Выпуск № 6 (12) | 1934 - страница 9

водства (-звуковосприятия) в меру диференциации объективной действительности в сознании примитивного человека. Одним из существенных следствий этого процесса является освоение качественной определенности звука (т. е. преднамеренная фиксация так называемой «высоты», «светлости» тембра, и т. д.), превращение его в музыкальный тон¹ и первичное обобщение отдифференцированных звукоэлементов в закономерное единство (зарождение лада!). Другой стороной этого же процесса явилось вычленение из единой, слитной идеологической практики отдельных форм, а затем и видов идеологии.

В интересующей нас области этот процесс привел к расщеплению звукопроизводственной деятельности на членораздельную словесную речь и вокально-музыкальную деятельность. Этот этап наряду с возникновением музыкального инструментария, а затем и нотного письма, является одной из основных вех становления музыкальной специфики.

Чрезвычайно показательно для наших целей наметить существенные различия характера и формы проявления смысловой значимости в музыке и звуковой членораздельной речи. Дело в том, что самый качественный скачок вычленения членораздельной звуковой речи (как бы ни решать эту сложную проблему) стал возможен лишь к моменту, когда у общественного человека довольно прочно закрепились значения определенных жестовых, мимических и графических знаков. Важно в этом плане напомнить первоначальное значение речи, как «изъяснения руками, лицом» (Марр), равно как и один из первых этапов письменности, когда определенную идеограмму стали связывать со звуковой «характеристикой». Именно эта «кровная» связь членораздельной словесной речи с видимой действительностью и сообщила в первую очередь звуковой членораздельной речи ее «многосторонность», способность однозначной характеристики как внешней стороны отдельных явлений эмпирической действительности, ее «наглядность», способность к красочным описаниям, так и возможность выражения и понятий значительной, степени абстракции.

Дальнейшее развитие членораздельной речи пошло по пути как-раз все большей диференциации единого полисемантического, по терминологии Марра (слово-предложение, слово-мысль), языкового образования в сторону все более однозначной характеристики отдельных явлений действительности по линии, «рода», «числа» и т. д. Это значит, что при помощи речи человек научился словесно обозначать расчленение процессов действительности, их каузальную связь, выделяя действующий субъект, все точнее определяя его, характеризуя способность его к определенному действованию, указывая направленность действования и т. д. Таким образом, единый процесс действования условно расчленен в развитой речи на свои «составные части», причем каждая часть получает свое особое словесное обозначение. Именно поэтому членораздельная словесная речь — наряду с возможностью значительного абстрагирования, что обеспечило ей функцию основного орудия мышления, культуры — обладает возможностью также и однозначной фиксации узко-эмпирических явлений действительности в процессе повседневного обиходного, «разговорного» общения. Отсюда, же «многогранность» возможностей литературного отражения действительности, от узкого натурализма до сложнейших абстракций научного философского плана.

Между тем, даже и в наиболее «развитой» музыке мы не сможем найти аналогию частей предложения, — скажем, подлежащего, сказуемого, наречий места и времени, притяжательных местоимений («мое», «твое») и т. д. Если для характеристики единого причинно-следственного процесса действительности словесная речь на высшей стадии развития выде-

_________

¹Улавливавшиеся примитивным человеком звучания природы были в основном весьма далеки от упорядоченного искусственного звучания музыкального типа, они принадлежали к типу звучаний нерасчлененно шумового порядка. В основном таково же было и звукопроизводство дикаря (нерасчлененность интонаций, отсутствие основания акустически простых и качественно определенных звукосочетаний). По мере дальнейшего своего развития в условиях социального общения, в результате роста дифференцируюшей, расчленяющей и обобщающей деятельности сознания, общественный человек начинает дифференцировать, расчленять и обобщать как свое звукопроизводство, так и звукопроявление вне его находящейся действительности, научается производить и воспринимать качественно-определенные звучания преднамеренно точной «высотности» и преднамеренно упорядоченного ритма.
Музыкальный звук-тон возникает, таким образом, лишь в процессе воспроизведения первичного звучания и многократного намеренного повторения. Чем далее, тем более такое сознательное, социально опосредованное, «искусственное» звукопроизводство вытесняет, в меру развития освоения человеком действительности, натуралистическое отражение «природных звучаний», игравших в начале исключительную роль.

ляет субъекта данного процесса в подлежащее, самый процесс — в сказуемое и т. д., то в музыкальной характеристике мы найдем принципиальную слитность, нераздельность субъекта действования, процесса действования и его результата. Музыкальная характеристика воспроизводит самый процесс в его существенных чертах, но не в его отдельностях.¹

Словом, начавшийся на заре истории процесс диференциации музыки и членораздельной речи все обострялся в ходе исторического развития, углубляя разрыв между речью и музыкой (как характерно все большее оскудение музыкальности речевой интонации в современных культурных языках!), все ярче подчеркивая музыкальную специфику, которая в этом разрезе постепенно приводила к все большему ослаблению узко коммуникативной функции обиходной речи за счет усиления моментов обобщения, типизации, как в смысле «кристаллизации» основных закономерностей речевой интонации, так и — звуковыражения любого другого порядка. Это обобщение в музыке проводится под углом зрения основной классовой направленности данной идеологической практики, подытоживающей и синтезирующей данные всех органов чувств, а не только органа слуха. Таким образом, характер музыкального обобщения, его стиль, логика музыкального мышления, словом, все музыкально-структурные закономерности являются функцией содержания, представляют собою лишь частное проявление общей идеологической закономерности данного класса на данном этапе развития.

С этой точки зрения — лад, как основная закономерность музыкального мышления, является итогом развития всех органов чувств, функцией идеологии во всем ее объеме, а не только чувственной сферы «слышимости». Такой «синтетический» характер звуковых закономерностей объясняет нам и все большую широту идеологического диапазона, которую отдельные разновидности музыки завоевывают в процессе исторического развития.

Опуская ряд положений, углубляющих и развивающих изложенное, наметим некоторые выводы:

1. Ошибочность тех теорий, которые в обосновании основных возможностей музыкального отображения действительности равняются исключительно на изображение узкоэмпирических ее звукопроявлений (речевой интонации, «природных звучаний»...), подменяя понятие реализма вульгарным натурализмом.

2. Социальное опосредование самого «материала» музыки — звучания: «музыкальное ухо» (Маркс) — не есть естественное, природное, биологическое свойство человека, но «продукт всей мировой истории»; отсюда музыкальный звук-тон = «искусственный звук» , результат и показатель усиления активного освоения человеком природы.

В равной мере и самая потребность одновременного сочетания качественно определенных звуковых образований, в виде ли гетерофонии, полифонии, гомофонии и т. д., возникает лишь на определенном уровне общественно-исторического развития на основе более углубленного, всестороннего проникновения в объективную действительность, а по линии музыкальной деятельности связана с дальнейшим, освоением физико-акустических свойств звука (в частности — обертонового ряда).

Исключительно ценным свойством чувственно-звуковой деятельности на этих последних этапах явилась возможность воспринимать определенные звукосочетания, как органическое, нераздельное единство и, вместе с тем, в том же едином акте восприятия дифференцировать его на составные части! Так, в частности при посредстве органа слуха, на этом уровне общественного развития, оказалось возможным чувственное воспроизведение (восприятие) общего и отдельного, целого и его сторон — в одновременности, в их слитности и, в то же время, в их раздельности. Это колоссально повысило возможность музыки развертывать в «чувственно-наглядном» осуществлении идейное содержание в порядке противопоставления и взаимопроницания отдельных сторон содержания, развертывать идею одновременно, так сказать, в нескольких планах, при всей своей согласованности допускающих вычленение каждого из одновременно созвучащих процессов в отдельности. Отсюда преимущество² инструментальной музыки обобщать —

_________

¹Это принципиальное различие самих возможностей отображения действительности, при помощи музыкальных словесно-речевых средств, необходимо тщательно осознать всякому, кто хочет уяснить специфику музыки. Еще и сейчас имеющая у нас хождение формулировка: музыка — средство коммуникации, музыка — язык, опасна именно тем, что затушевывает принципиальные особенности музыки, как образной формы идеологии, как орудия классовой борьбы, низводя музыку к разновидности средств речевой выразительности.
²Важно понять, что: 1) самая потребность такой «многопланной» музыки могла появиться

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание