Выпуск № 6 (69) | 1939 - страница 34

мого, большие казались маленькими, и все сидели неподвижно, притаясь в задумчивом молчании»...

Инструментальная музыка бывала, конечно, доступна мальчику Пешкову и в иных видах. Он наверно слушал музыку садовых оркестров, на «народных гуляньях». Конечно, ему были хорошо знакомы бродячие уличные музыканты. В те времена по городам и трактирам выступали арфистки; Алеша вероятно часто слушал их на тех пароходах, где в дни своего отрочества служил посудником и кухонным мальчиком.

В «Детстве» Горький рассказывает, как, ускользнув из церкви от всенощной и бродя по улицам, он услыхал однажды, в весеннюю ростепель, особенную, неведомую раньше, музыку. «Из квадратной форточки окна, вместе с теплым паром, струился на улицу необыкновенный звук, точно кто-то очень сильный и добрый пел, закрыв рот; слов не слышно было, но песня показалась мне удивительно знакомой и понятной, хотя слушать ее мешал струнный звон, надоедливо перебивая течение песни. Я сел на тумбу, сообразил, что это играют на какой-то скрипке чудесной мощности и невыносимой — потому что слушать ее было почти больно. Иногда она пела с такой силой, что, казалось, весь дом дрожит, и гудят стекла в окне. Капало с крыш, из глаз у меня тоже закапали слезы. Незаметно подошел ночной сторож и столкнул меня с тумбы... Почти каждую субботу я стал бегать к этому дому, но только однажды, весною, снова услышал там виолончель; она играла почти непрерывно до полуночи; когда я воротился домой, меня отколотили».

В отрочестве Пешков часто слушал игру на рояле — в исполнении соседки по дому, красавицы-вдовы «очень знатного человека», которую он назвал «Королевой Марго»,и увековечил в ярких воспоминаниях. «Мне было приятно смотреть на мою даму — рассказывает он, — когда она сидела у рояля, играя одна в комнате. Музыка опьяняла меня, я ничего не видел, кроме окна, и за ним, в желтом свете лампы, стройную фигуру женщины, гордый профиль ее лица и белые руки, птицами летавшие по клавиатуре».

Слушал мальчик и отличную игру на скрипке — в квартире той же «Королевы Марго». «Реже других к ней приходил высокий, невеселый офицер, с разрубленным лбом и глубоко спрятанными глазами; он всегда приносил с собою скрипку и чудесно играл, — так играл, что под окнами останавливались прохожие, на бревнах собирался народ со всей улицы...»

3

Юноша Горький из Нижнего переехал в Казань. Здесь, в большом университетском городе, была опера, и вот из сообщения самого Горького в печати мы узнаем, что он пел там в течение одного сезона хористом в оперных спектаклях. «У меня, — сообщал Горький К. Левину, — тогда был очень недурной второй тенор. И я, действительно, тогда пел в хоре. Да и вообще вто время я любил и умел петь»¹. Прослужить один сезон хористом в опере — это значило, особенно для такого одаренного юноши, — хорошо познакомиться с оперным репертуаром, с оркестром, с вокальным искусством. Характерно: связь с оперным театром отозвалась тем, что юноша попробовал стать музыкантом. В «Моих университетах» Горький рассказывает, что во время тяжелой службы в казанской булочной он «с тоски на

_________

¹ К. Левин, Страничка к биографии М. Горького. «Русское слово», 1902, № 297

чал учиться играть на скрипке, пилил по ночам в магазине, смущая ночного сторожа и мышей».

«Музыку я любил и стал заниматься ею с великим увлечением», добавляет Горький. Учителем его был скрипач театрального оркестра. Впрочем, уроки вскоре оборвались. Юноша Пешков так жадно тянулся к музыке и так томился без нее, что готов был слушать ее в самых необычайных условиях. В автобиографическом рассказе «Музыка» Горький сообщает, как в молодости, будучи арестован и приведен на допрос в кабинет жандармского полковника, он, в перерыве допроса, когда полковник ушел, — заслушался мастерской игры пианистки, жены полковника.

«Сначала мелодия пьесы была неуловима, альты и тенора звучали бессвязно, тяжелые вздохи басов говорили о чем-то настойчиво и строго, а в общем это напоминало картину осени: по скошенным лугам, по жухлой траве течет сырой, холодный ветер, зябко трепещет лес под его натиском, роняя на землю последние золотые листья. Вдали уныло поет колокол невидимой церкви.

«Потом среди поля явился человек с открытой головой. Высоко подняв руки, он бежит, гонимый ветром, как «перекати-поле», — бежит и все оглядывается назад. Глухой темный гул сопровождает его, а дали полевые становятся все шире, все глубже, и, умаляясь перед ними, он исчезает с земли.

«Женщина перестала играть и сидит неподвижно, опустив руки, — она сидит так очень долго.

«Я смотрю на нее сквозь цветы, ни о чем не думая, в груди все еще звучит красивое эхо, а помню только одно: не надо шевелиться.

«Потом правая рука ее медленно и как бы неохотно снова легла на клавиши, и снова меня обнимают торжественные аккорды. Я слушаю их, закрыв глаза. Мне кажется, что большая толпа людей стройно и единодушно молит кого-то, молит со слезами гнева и отчаяния. Это очень тяжелая, мощная пьеса, и странно, что такая маленькая женщина может так сильно играть.

«И эта пьеса совершенно лишила меня сознания действительности»¹.

4

Близилось время, когда Горький стал писателем. В качестве обозревателя и фельетониста в «Самарской газете», в 1895 г., молодой автор часто касался музыки. Здесь он писал о постановке «Фауста», о певцах Унковском, Мазини, Н. Фигнере, о концерте арфистки Эйхенвальд, об оркестре Мраза, об оперетке. Особенно много он писал в «Нижегородском листке» во время Всероссийской выставки 1896 года. Вот несколько названий тогдашних статей его: «О музыке на Всероссийской выставке», «Общедоступные концерты», «Концерт оркестра хорватских студентов», «Концерт В. Главача».

Среди этих статей находим один безвестный фельетон, под названием «Соло». Здесь, отдавшись своей фантазии, молодой автор набрасывает план музыкальной картины «Пробуждение леса». Вот отрывки из этого фельетона: «"Пробуждение леса" начали струнные инструменты нежным, мечтательным пианиссимо. Казалось, чуть брезжит рассвет, еще солнце далеко, но

_________

¹ «Русское слово», 1913, № 150.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

3

4

Содержание