По страницам печати

Вся печать Советского Союза помещает многочисленные отклики на Постановление ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба».

Отклики эти, идущие от людей разных профессий и различного культурноф уровня, — единодушны в оценке исторического документа большевистской партии по вопросам музыки. Советский народ горячо одобряет Постановление, считая его как нельзя более своевременным, мудрым, отвечающим духовном запросам и нуждам многих миллионов людей.

Взволнованно выступают ленинградцы. Они отмечают сегодняшнее неудовлетворительное состояние советской музыки и с убеждением говорят о ее предстоящем расцвете.

«С глубоким удовлетворением я перечитываю Постановление ЦК ВКП(б), знаменующее грядущий расцвет такого важного участка советской культуры, как музыка», —

пишет в «Вечернем Ленинграде» главный инженер 5-й ГЭС А. Лебедев.

В этой же газете высказывается доктор технических наук профессор В. Ляхницкий:

«Посещение театра или концерта для людей, занятых трудом на производстве или научным творчеством, всегда бывает своего рода праздником. Тем более обидно, что многие наши композиторы оглушают слушателей дикой, бессмысленной какофонией... Советская Интеллигенция Ждет от наших композиторов полноценных художественных произведений, правдивых и реалистичных, достойных великих дел великого советского народа».

И медицинская сестра О. Каменецкая, и студент исторического факультета Л. Тарасюк пишут в «Ленинградской правде» на одну тему:

«Слушая некоторые современные музыкальные произведения, чувствуешь себя разочарованной, обманутой. Что думают о русском народе авторы этих произведений?..»

«Невозможно было понять, почему «критики» приходили в такой восторг от хаоса звуков, полного отсутствия мелодичности и расхваливали музыку, которая вызывала у слушателгй лишь раздражение и физическую усталость...»

Доктор технических наук, профессор Б. Окунев выражает мысли ленинградцев следующими убедительными словами:

«В нашем замечательном городе жили и творили такие большие композиторы, как Глинка, Даргомыжский, Балакирев, Римский-Корсаков, Мусоргский, Бородин, творчество которых было подлинно народным, подлинно демократическим. В их правдивых и реалистических произведениях сочетаются и высокое мастерство, и глубокая содержательность, и простота, и светлое, жизнеутверждающее восприятие жизни. Я уверен, что наши ленинградские композиторы, сохраняя и культивируя славные традиции русского реалистического искусства, в недалеком будущем создадут произведения, достойные и нашей великой эпохи, и нашего Ленинграда».

Здесь уместно вспомнить о том, что в Ленинграде формализм был особенно воинствующим. композиторы Щербачев, Рязанов, Шостакович, Арапов и другие, музыковеды и критики Соллертинский, Вайнкоп, Энтелис, Друскин, Должанский принесли много вреда советской музыке своей сугубо формалистической деятельностью.

Как видно; из сообщений газет «Культура и жизнь» и «Ленинградская правда» о собрании композиторов Ленинграда, даже после Постановления ЦК некоторые ленинградские деятели музыки не сложили формалистического оружия.

«Вместо критики своей деятельности, — пишет М. Чулаки («Культура и жизнь»), — они пытались трибуну собрания использовать в целях мало замаскированной апологетики формализма»...

Тов. Чулаки правильно отмечает, что «наша главная и решающая задача — борьба с формализмом, со всеми его проявлениями в музыкальном творчестве и в музыкальной критике, и нельзя допускать, чтобы от этой главной задачи отвлекалось внимание».

Трудящиеся советской Украины и советской Белоруссии единодушно и горячо приветствуют Постановление ЦК ВКП(б).

Газета «Большевистское знамя» (Одесса) цитирует выступление заслуженного деятеля искусств УССР, композитора К. Данькевича:

«Постановление ЦК ВКП(б) — крупнейшее событие в духовной жизни многонационального советского народа. Это Постановление нанесло сокрушительный удар формализму в музыкаль ном искусстве. Композиторы-формалисты своими бездушными произведениями попирали великие традиции русской классической музыки.

Они предали забвению мудрые указания нашей партии, высокомерно относились к духовным запросам советского народа...»

Газета «Советская Белоруссия» (Минск) приводит высказывание тов. Трыфимовича, начальника сборочного цеха минского Радиозавода имени Молотова:

«Советский народ требует от композиторов произведений, которые раскрывали бы величие советского человека, помогали бы нашим людям : успешно решать величественные задачи коммунистического общества...»

В той же газете действительный член Академии Наук БССР Н. М. Никольский говорит о том, что

«наша подлинно советская музыка показала себя пока главным образом в малых формах. Но уже в этих формах кроются зародыши будущих творений в больших формах. Мне всегда казалось, когда я слушал «Каховку» или песню «Широка страна моя родная», что придет время и мотивы этих песен будущий великий советский композитор развернет в могучие симфонии — симфонии великой борьбы и великих побед, великого счастья великой советской страны!».

В украинских и белорусских газетах еще мало высказываний о проявлениях формализма в произведениях украинских и белорусских композиторов.

У композиторов Киева и Харькова влияния формализма были очень сильны. Однако, критическая оценка их еще не проникла на страницы прессы.

«Львовская правда» толшо мимоходом упоминает об элементах формализма в произведениях львовских композиторов — тт. Пархоменко и Маевского.

В газетах «Советская Белоруссия» и «Сталинская молодежь» (Минск) отмечается, что

«непопулярность поставленной Белорусским Государственным театром оперы и балета оперы Д. Лукаса «Кастусь Калиновский» вызвана тем, что музыка не волнует зрителя, она не мелодична, не эмоциональна» —

и что белорусский композитор П. Подковыров погоне за ложной «оритнальностью» пренебрегает лучшими традициями классической музыки. Некоторые его произведения мало доступны, а то и вовсе непонятны нашим слушателям. В особенности это относится к его второй симфойии. «Советская Белоруссия» помещает высказывания солиста оперы Ю. Матраева:

«Вокальные произведения некоторых белорусских композиторов зачастую представляют собой «алгебраические» упражнения в музыке, страдают бездушной скороговоркой. Нельзя безнаказанно увлекаться заумной техникой западноевропейских музыкантов и подражать формалистическим опусам Шостаковича, Прокофьева и других...»

Однако т. Матраев не назвал конкретно ни одного произведения, ни одного композитора, и упрек, таким образом, был послан без адреса.

Газеты «Советская Латвия» и «Советская Литва» помещают обширные материалы о Постановлении ЦК ВКП(б). В них говорится о том, что этот замечательный партийный документ мобилизует «а новые творческие успехи и является программой действия для музыкальных работников. Высказывания проникнуты желанием слышать музыку латвийских и литовских композиторов, освобожденную от формалистических извращений, развивающуюся в духе социалистического реализма.

Сильные формалистические тенденции отмечаются у латвийских композиторов — в опере Н. Грюнфелыда «Рута», в симфониях Я. Иванова, А. Лепина, В. Полякова, в струнном квартете Я. Лицита, в 3-й сонате В. Уткина, «Латышских танцах» М. Зариня.

У литовских композиторов подвергаются критике скрипичный концерт тов. Каросаса, камерные произведения тов. Груодиса, хоровые обработки т. Дварнонаса.

«Советская Литва» критикует выступление председателя правления Союза советских композиторов Литовской ССР т. Таллат-Келпша на собрании композиторов:

«Критика и самокритика совершенно отсутствовали в докладе. Чувствовалось стремление обойти острые углы, боязнь кого-нибудь задеть, обидеть. Весь доклад был построен из общих фраз и замечаний. Не был назван по имени ни один композитор, ни одно произведение не было подвергнуто конкретному критическому анализу».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

По страницам печати

Содержание