Выпуск № 2 (8) | 1934 - страница 4

юмор в этих песнях «обходятся»; интонационный язык их небогат, ритмика — однообразна (обязательно: «marciale»), тексты их не всегда высококачественны.

Мы уже говорили, что целый ряд хороших массовых песен не получает широкого распространения из-за недопустимой инертности, иногда же полной неналаженности агитационно-пропагандистской работы в наших музыкально-массовых организациях. Но мы еще раз подчеркиваем, что независимо от этой неналаженности, творческая работа в области массовых музыкальных жанров далеко не соответствует (ни качественно, ни количественно) колоссально растущим потребностям масс.

В творческой деятельности наших композиторов сплошь и рядом имеет место, конечно, не нежелание работать над массовыми жанрами, а непонимание ответственнейших творческих задач, стоящих перед ними в этой области. Неотложная первоочередная задача музыкальной критики — помочь композиторам раскрыть значение и смысл творческой работы над массовыми жанрами, указать конкретные пути преодоления трудностей в этом направлении, развернуть широкие творческие дискуссии о массовой песне, о массовом танце, о массовой симфонии! К сожалению, вместо этой живой, плодотворной, творческой и теоретической работы мы слышим бесконечные споры о том, является ли массовая песня единственным путем к советскому симфонизму или не единственным... Старый, скучный спор! Тем более скучный, что обветшалый рапмовский тезис о массовой песне, как «единственном» пути, давно опрокинут самой творческой практикой, что вместе с тем — отнюдь не снимает вопроса о массовой песне, о массовой симфонии. Наоборот — сейчас с еще большей остротой, чем когда бы то ни было, ощущается необходимость скорейшего разрешения и самое главное — творческого (а не словесного!) разрешения проблемы массового музыкального искусства. Бешеными темпами мчится время, с такой же быстротой растет творческий счет, предъявляемый страной передовому отряду музыкального фронта — советским композиторам.

«Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубокими корнями в самую толщу трудящихся масс...». Искусство должно быть массовым! Это основной тезис. И только в плане творческой реализации этого тезиса должны вестись наши творческие, теоретические дискуссии...

Всяческие «ученые» споры о массовой песне как «единственном» пути — бесплодны и бесполезны оттого, что от них сильно пахнет рецептурой. «Формулы», которые выискиваются в этих спорах, явно отдают аптекарской латынью. Ни для кого не секрет, что именно в искусстве, в творческой работе всякая рецептура очень опасна.

Мы должны добиться, чтобы композитору была с предельной четкостью ясна — во всех ее деталях — основная цель его творческого задания. Средства же для достижения этой цели, если он художник, если он мастер — композитор должен искать и должен найти сам! Но чтобы ясно видеть цель, нужно подняться до идейного уровня своей эпохи.

Отсюда ясно, какую огромную роль должно играть идейно-политическое и художественное развитие мастера.

Грубейшей ошибкой РАПМ было то, что она не занималась идейно-воспитательной работой композиторов (даже внутри Ассоциации). Но творческая рецептура и, главным образом, «профилактическая» была в большом ходу. Это касалось не только ограничения жанров (забыты были гениальные слова Вольтера: — все жанры хороши, кроме скучного!), но и ограничений внутри жанра. РАПМ, напр. не раскрывала и не раскрыла подлинной сущности массовой песни — цель оставалась таким образом неясной, но зато средства сурово рецептировались; причем рецептура носила большей частью не позитивный, а негативный характер: указывалось не то, что хорошо и нужно использовать, а что нехорошо и нельзя использовать. Неслучайно, что этой рецептурой сурово изгонялась лирика, романтика, бытовой юмор (во имя ходульной героики!), неслучайно и то, что в лучших массовых песнях того периода эти элементы в той или иной мере оказались налицо! И быть может, именно поэтому эти песни и оказались лучшими. Кто станет отрицать великолепную романтику «Первой Конной» Давиденко, лирику песни Коваля «За морями» и т. д. Так творческая практика разбивала рецептурную «теорию». И эти уроки нам нужно учесть — учиться на ошибках прошлого! Мы же до сих пор охотно занимаемся рецептурным теоретизированием, мало заботясь о главном — об идейно-художественном развитии композитора, о подлинном раскрытии существа и специфики многообразных жанров музыкального искусства. А между тем — если будет разрешена эта, несомненно очень трудная, задача — пресловутый спор о «путях»,

по которым должен идти композитор к симфонизму, станет просто смешным! И нужно ли говорить, насколько широко и быстро развернется советское музыкальное творчество, насколько приблизится оно к выполнению завета Ленина — искусство сделать массовым!..

Прежде всего и раз навсегда нужно понять и усвоить, что понятие массовости не является постоянным и неизменным. То, что было вчера не массовым — сегодня может стать массовым. Говорить о признаках массовости, как о чем-то постоянном и неизменном, — значит не видеть, не понимать могучего развития масс. Между тем очень многие из наших композиторов понимают массовые жанры, и в частности песню, очень ограниченно, как какой-то фанфарный штамп из плохо срифмованных лозунгов. Здесь еще сильно чувствуются непреодоленные тенденции буржуазно-ограниченного отношения мастера «высокого» искусства к «низким» жанрам. С этим нужно решительно бороться и бороться не администрированием, не рецептурой («только через массовую песню композитор станет советским художником!»), а подлинным раскрытием смысла и существа массового музыкального искусства. Социалистическое искусство будет, прежде всего, большим массовым синтетическим искусством. Об этом с гениальной прозорливостью писали еще в 40-х годах прошлого столетия Маркс и Энгельс:

«...Исключительная концентрация художественного таланта в отдельном индивиде и связанное с этим подавление его в широкой массе есть следствие разделения труда. Если бы даже при известных общественных условиях каждый индивид был отличным живописцем, то это вовсе не исключало бы возможности, чтобы каждый был также и оригинальным живописцем, так что и здесь различие между “человеческим” и “единичным” трудом сводится к простой бессмыслице. Во всяком случае — при коммунистической организации общества отпадает подчинение художника местной и национальной ограниченности, которая целиком вытекает из разделения труда, а также замыкание художника в рамках определенного искусства, благодаря чему он является исключительно живописцем, скульптором и т. д., так что уже одно название его деятельности достаточно ясно выражает ограниченность его профессиального развития и его зависимости от разделения труда. В коммунистическом обществе не существует живописцев, существуют лишь люди, которые между прочим занимаются и живописью...»¹.

Это нужно понять, и понять диалектически! Через высочайшую профессионализацию, через полное овладение мастерством, богатейшей культурой музыкального наследства и — что самое главное — через максимальное развитие самодеятельности — мы придем к большому массовому коммунистическому искусству, границы которого расширяются до таких невиданных пределов, о которых не мечтало, да и не могло мечтать до Октября, человечество.

Отсюда ясно, какое значение и смысл приобретают сейчас массовые жанры, какое глубокое внимание должно быть уделено нами творческой работе в этой области; отсюда ясно, что то, что сделано нами в этом направлении — лишь робкие еще попытки, отяжеленные к тому же грузом непреодоленных тенденций буржуазно-ограниченного отношения к вопросам массового искусства.

Отсюда ясно, какой широкий круг тематики должен быть привлечен композиторами в работе над массовыми жанрами, какой богатейший арсенал средств выразительности должен быть здесь использован; отсюда ясно, наконец, что творческий метод в работе, над массовым музыкальным искусством гораздо глубже, сложнее и серьезнее, чем это обычно думают, что в частности проблема музыкального образа здесь может быть решена не в плане «шиллеровской» подачи голых идей-лозунгов, а в плане «шекспировской» простоты и глубины раскрытия многообразного содержания нашей действительности...

Не ходульная «героика» во что бы то ни стало, а сочный, яркий реализм, сочетающий подлинный пафос строительства и революционную романтику, глубокую лирику и острый юмор! Не упрощенная «сложность» индивидуалиста-мастера, «спустившегося до масс», а высокая простота (результат сложнейшей работы и предельного мастерства!) советского художника, поднявшегося до масс, идущего впереди масс! Вот — основные требования. Слова Энгельса: шагая в ногу с

_________

¹ Маркс и Энгельс, «Немецкая идеология», М. 1933, стр. 380–381. Разрядка наша. Г. X.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание