опубликованы в 1934 г. (R. Vaughan Williams, National Music, Oxford University Press, 1934). Эту книгу я прочел с большим интересом — именно в связи с показом композиций самого Уильямса и его современников. Уместно привести отсюда несколько выразительных цитат:

«Если корни вашего искусства глубоко заложены в вашей родной почве, а в этой почве скрыты свои, неповторимые элементы, то вы сумеете объять весь мир и в то же время не потерять своей души».

«Мы слишком склонны разделять музыку на массовую (popular) и на классическую, на аристократическую и на демократическую. Когда-нибудь мы сумеем создать идеальную музыку; это будет искусство, которое всех нас объединит... Неужели всенародность искусства есть лишь мечта поэта, наподобие Уитмена? В наши дни это еще мечта, но мечта, способная осуществиться».

Цитаты можно было бы продолжить, вплоть до интересных замечаний по адресу Стравинского, который, по словам Уильямса, «порвал родные связи», «отрекся от своего первородства».

С тонким юмором, обращаясь к своим американским университетским (Пенсильвания) слушателям, Уильямс оценивает американскую группу композиторов, объединяемую музыкальным журналом «Новая музыка»: «я не хвалю и не браню, но я вправе спросить: к кому это адресовано? Есть ли это музыка узкой группы или музыкальное евангелие молодой Америки? Всякая большая музыка должна иметь отклик в народе, она должна идти за грани студии — в мир, который развертывается во-вне».

Воган Уильямс пришел в Лондон с запада Англии, из Глостершира. Он — кельт, валлиец. Уильямс пишет свою «Лондонскую симфонию», но он ее пишет не как «лондонец», а как валлиец. Он — мечтательный романтик и фантаст. Его «Лондонская симфония» как бы выводит нас за пределы города, влечет к природе, ее живым картинам, ее линиям и краскам.

В этой особенности музыки Уильямса нужно открывать не только его «провинциальные» черты, но и нечто типичное для английской культуры. Она сохранила многое из архаичности сельского быта, его искусства. Изучение английских и кельтских народных песен обнаруживает не только их связи со средневековыми, диатоническими, семиступенными ладами, но и присутствие в них отзвуков пентатонной гаммы, которая до сих пор живет в строе волынки шотландских горцев.

Музыковед, которому придется детально проанализировать симфонию Уильямса, легко установит ее связи с ладовыми основами народной музыки. В этом несомненная заслуга этого очень талантливого композитора.

«Урбанизм» мало присущ и «Лондонской увертюре» Джона Айрленда, шотландца по происхождению, ученика ирландца Станфорда. Особенности его яркого таланта, соединенного с прекрасным, непринужденным и законченным мастерством, помогли ему создать произведение, которое не боишься назвать выдающимся по жизненности, характерности и большому чувству юмора.

В увертюре Айрленда (если отвлечься от гораздо большей сложности его музыкальных ресурсов) есть нечто общее с увертюрами Россини — не по форме, конечно, а по духу, искрометности, ритмической импульсивности и поэтичности. Читатели Диккенса хорошо знают и помнят неумирающие типы народного Лондона. Я их, как в свои молодые годы, снова вижу перед собой, когда слушаю «Лондонскую увертюру» Айрленда. Способность такой “evocation” («вызова», «напоминания») — признак большого музыкального дарования!

«Танцевальная увертюра» Алана Буша — произведение музыканта, которому есть что сказать и который располагает большим техническим умением. В этом умении я чувствую больше отзвуков континентальных (по преимуществу немецко-авст-

рийских влияний), нежели непосредственную связь со своими английскими учителями, в частности с Айрлендом.

Искусство Буша, показанное в «Увертюре», — характерный и вместе с тем закономерный факт в эволюции западноевропейской музыки. Элементы городских ритмов джаза у него сочетаются со склонностью к «линеарности» (вплоть до «строгих», контрапунктических форм). В манере оркестровки, густой, «органоподобной», Буш также выдает стилевые корни своего искусства. Сложность, грузноватость музыкального материала придает оркестровому колориту некоторую «сумеречность», так сказать, «готичность», в противоположность прозрачности и блеску французской манеры оркестрового письма.

Лучшее в «Танцевалыюй сюите» А. Буша — философский пафос, способность подняться до обобщения тем, изложить и развить их рельефно и убедительно. Композитор, видимо, стремился создать легкую, «доходчивую», даже развлекательную музыку; но создал нечто более серьезное. Он раскрыл самого себя, наблюдающего и анализирующего жизненный поток, показанный в тонах усталого, точно нехотя движущегося фокстрота. Этим моментам противопоставлены другие моменты (“cantabile е espressivo”) партитуры, где, может быть, и не преднамеренная ирония сменяется тематикой, в которой — и сила, и глубина.

«Танцевальная увертюра» Буша — этап в его творчестве, социальная окрашенность которого составляет его характернейшую черту. Недаром композитор связал всю свою деятельность с английским рабочим музыкальным движением; недаром он написал свой опус 14, цикл песен «Из угольных районов» — песен о людях без света, радости, — людях, жестоко эксплуатируемых капиталистами; недаром он написал ряд превосходных боевых массовых песей.

Алан Буш приезжал в Советский Союз не только для показа музыки своей родной страны, не только для укрепления связи между советскими и английскими музыкантами. Буш приезжал и для того, чтобы получить творческую зарядку, чтобы написать новые песни, зовущие к борьбе и победе, песни о радости, о свете, о жизни!

К. Кузнецов

Неудачный показ

В октябре Московский Союз композиторов организовал в Малом зале Консерватории первый концерт-показ творчества нашей композиторской молодежи. К сожалению, к числу удачных концерт этот отнести нельзя. Организаторы показа, видимо, меньше всего задумывались о его целях; и это сказалось на самом содержании концерта, на его программе. И — напрасны здесь обычные ссылки на «причины объективные», на недостаток времени и т.д. Концерт этот был намечен в планах молодежной секции Союза композиторов еще... в прошлом году! Странно, что за год организаторы концерта не могли тщательно продумать программу показа, не могли серьезно подготовить исполнительскую часть концерта.

Из-за неудачного отбора произведений, в большей своей части — не типичных, мало характерных, из-за несерьезной, неряшливой организации самого показа — концерт в целом произвел серое, будничное впечатление.

А между тем у наших молодых композиторов не мало талантливых, ярких, интересных произведений! Многие инструментальные и вокальные сочинения Хренникова, Мурадели, Юровского, Спадавеккиа, Будашкина, Мазаева, Маслова и др. уже достаточно известны широкой аудитории. В специально же организованном показе творчества молодых композиторов наиболее талантливые произведения были странным образом «лимитированы»...

Несомненный интерес представляет программная фортепианная сюита Воробьева «Акатуй» — праздник сева. Музыкальная тематика этой сюиты, связанная с

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

К. Кузнецов

Неудачный показ

Содержание