Выпуск № 7 (48) | 1937 - страница 7

в своей статье «Классовые корни кучкизма». По мнению же А. Н. Римского-Корсакова в балакиревской «программе» вообще не было «идеологической последовательности и четкости» (Балакирев как представитель поколения 60-х годов не мог оставаться чуждым и кое-каким прогрессивно демократическим... «требованиям своей эпохи» и «плыл по течению»)¹. Целый ряд творческих установок Балакирева А. Н. Римский-Корсаков рассматривает как «причуды собственного балакиревского вкуса», намекая при этом на «недостаточность его школы и образования».

Наконец, в самое последнее время «новую» точку зрения на деятельность Балакирева выдвинул С. Гинзбург в своей книге «К. Ю. Давыдов»². По Гинзбургу, «Балакирев был наредкость цельной натурой», «шел своим твердым и последовательным путем», никогда не переживал идейного кризиса и уже в 60-х годах в области творчества выявил свою «четкую великодержавно-шовинистическую» ориентацию (!). С. Гинзбург пытается также доказать «объективную антидемократическую сущность» Бесплатной музыкальной школы, созданной Балакиревым только на том основании, что в школе преподавалось церковное пение! Вздорность этой вульгарно-социологической «концепции» не требует доказательств.

Наиболее объективную оценку роли Балакирева в эпоху 60-х годов дал Г. Л. Киселев в своей вступительной статье к «Переписке Балакирева со Стасовым»³. Здесь Балакирев и Стасов определяются как «прогрессивно-настроенные интеллигенты эпохи просветительства и первого подъема просветительского движения»; определяется их «отрицательное отношение к существующим общественным порядкам в целом», симпатии к демократическому строю, непосредственная связь с эстетическими воззрениями Чернышевского и Добролюбова. Однако в работе Г. Киселева, несмотря на ряд оговорок о «ведущей роли» Стасова, слишком уж подчеркнут знак равенства между идеологией Стасова и Балакирева. Этим Г. Киселев несколько усложнил выяснение личности Балакирева, который, по его мнению, до настоящего времени остается в значительной степени загадкой.

Другой существенный недостаток немногочисленной литературы о Балакиреве — это почти полное отсутствие конкретных разборов его музыкального творчества. Краткие разборы и рецензии (главным образом на поздние произведения Балакирева), помещенные когда-то в «Русск. музык. газете» — не в счет. Единственный опыт в этой области — работа Р. Зарицкой о романсах Балакирева — касается только одной стороны его наследия, и безусловно не самой существенной.

Творческая группа, возглавляемая Балакиревым, бесспорно, зародилась на платформе прогрессивного просветительства 60-х годов и является одним из проявлений этого просветительства в искусстве, так же как, скажем, опера Глюка является художественным выражением французского просветительства XVIII в. Лозунги реализма, правды, боевые лозунги народности в искусстве, провозглашенные передовыми русскими музыкантами 75 лет назад, дороги и близки нам. И, естественно, — творческий облик Балакирева, горячо боровшегося некогда

_________

¹ А. Н. Римский-Корсаков — книга о Н. А. Римском-Корсакове, вып. II, стр. 5.

² Л., 1936.

³ Музгиз, М., 1935.

за осуществление этих лозунгов в музыке, представляет огромный художественно-научный интерес.

Маленький Милий был третьим русским вундеркиндом после Антона и Николая Рубинштейнов. Для него, как и для братьев Рубинштейнов, музыка с самых ранних лет — это путь в жизнь, а не простое развлечение, не блажь дворянского сынка. Творческие установки молодого Балакирева вырабатываются не медленным эволюционным путем, как у Глинки или Даргомыжского, а поразительно быстро, в практике полупрофессионального музицирования, в юношеской борьбе против дилетантских вкусов провинциального общества, против устарелых музыкальных взглядов. В этом отношении мало освещенный юношеский период жизни композитора представляет для нас весьма значительный интерес.

Родился Балакирев в Нижнем-Новгороде, в семье обедневшего служилого дворянина. Отец М. А., Алексей Константинович, — был незаметным чиновником, прослужившим 25 лет в Нижегородском соляном правлении. Это был малоисправный чиновник и мелочной, придирчивый человек, впоследствии отравлявший существование своему сыну бесчисленными просьбами о хлопотах по службе. Семья, в которой 2 января 1837 г. (нов. ст.) родился М. А., жила бедно. Мать будущего композитора, Елизавета Ивановна, дочь нижегородского помещика — «очень недюжинная женщина, билась как рыба об лед, чтобы чем-нибудь поддержать семейство и дать детям какое-нибудь воспитание»¹. Она была первым музыкальным учителем Милия. В 4 года он уже подбирал на фортепиано слышанные мотивы. «10 лет он уже вполне владел гармонией, сочинял серьезные вещи, а по исполнению был так силен, что мать должна была отказаться учить его»... Учился будущий композитор сперва в Нижегородской гимназии, затем (после смерти матери) в закрытом Александровском институте. В гимназии Милий — один из коноводов мальчишеских буйств. «С виду он был веселый мальчик — крикун — и больше ничего, но в нем таилась искра», — вспоминает тот же Боборыкин.

В десятилетнем возрасте, в период летних каникул, мать отвозит талантливого гимназиста в Москву, к известному педагогу Дюбюку. У А. И. Дюбюка, крупного пианиста фильдовской школы, Милий взял всего 10 уроков, получив несомненную пользу для своей фортепианной культуры в работе над a-moll’ным концертом Гуммеля. Любопытно, что 40 лет спустя Балакирев вспомнил о своем старом учителе, впавшем в нужду, и через Т. Филиппова выхлопотал ему пенсию.

Вслед за Дюбюком музыкальное воспитание Балакирева продолжает

_________

¹ Цитирую по роману П. Боборыкина «В путь-дорогу», в котором под именем Валериана Горшкова выведен молодой Балакирев (друг детства Боборыкина). У нас есть все основания признать значительную достоверность и биографичность этого образа. Об этом говорят указания самого Боборыкина на биографический характер его романа. В своих мемуарах «За полвека» («Русская Старина», март, 1913 г.) Боборыкин пишет: «Весь быт в губернском городе, где родился, воспитался и учился Телепнев (герой романа «В путь-дорогу». И. Н.) — все это взято из действительности... Начальство и учителя гимназии, профессора и товарищи почти целиком». Балакирев, по свидетельству Г. Тимофеева, «относился к этому довольна добродушно» (известно, например, что он подписал одну из своих статей псевдонимом «Валериан Горшков»), но «не признавал никакого сходства в своем портрете». Последнее следует, повидимому, отнести к проявлениям характера старого Балакирева, который был к концу жизни чрезвычайно замкнутым и скрытным человеком

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание