Выпуск № 1 (1) | 1933 - страница 63

пристально вглядываясь в смысл цепи уже развернувшихся событий, не может не быть частно жизненного потока; несущегося неудержимо вперед и вперед. И художник, и историк в одном ритме, в одном акте, только с разницей в ходе, в «посадке» — делают каждый своевременное, ибо современное дело».

Так я писал в своей статье «Современные задачи истории музыки» («Муз. образование», 1928, № 1). Не вижу оснований выбросить хотя бы едко слово из этого отрывка. Думаю, что сейчас его правильность выглядит еще определеннее, еще подчеркнутей. От историка музыки жизнь требует еще больше подлинного творчества, еще больше отзвука на зовы окружающей действительности.

Чего же ждать от моей собственной работы? Прежде чем ответить на этот вопрос, мне хочется осветить те своеобразные условия, в которых протекает моя научная деятельность. Музыка в этой деятельности — не единственная область приложения моих сил и склонностей. Возьму хотя бы истекший 1932 год. 3а это время я, прежде всего, напечатал ряд работ по вопросам международных финансов: 1) Франк в борьбе с маркой, фунтом и долларом («Франт науки и техники», июнь 1932), 2) Военизация САСШ (там же, июль-август 1932), 3) Платежный баланс САСШ и перспективы доллара («Плановое хозяйство»), 1932 № 5). За то же время подготовил материалы о «Рынке серебра» для сборника «Восточные валюты», который должен выйти в 1933 г. под моей редакцией. Таковы — финансы.

Далее идет — филология. Во мне живет «многоязычник» — хотя и с уклоном в сторону английского языка. В научно-исследовательском институте языковедения я сделал в декабре 1932 г. доклад об «Очередных задачах работы над иностранными словарями». Доклад этот должен скоро появиться в печати. И, наконец, — последнее, но не меньшее — музыка.

Здесь центром моих занятий была и продолжает быть «Музыка танца» в XVII, XVIII и ХIХ вв. Из этой работы в законченную форму вылился ряд концертных программ с пояснениями, какие я даю для радио. Параллельно я сделал наметку для нескольких сборников «Музыка танца», какие хочу предложить Музгизу. Продолжал также работать и над Дебюсси — главным образом по линии его песен; эта работа для меня есть путь к некоторой научной переоценке слишком уж примитивных оценок музыкального импрессионизма.

Читатель, ознакомившийся с такой «многогранностью» моей научной тематики, возможно, осудит несвязность отдельных тем между собой, осудит меня за разбрасывание, отсутствие концентрации. Мне, действительно, часто задают вопрос, как это я могу одновременно интересоваться проблемами валютных систем и проблемой, скажем, эволюции менуэта в XVII–XVIII вв. Но я отвечаю, что жизнь мне дает большую радость, раскрывая возможность заниматься тем, что меня интересует. Вот только в одном пришлось существенно «потесниться», пришлось свести до крайнего минимума преподавательскую работу (в этом впрочем сыграли роль и соображения здоровья). Но центр вопроса не в том, насколько субъективно я удовлетворен многогранностью тематики, а в том, действительно ли может эта многогранность быть объективно оправдана. Мне кажется, что я могу ссылаться не только на личные вкусы, но и на существо предмета. Когда я занимаюсь своими «международными расчетами», то чувствую, что выбрал некоторый необычайно удобный пункт, с которого я наблюдаю громадную, полную напряжения мировую драму. Когда я думаю о «курсах доллара или иены», я никогда не забываю, что проблема курса, движений, колебаний той или иной денежной системы есть для меня лишь определенная форма выражения исторических тенденций. Мои занятия общественными дисциплинами, в частности финансами, дают мне базу для понимания тех более широких процессов, на волнах коих колеблется и хрупкий челнок искусства, музыка — в том числе. Что касается филологии, то опять-таки и здесь меня интересует не фонетика и не лексика сами по себе, а «жизнь слова». Если я всматриваюсь, скажем, в проблему новейшей эволюции английской речи («американизмы»), то центр моего пристального внимания — коллизия тех сил, какие стремятся для ближайшей исторической эпохи изменить «лик земли», очертания политических единиц.

Таким образом, в сущности, во всех областях я удовлетворяю свой ненасытный интерес к смыслу и тенденциям исторического процесса в его целостности. Проигрывает ли от этого музыка? Наверно, проигрывает. Проигрывает, конечно, в количестве продукции. Вместе с тем я знаю недостатки, по существу, в своих историко-музыкальных работах: они недостаточно «техничны», в них слишком много скорее от «интуиции», от (быть может, и верного) угадывания, нежели от кропотливого анализа. Но вместе с темя имею смелость думать, что мои историко-музыкальные работы имеют, именно благодаря широте моего научного и практического поля деятельности, некоторые плюсы. Когда я, в беседе с М. В. Ивановым-Борецким подчеркиваю громадные преимущества его «технического аппарата», думаю, не по долгу взаимности он на мои слова отвечает ценным для меня признанием, а именно, что в моих работах он находит положительные качества: умение охватить и выпукло представить движение исторического, историко-музыкального процесса.

Те, кто от нас, советских историков музыки, требуют и ждут многого, не должны забывать одного важного обстоятельства: до Октября историко-музыкальная школа у нас, также как музыковедческая школа в целом, лишь робко намечалась, и после революции пришлось начинать работу почти что на пустом месте. М. В. Иванова-Борецкого историческим методам учила Италия; меня — Германия; Игоря Глебова (если я не ошибаюсь) — Петербургский филологический факультет (помимо консерватории). Лично я (прошедший не консерваторскую, а университетскую — русскую и немецкую школу) больше всего все же обязан многолетним встречам, беседам, указаниям, получаемым много и доныне от Н. С. Жиляева; его беспредельное знание литературы, знание ее не по заголовкам, а знание близкое, интимное; его способность каждый уголок осветить по-своему, по-новому, всегда метко, неожиданно и своеобразно, его громадная, живая осведомленность не только в музыке, но и в литературе, языках, географии, военных науках; его исключительная строгость к качеству работы — все это его делает учителем, начиная от нас, его сверстников, и кончая молодежью.

Как же понимаю я на ближайшем этапе задачи нашей историко-музыкаль ной науки и, в частности, что собираюсь делать сам? Нигде, быть может, так часто, без устали, не повторяется обещание работать на широкой базе марксистской методологии, как в сфере музыкальной. Тогда как в других областях научно-исследовательская работа уже ведется на базе марксистской методологии, здесь, в музыке, в музыкальной истории, все еше преобладают призывы, обещания, напоминания. Фронт музыкальной науки в СССР — молодой, еще неокрепший фронт. Нужно создать условия, при которых энергично и систематично повелась бы работа по существу. Нам нехватает исследовательского центра. Научно-музыкальная арена не была до сих пор достаточно поглестительной. Научно-издательские возможности также не были удовлетворительными, и советский учащийся, советский читатель продолжает испытывать потребность не только под углом зрения количества, но и качества продукции. Достаточно сказать, что мы до сих пор не имеем новых учебников по музыковедению и довольствуемся литературой переводной. Вот это-то и плохо; заявляли и заявляем о готовности начать широкую, марксисткую музыковедческую работу, а затем со спокойной совестью идем по линии наименьшего сопротивления, ограничиваемся переводной литературой. Точно так же воз ни с места и в области научно-музыкальных пособий. Уж сколько лет мы пытаемся сдвинуть сместа работу по советской музыкальной энциклопедии; в то время как общие и ряд специальных энциклопедий — в стадии выхода, музыка обходится без своего словаря. Хотя подготовительные работы в этой области уже несколько лет тому назад подошли весьма близко к реализации.

Лично я хотел бы в пределах ближайшей пятилетки выполнить следующие основные работы. Прежде всего, я хотел бы написать «Введение в историю музыки XVII, XVIII, XIX столетий» — эпохи, которую я лучше всего знаю и которая нам, под углом использования музыкального наследия наиболее интересна. Далее, я хотел бы, в пределах тех же хронологических граней, дать «Историю

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание