ся ко мне слишком поздно (я приехал в П-бург 2 сентября). Охотно верю, что Федоров с любовью отнесся к моему Садко, так как опера эта достаточно интересна для музыканта, но и я имею свойство с любовью относиться к своим детищам и в том числе к Садко. Не естественно-ли мое желание видеть его в руках известного мне талантливого и опытного капельмейстера? Я считал, что это даже долг мой, так как в деле искусства, художественная сторона важнее всяких личных отношений, о которых в данном случае и речи быть не могло. У нас в обычае забывать об авторе, но я как автор своего произведения не забываю и моя забота о нем естественна.

Однако следствием этого у многих возникло не чувство удовлетворенности, что произведение мое будет находиться в надежных руках и пойдет согласно желаниям и намереньям автора, а чувства смущения и недовольства по поводу несправедливого поступка автора. Волнение до сих пор не улеглось. Сквозь строки Вашего милого письма я читаю передаваемые мне многими мысли других, тождественные с Вашими. Кончая письмо Вы прибавляете, что очень будет для всех тяжело, если я не найду возможным оказать хоть маленький знак внимания обиженному дирижеру. Что ж должен сделать я? Извиниться за нанесенную обиду? — но я невиноват, что люблю свое произведение и предпочитаю г-на Сука. Поблагодарить Федорова за труды? — но я это сделал уже в письме к нему. Когда-нибудь впоследствии при первом свиданьи с ним я, конечно, первый заговорю о случившейся для него неприятности. Я вполне понимаю, что Федоров был огорчен, но ему не следует забывать, что репетиции Садко были первыми шагами его оперно-дирижерской деятельности, не имеющей за собой никакого прошлого, что веденье репетиций дало ему огромную практику, что подготовка оперы вторым дирижером для первого дело нормальное и, что впоследствии, и даже скоро, он будет иметь полную возможность обратить на себя внимание сочинителей и слушателей и вызвать их доверие и уважение.

В конце концов из всего этого вывожу для себя на старости лет следующее нравоучение: сочинитель — сочиняй и печатай, а в исполнение не мешайся; — пусть исполняет кто хочет и как хочет, а не любо, так не слушай, и, храни идеал в своем воображении, будь благодарен что твое произведение не лежит под спудом.

Спасибо Вам за откровенное и милое письмо Ваше.

Искренно преданный и уважающий Вас Н. Римский-Корсаков.

3 октября 1906 г.
С. П. бург. Загороди, пр. 28;

В этом письме Римский-Корсаков особо подчеркивает отсутствие каких-либо личных моментов в инциденте («в деле искусства, художественная сторона важнее всяких личных отношений, о которых в данном случае и речи быть не могло»).

Только прямая и твердая линия поведения Римского-Корсакова в этом инциденте позволила В. И. Сук прекрасно довести «Садко» до премьеры, состоявшейся 24 октября 1906 г. Работа В. И. Сук была высоко оценена прессой.

С тех пор «Садко» прочно вошел в репертуар Большого театра, а плодотворная, талантливая деятельность В. И. Сук до конца его дней оказалась тесно связанной с жизнью этого театра.

В. Киселев

НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

X. Торджян

Ашуг Саят-Нова

Моя родина — Тифлис, в стране грузинской,
Моя мать — из Авлабара, отец из Халепа —

эти биографические данные устанавливает сам Саят-Нова.
Год рождения великого ашуга неизвестен. По отрывочным неполным сведениям приблизительная дата рождения поэта — между 1712–1724 гг.

О родителях Саят-Новы известно лишь то, что они, как и он сам, были крепостными. Еще ребенком будущий поэт был отдан в учение к ткачам.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, меня отдали мастеру...
Исполнилось мне четырнадцать — я мастеру соткал холст на рубашку — рассказывает ашуг.

Учение Саят-Новы длилось два года. По словам первого биографа и популяризатора творчества Саят-Новы — Ахвердяна, «будучи очень способным, Саят-Нова за короткое время так овладевает своим ремеслом, что изобретает новый станок, позволяющий ткать холст не на улице, а в небольшом помещении, в комнате. Грамоте Саят-Нова научился в одном из монастырей (может быть, в Санаине)».

Когда именно бедный ткач Арутюн стал поэтом Саят-Нова, — неизвестно. Мы знаем лишь из его слов, что он с ранних лет увлекался музыкой и поэзией. В 1740 г. Саят-Нова уже в Тбилиси, где имя его, как выдающегося ашуга, постепенно приобретает широкую известность. Саят-Нова становится придворным певцом и музыкантом. Он вспоминает об этом в одной из своих песен, написанной на грузинском языке:

Я являюсь музыкантом царя Грузии,¹
Я, Саят-Нова, которого зовут Арутюном...

Величайший ашуг чувствовал себя одиноким и чужим среди дворцовых прихвостней. Он переживал горькие, тяжелые дни. Но уйти из дворцовой клоаки он не мог, ибо был крепостным, рабом, собственностью своего хозяина.

Ашуг мечтал о мирной, трудовой жизни простого крестьянина. Он обращался к царю с просьбой:

Отпусти меня на волю, плохим человеком быть не хочу,
В этом мире пышной жизнью жить не хочу,

_________

¹ Грузинского царя Ираклия II.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО

X. Торджян

Ашуг Саят-Нова

Содержание