За этим следует большое «Zur Widmung», в котором Вагнер говорит: «Niemand als Ihnen, verehrter Herr, kann ich diese Arbeit zueignen, denn mit ihr habe ich Ihr Eigentum Ihnen wieder zurückgegeben. Nur insoweit es nicht mehr Ihr Eigentum geblieben, sondern das des Künstlers geworden, musste ich unsicher darüber sein, wie ich mich zu Ihnen zu verhalten hätte: ob Sie aus der Hand des künstlerischen Menschen das wieder zurückzuempfangen geneigt sein dürften, was Sie als philosophischer Mensch diesem spendeten. Der Drang und die tiefempfundene Verpflichtung, jedenfalls Ihnen meinen Dank fur die vor Ihnen mir gewordene Herzstärkung zu bezeigen, überwog meinen Zweifel»².

Посвящение это в последующих изданиях этого произведения Вагнера выпало. Королевский композитор, исповедующий уже реакционно-мистическую веру, считал не только неудобным это посвящение, но и пытался заново пересмотреть свои прежние позиции, свое прошлое революционное credo. В предисловии к 3-му и 4-му томам своего собрания сочинений он уже сводит свое фейербахианство к простому заимствованию у Фейербаха некоторых терминов, которые он сейчас предлагает читателям понимать в шопенгауэровском духе и заменять фейербаховскую «необходимость» шопенгауэровской «волей».

В действительности же фейербахианство его не только не сводилось к нескольким заимствованным терминам или «случайно оброненным фразам», но было результатом углубленного изучения и освоения всей философской системы великого материалиста. Так, напр., в «Искусстве будущего» Вагнер пишет: «Наши реальные знания являются не чем иным, как отражением в нашей мысли реально и чувственно существующих предметов», или: «Понятие данного предмета является отраженным в мысли образом реально существующего предмета³. Что это — «случайные фразы» или четкие материалистические положения?

Общеизвестно, что материализм Фейербаха не выходил почти за пределы теории познания. «Поскольку Фейербах является материалистом, он не имеет дела с историей, поскольку он занимается историей, он вовсе не материалист»⁴. Однако же, несмотря на анти-

_________

¹ Маркс — «Коммунистический манифест», 1930, стр. 71.

² «Никому, кроме Вас, глубокочтимый, я не могу посвятить эту работу, так как ею я вновь возвратил Вам вашу собственность. Поскольку это уже не осталось больше Вашей собственностью, но стало достоянием художника, я не мог быть уверен, чего мне следует ожидать: склонны ли Вы принять обратно из рук носителя искусства то, что Вы пожертвовали ему, как философ. Порыв и глубоко ощущаемое чувство долга во всяком случае изъявить Вам свою благодарность за полученное от Вас подкрепление, перевесили мое сомнение». Цитировано по книге Dinger’a «Richard Wagners geistige Entwickelung». S. 20, Leipzig, 1892.

³ «Das wirklich gewusste ist nichts anderes, als das, durch das Denken zum erfassten, dargestellten Gegenstande gewordene, wirkich und sinnlich Vorhandene» Или: «Das Begriff von einer Sache ist das im Denken dargestellte Bild seines wirklichen Wesens». (Gesammelte Schriften, «Das Kunstwerk der Zukunft», III, S. S. 64–68).

⁴ Маркс, «Немецкая идеология». IV, сгр. 35.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание