Выпуск № 5–6 (79) | 1940

уехать, считая себя неспособным победить свою робость. Всего ужаснее была для меня первая репетиция; ночь, предшествующую ей, я провел очень мучительную и беспокойную, и явился на репетицию в состоянии почти больного человека. Но, странное дело, стоило взойти на эстраду, взять палочку в руки, как весь страх мгновенно прошел, и, по отзыву всех, я исполнил свое дело хорошо. На следующих репетициях уверенность была полная. В самом концерте я, конечно, перед выходом волновался сильно, но это уже не был страх, а скорее предвкушение того глубокого художественного восторга, которое испытывает автор, стоящий во главе превосходного оркестра, с любовью и увлечением исполняющего его произведения». Эти слова и объясняют нам «готовность», с которой Чайковский принимал приглашения дирижировать, чему удивлялся Кашкин.

Никто иной, как Ц. Кюи, так строго и несправедливо судивший об оперном творчестве Чайковского (о симфоническом — его отзывы были обычно более благоприятны), оставил следующие строки о симфоническом концерте 5 марта 1887 г.: «Чайковский

явился не только композите ром, но и капельмейстером, и капельмейстером он оказался превосходным. Оркестр играл не только стройно, но с замечательным огнем, увлечением, эффектом. Г. Чайковский, превосходнейший музыкант, художник с тонким вкусом, был бы дирижером -находкою для концертов Русского Музыкального Общества» Ч Чайковский не поверил его похвале, и напрасно; далеко не один Кюи счел нужным написать восторженный отзыв. В большинстве рецензий на концерты под управлением Чайковского мы неизменно встречаем похвалы, отнюдь не производящие впечатление вынужденных комплиментов;

критики выражают удивлехудожественном успехе, вызванном яркостью, тонкостью Одессе — все говорит о поэзией исполнения, т. е. тем, чего тогда нехватало большинству дирижеров, работавших в России.

Чайковский сам печатно высказывался о своей «неспособности» к дирижерству, он судил о себе своей строгой мерой; друзья неуверенно его хвалили, зная его тяжелые переживания и не доверяя собственным непосредственным впечатлениям; его первый биограф Модест Ильич Чайковский — на основании личных высказывании самого композитора явно затушевывает блеск его дирижерских выступлений. Приведем примеры. Дрезден, февраль 1889 г. «Странно, замечает Модест Чайковский,' — что сам композитор в письме ко мне писал: «очень волновался и дирижировал плохо», но нигде он не понравился более как дирижер. Пресса единогласно восхищается «величавым спокойствием, уверенностью и тонкостью его исполнения». Тот же биограф, надолго наложивший печать на оценку жизненной и внешней деятельности композитора, старательно умаляет несомненный успех дирижирования Чайковским «Черевичек», явившийся началом дальнейшей блестящей судьбы его, как дирижера. Оо этом говорят все собранные мною отзывы по поводу данного спектакля. Многое, конечно, зависело и от того, с каким составом исполнителей имел он дело. В театре, где многое зависит от сценических условий, Чайковский несомненно чувствовал себя неловко, смущался и это отражалось на исполнении; если он когда-либо в России и за границей отказывался от выступлений, то это именно касалось только театра. В частности, очень желая продирижировать своей любимой оперой «Кармен» в опере Прянишникова, Чайковский не осуществил этого, без сомнения, потому, что, как

1 См. «Музыкальное обозрение», № 23 от 12 марта 1887 г. 9 *

ние, что композитор с такой утонченной нервной музыкой, «женственный и мягкий» по характеру , дарования; оказывается таким уверенным вождем оркестра в исполнении самых сложных вещей, и не только своих, но и других авторов. Даже неполный обзор этих рецензий подтверждает мысль, что искусство Чайковского-дирижера было совсем не таким, как сейчас его принято представлять. И участие его в качестве капельмейстера в частной опере Прянишникова в 1 892 г. (Чайковский провел три оперы — «Фауст», «Демон» и «Евгений Онегин»), и его заграничные поездки и концертирование в Киеве, Тифлисе, Варшаве, Харькове,

Ч айковский-дириже р 131

132 Вас. Яковлев

выяснилось для него, ансамбль в опере был недостаточно налажен, а времени на подготовку было очень мало. Большое значение имел тот факт, что московский театральный оркестр того времени, несмотря на наличие крупных виртуозов в своем составе, не был силен в новом оперном репертуаре, тогда как симфонические оркестры музыкального общества уже со времен Николая Рубинштейна и затем М. Эрдмансдерфера получили прекрасную школу и проводили самые ответственные программы. Чайковский же естественно не имел возможности специально тренировать себя в данной области (хотя и брал, впрочем очень недолго, уроки дирижирования у капельмейстера Большого театра Альтани) и его зависимость от качества оркестра была, конечно, сильнее, чем у постоянного дирижера. Какие конкретные особенности можно было заметить в руководстве Чайковского оркестром? В этом отношении данных мало. Кроме указанного наблюдения Лароша о скорых темпах, можно привести вскользь приведенное однажды Кашкиным сообщение, что «Чайковский был решительным врагом очень частой и резкой (т. е. подчеркнутой) смены в характере музыкальных движений». По другому поводу мы от него же узнаем, что композитор отрицательно относился к излюбленным тогда певцами неоправданным фермато, допуская их лишь при заключении номера, когда это не слишком нарушало музыкальный замысел. Из некоторых устных воспоминаний мы узнаем, что Чайковский на репетициях «мог быть не только мягким и деликатным, не только ласковым и приветливым, но и требовательным и настойчивым. Он не успокаивался до тех пор, пока не добивался от оркестра нужных нюансов». «На концерте (Тифлис, 20 октября 1890 г.) я не узнал нашего оперного оркестра», — вспоминает пианист И. М. Матковский. Аналогичные сведения мы имеем и от других, видевших работу Чайковского на репетициях и концертах. Не приходится сомневаться, что когда Чайковский был уверен в оркестре, он побеждал свою нервозность и внушал исполнителям и публике все, что было у него от его тончайшего знания оркестровых красок и всех возможностей большого симфонического оркестра, от его поэтического замысла и воодушевления в момент исполнения, от убежденности художника в безграничном воздействии любимого искусства на массы. Несомненно также, что первые исполнения его произведений ему самому было проводить очень нелегко; так было с его 5-й, 6-й симфониями, с поэмой «Воевода» 1 . Можно думать, что на Западе и в Америке выступать ему было легче, чем в России, ввиду большей подготовленности оркестровых коллективов и большего сочувствия критики. Чайковский любил выступать не только со своими произведениями, и вопрос о его программах также заслуживает внимания. В бытность свою в Одессе, незадолго до смерти, Чайковский исполнял 1-го симфонию Бородина, а в вечер, когда впервые прозвучала его 6-я симфония и он в последний раз встретился с публикой, под его управлением прозвучали и любимые им произведения Моцарта. В заключение, из числа известных мне рецензий, приведу оставшийся неизвестным отчет об исполнении Чайковским 25 ноября 1889 г. в Москве 9-й симфонии Бетховена. Отчет этот помещен в московском издании, сравнительно мало ценившем самое творчество Чайковского 2 : «Чайковский превосходно провел эту сложную вещь и в качестве дирижера стоял на высоте авторских требований. Теперь уже нет сомнений, что мы в лице этого музыканта приобрели крупную дирижерскую силу, причем для нас симпатично и то, что имеем дело с русским художником, и притом с музыкантом не односторонним, а с истинно образованным музыкальным эклектиком, который, конечно, не будет отворачиваться от талантливых представителей русской молодой школы и их последователей. Г. Чайковский, как нам кажется, был бы теперь более чем кто-либо подходящим лицом, чтобы стать несомненно во главе первоклассного русского концертного института»... «По окончании симфонии всех исполнителей и дирижера шумно вызывали. Эстетическое наслаждение полное».

1 Так было и с увертюрой-фантазией «Гамлет», которую на одном из последующих исполнений он провел —по отзывам — «блестяще». См. журнал «Артист», февраль 1890 г., стр. 153. 2 См. «Театр и жизнь», № 416 от 29 ноября 1889 г.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание