Выпуск № 1 (112) | 1948 - страница 22

торые частички Кремля, именно Кремлевские башни: но теперь вижу, что дело не обойдется без Симфонии в честь Кремля...»

(Из письма В. В. Стасову, 5 июля 1858 г.)

А. П. Бородин:

«...Кюи тоже негодует на апатию Милая и отсутствие желания с его стороны узнать даже, что делается в нашем музыкальном кружке. Прежде бывало Милий первым интересовался малейшею новинкою, даже в самом зародыше. Как бы то ни было, но пропасть между ним и нами разверзается всё больше и больше. Это ужасно больно и досадно. Больно главным образом потому, что жертвою этого всего сделается именно сам Милий. Остальные же члены кружка теперь живут более согласно, чем когда-либо. Особенно Модинька с Корсинькой, с тех пор как живут в одной комнате, сильно развились оба. Оба они диаметрально противоположны по музыкальным достоинствам и приемам; один как бы служит дополнением другому. Влияние их друг на друга вышло крайне полезное. Модест усовершенствовал речитативную и декламационную сторону у Корсиньки; этот, в свою очередь, уничтожил стремление Модеста к корявому оригинальничанию, сгладил все шероховатости гармонизации, вычурность оркестровки, нелогичность построения музыкальных форм, — словом сделал вещи Модеста несравненно музыкальнее. И во всех отношениях наших ни тени зависти, тщеславия, безучастия; — всякий радуется искфенно малейшему успеху другого...»

(Из письма к К. С. Бородиной, 24–25 октября 1871 г.)

«Чисто речитативный стиль мне... не по нутру и не по характеру. Меня тянет к пению, кантилене, а не к речитативу... Кроме того меня тянет к формам более законченным, более круглым, более широким. Самая манера третировать оперный материал — другая. По-моему, в опере, как в декорации, мелкие формы, детали, мелочи не должны иметь места; всё должно быть писано крупными штрихами, ясно, ярко и по возможности практично в исполнении, как голосовом, так и оркестровом. Голоса должны быть на первом плане, оркестр — на втором...»

(Из письма к Л. И. Кармалиной, 1 июня 1876 г.)

М. П. Мусоргский:

«Сусанин — не мужик простой, нет: идея, легенда, мощное создание необходимости (быть может, исторической вто время) вдруг выступил на зрителей и силою вдохновения послал бы вверх ногами кишащий современный миришко, не только неспособный запретить Турчину душить носящих крест, но и себя не сознающий. Выход дедушки Петрова в Сусанине, по-моему, есть выход Сусанина (идеи) в Петрове. Мы снова услышим и увидим нам присно-дорогого Глинку — великого учителя-создателя (когда-нибудь) великой школы русской музыки...»

(Из письма Л. И. Шестаковой, 29 октября 1874 г.)

«Нынешнее мое желание... жизненная, не классическая мелодия. Работою над говором человеческим я добрел до мелодии, творимой этим говором, добрел до воплощения речитатива в мелодии (кроме драматических движений, bien entendu, когда и до междометий дойти может). Я хотел бы назвать это осмысленною/оправданною мелодией. И тешит меня работа; вдруг нежданно-несказанно, пропето будет враждебное классической мелодии (столь излюбленной) и сразу всем и каждому понятное. Если достигну — почту завоеванием в искусстве, а достигнуть надо...»

(Из письма В. В. Стасову, 25 декабря 1876 г.)

«Как смели Вы подумать, что я не сознаю того, что Вы меня сознаете? Славянин виждь колико согреших! А что если Мусорянин да грянет по Руси-матушке! Ковырять чернозем не впервые стать, да ковырять не по удобренному, а в сырье хочется, не познакомиться с народом, а побрататься жаждется: страшно, а хорошо! Что тогда? а зачем руського (и пишу-то по писанному) обогнул еретичеством? Не ведомо мне что ли, на что отзвук дать? не чую, где сила кроется, где правда глаза застилает, да пожалуй и ноздри: чихнешь с досады!

Черноземная сила проявится, когда до самого днища ковырнешь. Ковырнуть чернозем можно орудием состава ему постороннего. И ковырнули же в конце XVII Русь-матушку таким орудием, что и не распознала сразу, чем ковыряют, и как чернозем раздалась й дйхать стала. Вот и восприяла сердечная разных действительно и тайно статских советников и не дали ей многострадальной опомниться и подумать: «куда прет?» Сказнили неведущих и смятенных: сила! а приказная изба все живет и сыск тот же, что и за приказом; только время не то: действительно и тайно статские мешают чернозему дыхать. Прошедшее в настоящем — вот моя задача.

«Ушли вперед!» — врешь, «там же»! Бумага, книга ушли — мы там ж е. Пока народ не может проверить воочию, что из него стряпают, пока не захочет сам, чтобы то или то с ним состряпалось — там же! Всякие благодетели горазды прославиться, документами закрепить препрославление, а народ стонет, а чтобы не стонать, лих упивается и пуще стонет: там же!

Не потому Вы мне дороги, что нужны мне, а потому что много требуете, а я еще больше требую, так заманчиво, увлекательно. А любы Вы мне, что горазды толкать всероссийских сурков не во время спящих и не во время бодрствующих...»

(Из письма В. В. Стасову от 16 и 22 июня 1872 г.).

«...Вам спасибо русского люда за подготовление российских мозгов... Я, по крайней мере, прочтя записки, почуя звук родной струны — обращение к образной, народной русской речи, к тому могучему слову, которое, как будто намекнет, ан смотришь — уж и все сказано. — А что нужно! возбудись естественные силы в искалеченной русской речи — это сомнению не подлежит: а что, вместе с пользованием русской речи, поправится и русская мысль — это тоже сомнению не подлежит...

Недавно случилось прочитывать нечто о русском воинстве — наипаче о Новгородском и Псковском — разумеется старинном воинстве. Что за хватающая образность в названиях (нынешних военных терминах) и какая сердитая, вкусная самобытная терминология?

Как меня тянуло и тянет к этим родным полям, то я знаю... не даром в детстве мужичков любил послушивать и песенками их искушаться изволил...».

(Из письма В. В. Никольскому, 28 июня 1870 г.)

«Во истину — пока музыкант-художник не отрешится от пеленок, подтяжек, штрипок, до той поры будут царить симфонические попы, поставляющие свой талмуд «1-го и 2-го издания», как альфу и омегу в жизни искусства. Чуют умишки, что талмуд их неприменим в живом искусстве: где люди, жизнь там нет места предвзятым параграфам и статьям. Ну и голосят: «драма, сцена стесняют нас — простора хотим»! И давай тешить мозги: «мир звуков безграничен!»; да мозги-то ограничены, так что в нем, в этом звуке миров, то бишь, в

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание