Выпуск № 11 (73) | 1939 - страница 19

Прим. 7

Композитор поручает эту фанфару различным инструментам медной группы, перекличка которых достигает апогея. В этой кульминации монументальной симфонической картины сосредоточены как в фокусе самые яркие, кричащие краски; резкость звучания медной группы доведена здесь до предела (22 парт.). Вне контекста этот эпизод мог бы быть бессмысленен. В композиционном же контексте он необходим.

Но вот исступленные лагерные кличи сменяются скорбным звучанием струнных инструментов. Это народ оплакивает своих погибших сынов. Мелодический материал этого инструментального френа (погребального хора) послужит в дальнейшем основой для арии в шестой картине («Мертвое поле»); здесь же монодия неизбежно пришла бы к стилистическому конфликту с композиционным складом всего симфонического эпизода. Поэтому Прокофьев избрал полифоническое изложение и добился прозрачного звучания, кристального по чистоте выражаемого им чувства. Горе и слезы матерей — с каким благородством и сдержанностью говорит о них эта музыка.

В целом, «Крестоносцы во Пскове» — неизгладимая картина народного бедствия и бесправия, вызывающая в нас чувство ненависти к врагу и показывающая его звериное обличие.

4

Каким ярким контрастом с образом чудовищных рыцарей-крестоносцев звучит хор «Вставайте, люди русские», построенный в трехчастной форме (натуральный с-moll). Какая первородная мощь, неисчерпаемая народная сила — воплощена в этой лаконичной, почти фрагментарной песне, призывающей русский народ идти на смертный бой с лютым врагом:

Прим. 8

Слушая эту музыку, нельзя не почувствовать ту глубину народной веры в непоколебимость своей мощи, — которая в грозный час всегда оказывалась решающей в судьбах страны! Эта несгибающаяся стальная воля к самоутверждению, гордый дух свободы, призывающий к священной борьбе за свою независимость — они звучат, как вещий клич, несущийся со стен древнего Пскова, с башен вольнолюбивого Новгорода!

Выбранные композитором выразительные средства — мудро-просты. Основная попевка, написанная в одном из древних народных ладов, — подлинный творческий алмаз, «врезывающийся» в память и прочно запоминающийся благодаря динамическому складу интонаций и яркой, своеобразной ритмике.

Оркестр в четвертой части трактован как стихийный поток, в котором все стремится к единой цели. Гул набата, тревожный и зовущий, усиливает общую динамику. Характерно, что Прокофьев избегает симметрии в колокольном перезвоне медной группы (вытянутой на две октавы) и тарелок, чередуя сильные и слабые доли, меняя ритмический рисунок.

Поразительной находкой композитора является обаятельная задушевная мелодия женского хора (средний эпизод 3-й части). В этой музыке, заставляющей вспомнить лучшие темы Глинки и Бородина, — счастливо сочетаются скрытая теплота чувства и торжественность минуты: жены, матери и сестры благословляют дружинников на смертный бой.

Фактура этого эпизода — образец полифонического письма. Композитор достигает исключительной прозрачности звучания при огромной насыщенности и разветвленности голосоведения, охватывающего все регистры.

Напротив, фактура начального и заключительного эпизодов чужда полифонии и, подчеркивая наступательно-боевой характер музыки, выполнена в прерывистом моторно-импульсивном ритме. Динамика внезапных пауз создает эффект неожиданных толчков для вступающих после кратковременного молчания аккордов. Народная толпа, деловито идущая на сборный пункт, с топорами и копьями в руках — таков образ.

5

Музыкальная картина Ледового побоища — выдающийся шедевр симфонического батального жанра. Как это свойственно произведениям, написанным в плане батальной звукописи, изобразительная сторона в «Ледовом побоище» целиком подчинена характеристике самого процесса битвы. Музыка выражает динамику сражения в столь ощутимой форме, что слушатель легко представляет себе особенности ее основных фаз, ее развитие, наступающий перелом и исход. Таковы сила и выразительность ее мелодического языка, моторной стремительности ее ритмов.

Суровый, холодный пейзаж, предутренняя дымка, зловещее карканье птиц и пронизывающая ледяной воздух далекая фанфара крестоносцев — все это замечательно выражено в музыке вступления к пятой картине. Оцепенение природы лишь углубляет зловещую тишину, полную настороженного ожидания перед боем. Затаенная тревога и внешнее спокойствие — как выпукло обрисованы они композитором! (см. прим. 9 на стр. 35).

Обращают на себя внимание как бы ползущая, крадущаяся фраза виолончелей, внезапно исчезающая и растворяющаяся в воздухе, и sul ponticello альтов, изображающее карканье птиц. Своеобразная тональная окраска вступления — сопоставление с-moll’я и gis -moll’я — придает жесткость и терпкость всему колориту этого звукового ландшафта — «Утра на Чудском озере»¹.

_________

¹ Отмечу мимоходом, что логика тонального развертывания опирается на двоякое (энгармоническое) значение es — терции тональности (c-moll), — выступающей одновременно и как квинта gis -moll’я. Далее, на этом же принципе построено появление

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 7

4

Прим. 8

5

Содержание