многих случаях не указаны даже названия песен.

Попытку исследовать песенную почву, на которой вырос М. И. Глинка, предпринял в 1908 году этнограф А. Л. Маслов: «Я решил заглянуть в Новоспасское, — писал он, — место родины нашего покойного гениального композитора М. И. Глинки; здесь я предполагал найти остатки того народного музыкального творчества, которое так или иначе могло влиять на М. И. Глинку в его детские и даже зрелые годы»¹.

Маслову действительно удалось записать около шестидесяти песен, преимущественно старинных обрядовых, как в самом Новоспасском, так и в других деревнях Ельнинского и смежного с ним Смоленского уездов. Однако труды Маслова также остались неизданными, и сейчас местонахождение рукописи неизвестно.

Лишь в советское время были сделаны фонографические записи смоленских песен (А. И. Третьяковой); план записи был построен, по-видимому, без учета задач, связанных с изучением народно-песенных основ творчества Глинки. Во всяком случае, в этот цикл не вошли песни Ельнинского и близлежащих к Ельне районов. Расшифровки фонограмм до сих пор не опубликованы.

В известный сборник Н. А. Римского-Корсакова вошли до пятнадцати смоленских напевов в его гармонизации. Но надо иметь в виду, что Римский- Корсаков записывал песни не с голоса народных певцов; лишь немногие из этих песен имеют паспортные данные, показывающие, что вошедшие в сборник песни относятся к Вельскому уезду, то есть, к району, отдаленному от Ельни².

Наконец, в совсем недавно вышедшем сборнике романсов и песен А. Даргомыжского опубликованы четырнадцать смоленских напевов³. Эти записи также не имеют паспортов; некоторые, очевидно, не доведены до конца. Правда, даже этот незначительный по количеству материал дает возможности для некоторых интересных наблюдений. Например, в основе напева протяжной песни «Вспомни, вспомни» явственно ощущаются ритмо-интонационные связи с темой арии Сусанина «Ты взойдешь, моя заря»⁴. К сожалению, ограниченность материала суживает рамки дальнейшего исследования.

Таким образом, интереснейший вопрос о связи М. И. Глинки с народной песенностью Смоленщины не мог быть до сих пор изучен за недостатком материала. По-видимому мимо внимания исследователей творчества Глинки прошло примечательное сообщение этнографа В. Н. Добровольского в предисловии к 4-й части его «Смоленского Этнографического сборника», вышедшего в 1903 году.

Добровольский писал: «...Николай Дмитриевич Бер, в настоящее время артист императорских театров, кончал в то время Петербургскую консерваторию и, приезжая на вакации к себе в деревню, заинтересовался народными мелодиями; этому, может быть, способствовали семейные традиции: дед его, знаменитый композитор М. И. Глинка, всегда интересовался народного песнею и, между прочим, отзывался с похвалою о музыкальности крестьян деревни Сухого Починка, где у него неподалеку было родовое имение. Николай Дмитриевич стал ездить со мной по деревням и ему удалось записать более пятисот песенных мелодий к собранным мною текстам...»⁵.

Между тем, указанный сборник Добровольского вышел в свет без всяких нотных приложений. Судьба записей Н. Д. Бера оставалась до последнего времени неизвестной. И лишь недавно автору настоящей статьи удалось установить, что нотные записи Н. Д. Бера поступили в фонды Государственного Литературного музея в Москве⁶. К сожалению, вместо пятисот записанных в свое время Н. Д. Бером напевов (большая часть их сделана в Ельнинском и смежных с ним Смоленском, Дорогобужском и Рославльском уездах), сохранилось лишь двести записей. Остальные триста погибли во время пожара в ельнинском имении Бера в 900-х годах.

Собрание это остается пока единственным, которым мы располагаем. Записи сделаны собирателем не позднее 80-х—90-х годов прошлого века.

Н. Д. Бер был квалифицированным музыкантом-профессионалом, известным, в частности, в фольклористике несколькими своими работами⁷. Не все они одинаковы но своей художе-

_________

¹ А. Л. Маслов, В разоренной усадьбе Глинки. «Музыка и жизнь», 1912, вып. III, стр. 16‒17.

² Сборник русских народных песен, составленный Н. А. Римским-Корсаковым. 1876, т. 1‒2. В последующем переиздании этого сборника все песни помещены вовсе без паспортных данных.

³ А. Даргомыжский, Полное собрание романсов и песен под ред. М. С. Пекелиса, т. II, М. Музгиз, 1947. Приложения.

⁴ Там же, стр. 640.

⁵ В. Н. Добровольский, Смоленский Этнографический сборник, М., 1903, ч. IV, стр. XII‒XIII.

⁶ Фонд В. Н. Добровольского, № 5801. Пользуемся случаем выразить признательность К. В. Квитке и в особенности Е. В. Гиппиусу за ряд ценнейших указаний в области изучения смоленского народного песнетворчества, а также научным сотрудникам Литмузея — М. И. Костровой и С. И. Минц за оказанное ими содействие. — Е. Н. К.

⁷ Н. Д. Бер (1860‒1926), родной внук сестры Глинки, Марии Ивановны (в замужестве Стунеевой), родился и провел значительную часть жизни на Смоленщине, в ельнинском имении Починок, принадлежавшем ранее самому Глинке. Он окончил Петербургскую консерваторию по классу ф-п. у Гензельта и композиции — у Иогансена. Некоторое время был учеником Антона Рубинштейна. По окончании консерватории в течение 25 лет работал в Московском Большом театре в качестве хормейстера и дирижера. Выйдя в отставку, Н. Д. Бер поселился в Ельне, где положил основание музею им. Глинки и занимался музыкально-просвети-

ственной ценности. Но по тому, как много среди них напевов, редких по красоте, свежести и пластичности мелодического образа, видно, что собиратель записывал не просто подвернувшиеся ему под руку обиходные песенные варианты, а стремился к художественно-осмысленному отбору песенного материала.

Значительная часть песен, записанных Н. Д. Бером, имеет многочисленные варианты, вошедшие в широко известные сборники русских народных песен¹. Некоторые, в частности, свадебные и игровые песни, являются вполне оригинальными.

Из просмотренных нами двухсот напевов в собрании Н. Д. Бера большинство записано им в одноголосном изложении. Ряд хоровых песен — двухголосно; трехголосное изложение встречается реже. Во многих двухголосных и трехголосных песнях встречаются характерные для русской песни элементы подголосочной полифонии (терцовые, квартовые расхождения голосов, широкое использование октавы и унисона), особенно интересные для нас в связи с аналогичными приемами хорового письма у Глинки (вспомним, например, хор «Лед реку в полон забрал» из 1-го действия «Ивана Сусанина» и женский свадебный хор «Разгулялася, разливалася» из 3-го действия оперы).

Значительная часть напевов, записанных Н. Д. Бером, древнего происхождения, особенно песни, собранные в Ельнинском уезде. О древнем происхождении этих напевов можно судить не только по типичным для старинной песни оборотам и содержанию поэтических текстов; еще явственнее говорит о том ладовая структура напевов, основанная чаще всего на бесполутоновом звукоряде (квартовом или пентатонном). Устойчивое бытование таких древних песен именно в Ельнинском и отчасти в Рославльском уездах объясняется географией и экономикой дореволюционной Ельни, окруженной со всех сторон лесами и весьма поздно получившей железнодорожную связь.

Для песен, записанных Н. Д. Бером, не типичны развернутые строфные построения. В большинстве случаев вся песня укладывается в короткий мелодический отрезок из двух построений. Однако скупой лаконизм этих напевов не умаляет меткости и законченности музыкального образа. Можно насчитать десятки таких сжато-концентрированных песенных тем, которые по своей пластической законченности, поэтичности и глубочайшему психологизму лирического высказывания могут быть причислены к драгоценным жемчужинам народного песнетворчества.

На основании многообразно представленных в собрании записей можно констатировать, что смоленская, в частности ельнинская, песня, подвергавшаяся сложным порубежным влияниям, сохраняла все основные высокоразвитые черты и особенности коренной русской песни. Здесь, на Смоленщине, на стыке с западными влияниями, музыкальная природа русской песни не только не подчинилась этим влияниям, но, творчески переинтонировав их, приобрела новую художественную силу.

В задачу настоящей статьи не входит подробный разбор собрания Н. Д. Бера. Нас интересуют общие стилевые черты смоленской народной песни и преломление их в интонационном словаре Глинки, разумеется, с учетом ограниченности материала данного песенного собрания. Заранее делаем оговорку. Общеизвестно, что творческому методу Глинки менее всего свойственна цитатность. Народные песни, полностью или даже в виде коротких тематических отрезков перенесенные Глинкой в его произведения, можно счесть по пальцам. То же целиком относится и к формам использования Глинкой смоленской песни.

При этом надо иметь в виду, что мы вовсе не собираемся свести истоки народно-песенного языка Глинки к локальному кругу интонаций смоленской песенности. Глинка слушал народную песню и на Смоленщине, и во время пребывания в Орле в 1812 году, и в Петербурге во время обучения в пансионе, находившемся на окраине города, и в Коломне, и во время своих путешествий на Кавказ и на Украину. Но все-таки смоленская песня остается основой музыкальных впечатлений Глинки как в детские годы, так и в последующую пору, в бытность его в Новоспасском.

Ограничимся в данной статье лишь некоторыми соображениями о родственной связи народных песен Смоленщины с интонационным строем языка Глинки в «Иване Сусанине». Мы стремились отыскать в песенном собрании Бера прежде всего зерна тех величаво-широких эпических интонаций, которые с такой монументальной мощью закреплены в героических образах-темах интродукции хора («В бурю, во грозу») и в речитативах Сусанина («Что гадать о свадьбе», «Что за веселие в это безвременье», «Давно ли с семьею своей»). Нам представляется, что материал для сопоставлений дает, например, песня «Ах, кабы у нашива саседа» (см. пример на след. странице)².

Здесь важно не только интонационное сходство (хотя и оно бесспорно, особенно в интродукции хора и последней речитации Сусанина), но, что гораздо важнее, общность эпического стиля темы, характерной не только для данной

_________

тельской деятельностью, связанной с пропагандой творчества Глинки. Беру принадлежат обработки для голоса с ф-п. собранных им смоленских песен. Помимо этого, им осуществлены записи песен киселевских цыган (см. «Киселевские цыгане», сборник изд. Академии наук, 1908‒1909; см. также Труды Музыкально-этнографической комиссии, т. II. Ценные сведения о Н. Д. Бере и его рукописном собрании получены нами от М. И. Погодина (внука известного историка М. П. Погодина).

¹ Среди упоминавшихся смоленских песен, записанных Даргомыжским, имеется также ряд вариантов песен, близких к записям Н. Д. Бера. — Е. К. Н.

² Для наглядности все примеры даем в одной тональности. Тексты песен воспроизводим со всеми орфоэпическими особенностями, которые были зафиксированы авторами собрания. — Е. К. Н.