Нейгауз любит и ценит советское фортепианное творчество, изучает и исполняет его. Он является одним из горячих пропагандистов всего лучшего, что создано нашими композиторами.

Искусство Нейгауза — подлинно праздничное искусство, и в дни великого торжества народов СССР, торжества советской музыкальной культуры, мы гордимся, что на нашей родине расцвело дарование этого талантливого пианиста, педагога и музыкально-общественного деятеля.

В. Дельсон

Яков Флиер

Нет сомнения, что за последние 15 лет уровень пианизма в СССР чрезвычайно повысился и что такого яркого расцвета исполнительства Россия в прошлом не знала. Правда, и раньше встречались крупные имена, как например Скрябин, Метнер, Рахманинов, но это были единицы. Рядовой же уровень пианизма был неизмеримо ниже нынешнего уровня, дающего право заключить, что в нашем Союзе созданы все условия для развития молодых дарований.

Очень показательно разнообразие исполнительских стилей советских пианистов. Это разнообразие свидетельствует о том, что советская культура помогает развитию индивидуальных особенностей каждого исполнителя.

Каждый, кто знает нашу пианистическую молодежь, не может не согласиться с этим. В самом деле, возьмем для примера хотя бы имеющих 10–12-летний эстрадный стаж вполне зрелых, законченных советских пианистов: Оборина, Софроницкого, Гр. Гинзбурга, Юдину. Как не похоже светлое и гармоничное, пронизанное оптимизмом творчество Оборина на полное тревоги и волнующее исполнение Софроницкого, или на объективное, четкое и законченное в своей прозрачности мастерство Григория Гинзбурга, или на интерпретационные находки умеющей своеобразно мыслить и глубоко чувствовать, но несколько парадоксальной Юдиной!

Младшее поколение даровитых советских пианистов (стаж до пяти лет) не успело еще полностью себя осознать и проявить, однако, и здесь имеются отдельные представители, уже выявившие свое определенное художественное лицо.

Об одном из них, а именно об Якове Флиере — я и хочу сказать несколько слов, так как его творческая индивидуальность представляется мне глубоко самобытной и очень ценной.

•

Я. Флиер развивался органично, постепенно накапливая и мастерство и большое художественное содержание. Порою казалось, что он как будто бы не чужд самодовлеющей моторности; но дальнейшее показало ошибочность такого опасения и дало объяснение некоторой монотонности исполнения в прирожденной антипатии к детализации и в еще неоформившемся тогда художественном мышлении. Развиваясь планомерно и нормально, Флиер не был консерваторской «знаменитостью», и когда при исполнении дипломной работы (3-й концерт Рахманинова) он развернулся и показал себя, это для многих было неожиданностью. О нем стали говорить и признали, что он головой выше обычного

уровня одаренных студентов. Я склонен думать, что в этой органичности развития — залог его дальнейшего роста, так как не без скептицизма смотрю на «прочность» скороспелого роста. Медленно растет дуб, не перегоняя быстро тянущиеся вверх тополи и осины, но зато каким могучим деревом он впоследствии становится по сравнению с его столь счастливыми, в прошлом, соперниками!

Итак, на дипломной работе Флиер впервые и в полной мере проявил свою творческую индивидуальность. С тех пор его художественный путь идет в том же направлении, которое наметилось тогда и определилось на 2-м всесоюзном и 2-м венском международном конкурсах.

Флиер-художник, интерпретатор, стремится прежде всего к целостности, органичности исполняемого произведения. Его больше всего интересует общая линия, он старается подчинить все частности живому выявлению того, что ему представляется самой сущностью сочинения. Поэтому он не склонен придавать равноценность каждой детали или выпячивать отдельные из них в ущерб целому.

В своей борьбе с преобладанием частностей в музыкальном исполнении Флиер со своей точки зрения безусловно прав. Ничто так не затемняет общей линии, ничто так не мешает нарастанию и фиксации впечатления целого, как это педантичное «смакование» подробностей. В конце концов оно раздражает и дезориентирует слушателя, — так же как декламация чтецов, подчеркивающих (часто узко-субъективно) облюбованные ими отдельные слова, жертвуя ради этого и общим настроением и формой стиха, или как исполнение романсов вокалистами, поверившими драматическим режиссерам, что исходная точка в романсе — текст (толкуемый также субъективно) и что на основе его можно отказываться от музыкального смысла, не смущаясь тем, что при этом может быть искажен самый замысел композитора.

Однако, одного стремления к целостному исполнению еще мало для обеспечения контакта с аудиторией. Разве не приходится нам слышать законченное, нераздробленное и даже целостное исполнение, которое, однако, из-за чрезмерной растушевки и зализанности теряет свой рельеф? Внешне как будто все хорошо, благополучно, а в результате делается необычайно скучно, потому что нет творчества и потому что такое исполнение, в конце концов, формалистично.

Лист сказал одному из своих учеников (кажется, Геллериху), что «исполнитель, даже в полной мере точно воспроизводящий все указания композитора, достигнет лишь половины того, что нужно, чтобы произведение зажило художественной жизнью». Эта вторая половина, очевидно, создается исполнительским творчеством, заполняющим мертвую схему нотной записи живым эмоциональным содержанием.

У Я. Флиера есть к этому данные. Он может властно, горячо и эмоционально-насыщенно заполнить «нотную запись» живым содержанием, соблюдая законы исполнительской перспективы и проводя через все исполнение развитие основного замысла. Свой дар он обязан беречь, очищая его от вредных влияний. Работы впереди предстоит еще не мало.

Ярче всего проявляется талант Флиера, когда он берется за большие полотна. «Тангейзер», «Мефисто-вальс», соната Листа, 3-й концерт Рахманинова — все это его большие достижения. Удаются ему импровизационно-лирические и технические пьесы, но вот шопеновские мазурки и вальсы он играет слабее, чем мог бы! Тут нужна та филигранность, та ювелирная отделка, которая не близка натуре Флиера и которую ему еще нужно выработать.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В. Дельсон

Яков Флиер

Содержание