Выпуск № 5–6 (79) | 1940

Выступления П. И. Чайковского в Париже

ИЗ ЗАПИСОК О ПРОШЛОМ

Приблизительно в начале февраля 1888 г. в Париж приехал Петр Ильич Чайковский. Афиша извещала о его двух выступлениях в воскресных симфонических концертах Колонна, в театре «Шатлэ». Это событие вызвало сенсацию. С одной стороны, имя Чайковского было уже довольно прославлено в России. К этому времени Чайковский успел создать многие значительные произведения, приобретшие большую известность. С другой стороны, русская молодежь,' проживавшая тогда в Париже, очень мало знала его творчество, за исключением немногих фортепианных пьес и отдельных романсов. Но вести о значительности творческих достижений Петра Ильича дошли и до Парижа. Русское студенчество с нетерпением ждало первого выступления Чайковского. Что же касается французского общества, то оно почти не знало русского музыкального искусства. Из моей тогдашней беседы с некоторыми видными парижскими музыкантами было вполне очевидно, что до появления во французской прессе заметок о предстоящем выступлении Чайковского они даже не слыхали имени нашего композитора. О французской молодежи, обучавшейся в Музыкальном институте имени Гуно и в Парижской консерватории (где я состоял студентом), — говорить не приходится. Французская музыкальная молодежь имела в то время самое смутное и превратное представление о русской культуре. Наступил, наконец, торжественный день первого выступления Петра Ильича во Франции. Это было 21 февраля. День был погожий, теплый. Публика спешила к театру «Шатлэ». Через театральную площадь торопливо пробиралась знаменитая певица Полина Виардо. Седая, чуть согбенная, она шла бодрой походкой, хотя ей тогда было уже около 70 лет. Зрительный зал театра был полон. В левой (директорской) ложе сидел Эдвард Григ, обменивавшийся приветствиями с знакомыми музыкантами. Когда оркестр и публика заняли свои места, из-за боковой кулисы вышел Эдуард Колонн; за ним шел П. И. Чайковский. Композитор производил впечатление старика, несмотря на то, что ему тогда еще не было и пятидесяти лет. Запомнились мне его статная фигура, мягкие и приятные черты лица. В момент выхода на сцену он был очень бледен. Казалось, что 'его тащат насильно. Подойдя к самой рампе, Э. Колонн широким жестом руки представил публике композитора и сам ушел со сцены. Аудитория встретила Петра Ильича шумными и дружными аплодисментами. Когда зал затих, Чайковский стал за дирижерский пульт, поднял палочку и после некоторой паузы взмахнул ею. Чувствовалось, что Петр Ильич сильно волнуется. Это сказывалось и в робости, с какой он взял в руки палочку, и в некоторой замедленности движения руки. Когда оркестр заиграл «Серенаду» для струнного оркестра, палочка в руках композитора словно поплыла по воздуху. Впечатление было такое, что перестань дирижер махать палочкой, — оркестр все равно будет продолжать играть. После каждого номера программы публика дружно аплодировала автору. А из директорской ложи с большим воодушевлением хлопал в ладоши Эдвард Григ. Чувствовалось, что норвежский композитор приветствует своего русского собрата с непосредственной задушевностью, искренно радуясь его успеху. «Серенада» понравилась парижанам. Но особенно оценили они «Тему с вариациями» из 3-й сюиты, с блестящим полонезом в финале. Не пришлась по вкусу слушателям фортепианная «Фантазия», несмотря на то, что играл ее такой превосходный пианист, как Луи Дьемер, — один из выдающихся профессоров Парижской консерватории. Из солистов на первом авторском концерте Чайковского весьма успешно выступил русский виолончелист Брандуков, завоевавший в Париже большую симпатию публики

150 М. Матюшин

своим чудесным смычком и задушевной, волнующей игрой. Виолончельные пьесы Чайковского, его романсы и отдельные фортепианные пьесы получили всеобщее одобрение слушателей. Во втором концерте упомянутая программа в части оркестровых произведений была дополнена симфонической поэмой «Франческа да Римини» и скрипичным концертом. Второе выступление Чайковского — в смысле успеха — не уступало первому. На этот раз Петр Ильич, повидимому, чувствовал себя увереннее, в его дирижерских взмахах не было тревожных колебаний, как на прошлом концерте. Но дирижерская палочка попрежнему «плавала» у него в воздухе. Концерты Чайковского вызвали в русской молодежной среде Парижа большое возбуждение. Появились горячие апологеты творчества композитора, утверждавшие, что его музыкальная мысль ясна, убедительна, доходчива и представляет новое слово в мировой музыкальной литературе. Противники, — а их тоже было не мало — отвергали утверждения о гениальности музыкального дарования Чайковского; они заявляли, что произведения Чайковского прежде всего лишены национального значения, хорошо «приглажены и напомажены» и никак не могут претендовать на какое-либо «новое слово» в музыкальном искусстве. К этому добавлялось, что сочинения Петра Ильича, по крайней мере те, которые исполнялись в Париже, — отмечены печатью полной безыдейности. Некоторые доходили даже до такой крайности, что считали музыку Чайковского «игрой в бирюльки», — определяя этим блестящий инструментальный наряд его оркестровых произведений. Выступления Чайковского показали французам, что в России существует музыкальная литература высокого качества.

Встречи с П. И. Чайковским

Д. Черномордиков

Нижеследующие два отрывка заимствованы из еще не опубликованной автобиографической книги известного художника М. В. Матюшина (1861 — 1934) — «Творческий опыт художника». М. В. Матюшин, занимавшийся также и музыкой (композиторские опыты, преподавание скрипичной игры, изобретение особой конструкции скрипки), учился в Московской консерватории с 1876 по 1881 г. Повышенная наблюдательность и чуткость зрительного восприятия автора придает значительную ценность этим кратким наброскам. — Ред.

Никогда не забуду одной встречи. Я стоял внизу главной лестницы консерватории, по которой поднимался поток старших учащихся и профессоров. Младшие учащиеся проходили в раздевалки и боковые ходы. И вот, наблюдая спускающихся, я вижу совершенно необыкновенное лицо. Он спускался механически, глубоко задумавшись и как бы внутренне что-то в себе слушая. На носу у него пенснэ с разбитым стеклом. У него — большой красивый лоб и сам он очень красив в своей творческой задумчивости. Это был — П. И. Чайковский. Он преподавал тогда в консерватории первый курс гармонии. В классном решении гармонических задач особенно сказывается индивидуальная подвинутость или отсталость учеников. Повторение одной и той же ошибки становится нестерпимо мучительным. Чайковский был оче«ь добрый и воспитанный человек, но и он иногда не выдерживал. Раз в конце занятий, уже усталый, он просматривал и поправлял задачу одной ученицы. Вдруг не выдержал и со всего маху пустил тетрадь с задачами, вдоль всего класса. Очевидно, ошибка была назойливо груба и он потерял самообладание... Но тут же он вскочил, побежал за тетрадкой, поднял ее и, извиняясь по-светски, смущенно ушел из класса. Вскоре Чайковский оставил консерваторию.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание