так и исполнение произведений советского творчества не всегда стоят на должной высоте.

Здесь не место подробно останавливаться на удачах и срывах этого первого международного фестиваля в Ленинграде, общественно-политическое значение которого так ярко документировалось в проведенных «Советским искусством»¹ высказываниях инистранных гостей. Но всеже, принимая во внимание организацию второго фестиваля, предположенного в мае 1935 г., хочется отметить необходимость более тщательной подготовки к подобным интернациональным встречам. Вкратце отмечаю наиболее яркие недочеты первого фестиваля, выразившиеся:

1) в недостаточно проработанных программах концертов (Чайковский «экспонировался» небольшой арией Германа и «Страшной минутой»; Мусоргский был показан не в «подлинном» виде, не в отрывках из «Бориса» или «Хованщины», а в хорошо известной редакции Р.-Корсакова «Ночи на Лысой горе»; значительные перемены в программах советских композиторов привели к показу малохарактерных произведений Мясковского, Шебалина, причем вовсе отсутствовали: Книппер, Попов, Желобинский и т. д.);

2) в отсутствии показа советского исполнительства (за исключением неудачно певшего Н. Печковского и выступившей в несовсем для нее привычной академически-нонцертной обстановке Ирмы Яунзем). В то же время совершенно неоправдан (принципиально) был акцент на показе на советском фестивале иностранных солистов: Е. Бандровской и Е. Цимбалиста;

3) в недостаточно высоком уровне исполнения оркестра (в особенности во второй половине фестиваля), слишком перегруженного работой к концу года и имевшего недостаточное количество репетиций для проработки ряда новых сложных произведений.

Но в целом правильно намеченная репертуарная политика и интересно разработанный план будущего сезона позволяют надеяться на еще более плодотворное и систематическое развертывание деятельности Ленфила.

К сожалению, хуже обстоит дело с итогами камерного сезона. Этот участок является наиболее уязвимым местом Ленфила. Показательны уже статистические данные: всего за истекший сезон было дано 29 камерных концертов (гастроли иностранных солистов не входят в это число). Еще хуже то, что они были даны, по-существу говоря, «самотеком». Ибо план, разработанный Ленфилом, не был реализован. В результате вся масса ленинградских исполнителей (за исключением штатного пианиста Ленфила П. Серебрякова и пианистов Перельмана и В. Разумовской, выступавших в Ленинграде от УКРФила) не имела не только сольных вечеров, но и вообще почти никак не смогла себя проявить на камерной эстраде.² Не приходится говорить о том, что положение это — глубоко ненормально, особенно если принять во внимание указанную выше общую вялость камерного сезона в Ленинграде. Руководство Ленфила должно взять на себя почин в деле оживления камерной исполнительской деятельности.

Мне кажется, наши концертные организации все еще полностью не осознали той ответственной роли в формировании советского стиля исполнения, которую надлежит им взять на себя. Каковы же те конкретные мероприятия, которые стимулировали бы эту работу?

Это, прежде всего, — у чет каждой исполнительской индивидуальности, которая будет привлечена Ленфилом в свой актив, и систематическое распределение заданий, исходя из специфических качеств данного исполнителя. Причем активу должны быть даны задания как по линии симфонических концертов, так и по камерно-концертному разделам. И если Ленфил не сумел включить в штаг нескольких испблнителей-солистов, то он должен суметь на договорных основаниях обеспечить им ряд выступлений, к которым исполнитель сумеет планомерно и систематически подготовиться.

Безусловно, оживление камерной работы должно будет обеспечить возможность выделения подобного актива. Это должно явиться одной из насущнейших задач Ленфила, разрешить которую необходимо в срочном порядке.

В заключение — несколько частных замечаний о работе оркестра Ленфила. Я уже указывал на отрадный факт приглашения Фрица Штидри в качестве главного дирижера.³ Постоянными (штатными) ассистентами Штидри явятся молодые дирижеры: Мравинский и Мусин, выдвиженцами — Грикуров и Альтерман. Следует прнветствойать также инициативу Штидри в деле вовлечения в работу Ленфила наших дирижерских кадров. Такое систематическое художественное руководство, естественно, еще более повысит уровень работы оркестра. Но художественный рост его требует некоторых добавочных условий, о которых мне хочется сказать несколько слов особо:

1. Необходимо поставить оркестровый ансамбль Ленфила в такие бытовые условия, чтобы его работа была максимально продуктивной. И, прежде всего, необходимо разгрузить наших оркестрантов от тех бесконечных «совместительств», которыми они заполняют свой день (а нередко и часть ночи!). Вряд ли следует отнестись положительно к организации «симфоджаза» из состава артистов Ленфила, работающего на уровне обычных ансамблей этого типа. Но путем административного нажима заставить их отказаться от выступлений в кафе, ресторанах и кино нельзя. Ведь находит же Украинская филармония организационные формы улучшения социально-бытовых условий существования артистов своего оркестра. Должны найти их и мы!

2. Для обеспечения нормальных условий работы оркестра необходимо также уменьшить его нагрузку. Уже сейчас руководство Ленфила пред-

_________

¹ № 26 от 5 июня с. г.

² Достаточно указать на почти полное отсутствие открытых выступлений одного из лучших ансамблей Советского Союза — «Квартета им. Глазунова» для того, чтобы понять, насколько неблагополучно обстоит дело на камерном участке ленинградской музыкальной жизни.

³ Считаю приятным долгом отметить предложение Штидри о безвозмездном участии в концертах в рабочих клубах и Домах культуры, сверх той дирижерской нагрузки, которая обусловлена договором.

приняло меры к снижению количества выступлений — с 18 до 16 в мес. Но и эта цифра кажется нам слишком большой. За счет концертов необходимо увеличить количество репетиций. Ибо только при наличии большой внутренней, лабораторной работы возможен художественный рост оркестра.

3. Но необходимым условием этого роста является высокий уровень «технического обмундирования» оркестра. «Заслуженный коллектив Республики» должен быть обеспечен цервоклассными инструментами, хорошими струнами, тростями для мундштуков и пр. Причем нередко оказывается, что найти хорошие инструменты можно и без валютных ассигнований (опять ссылаюсь на пример Украинской филармонии!), нужно лишь проявить достаточную инициативу.

4. Необходимо также способствовать как совершенствованию в технике оркестровой игры всего коллектива в целом, так и художественному росTyi отдельных артистов. Поэтому нужно горячо приветствовать инициативу руководства Ленфила по широкому вовлечению артистов оркестра в сольную работу (в рабочей аудитсрши, в закрытых концертах на летней эстраде и пр.). Оркестр, имеющий в своих рядах таких солистов, как: з. а. Заветковский (скрипка), з. а. Брик (в-чель), з. а. Васильев (фагот), з. а. Амосов Г. (гобой), Амосов Н. (арфа), Шмидт, Скоморовский (труба), Гекслер (кларнет), Гризно (флейта), Шафран (в-чель), Сергеев, Шак (скрипка) и пр., вполне заслуживает внимания для использования его участников в плане сольной работы. Наряду с этим необходимо всячески поощрять ансамблевую игру внутри самого оркестра, организацию из его членов струнных квартетов, трио, духовых ансамблей и — если угодно — джазансамблей, но только не в коммерческих, а художественных целях!

И, наконец, необходимо способствовать техническому совершенствованию оркестра путем более частого показа современных произведений с новой, более изощренной техникой исполнения, Советские оркестры должны овладеть новыми, более сложными приемами оркестровой игры, которые были развиты за последние годы оркестрами Запада и Америки.

Я заканчиваю статью пожеланием организации регулярных оркестровых собраний для прослушания новых произведений советских композиторов. Не все из них (часто из-за неопытности молодых авторов) могут быть показаны на широкой эстраде. В таких случаях встречи молодых композиторов с лучшим оркестровым коллективом Союза могут быть весьма плодотворны. Участие в подобной творчески-лабораторной работе окажется для нашей молодежи лучшей «школой симфонического мастерства». В марте этого года оркестр ГО'ГОБа (б. Мариинского театра) под управлением В. А. Дранишникова подал хороший пример в этом отношении. Пример этот нужно использовать. Ибо только активно включившись в творческую атмосферу наших дней, Ленфил из организации академически-концертного типа превратится в подлинного организатора и руководителя музыкальной жизни Ленинграда. Судя по уже достигнутым успехам истекшего сезона, Ленфил сумеет справиться с этой почетной и ответственной задачей.

М. Друскин

Е. Цимбалист

«Эльман, Цимбалист, Хейфец, Кэтлин Парлоу, Эдди Браун, Макс Розен, Руфь Рей, Михаил Пиастро — разве все они не глубоко различны? Разве каждый из них, как исполнитель, не имеет свою ярко выраженную индивидуальность, свой индивидуальный стиль? Я никогда не стремился формировать моих учеников согласно моим собственным, узким эстетическим воззрениям, но только учил их широким общим принципам вкуса, на основе которых мог бы развиться их индивидуальный стиль».

Л. Ауэр — «Моя школа игры на скрипке».

Замечательный поэт звука, большой камерный художник, Е. Цимбалист, несомненно, характернейшая фигура среди современных скрипачей. Своеобразное искусство Цимбалиста, отличаясь яркостью образов и разнообразием чувства, привлекает простотой своих выразительных средств, благородством и мягкостью звукового колорита, изяществом и поэтичностью передачи. В этом искусстве, в основном ограниченном сферой интимных настроений и переживаний, его талант тонкого лирика поднимается до подлинной художественной артистичности, захватывая слушателя обаянием филигранного мастерства. Выходя за пределы этой излюбленной интимной камерности, искусство Цимбалиста несколько тускнеет, теряет в какой-то мере свою органичность и свежесть красок, давая лишь отдельными моментами согретую теплотой и непосредственной искренностью лирику.

Как исполнитель Цимбалист не поражает внешним блеском виртуоза, хотя качество техники у него — высшего класса. Как художник он не склонен к широким построениям, или к охвату монументальных конструкций. Он прежде всего — лиричен и интимен. Всю силу своего дара тонкого интерпретатора он концентрирует на небольших отрезках музыкальной мысли, на тщательной отделке деталей. Такая детализация частей, порой перегружающая целое, лишает это целое стройности и органической слитности частей. Вследствие этого его исполнению не присущи большая строгость и четкость формы. Оно отличается скорее некоторой импровизационностью и большей свободой трактовки (в особенности в области агогики!).

Статическая успокоенность исполнения Largo из сонаты Генделя, Adagio из концерта Брамса, или «Зигфрид-идиллии» Вагнера, так же как и лирическая закругленность звучания Andante из концерта Мендельсона, — пожалуй, наиболее типическое и характерное в Цимбалисте-исполнителе. Эюму стилю исполнения, на котором лежит печать большой музыкальной культуры, вообще несвойственны порывистые движения или резкие контрасты. Этот стиль не знает нарастания