Выпуск № 3 (32) | 1936 - страница 7

прямая обязанность, наша главная задача сейчас — выкорчевать эту сорную траву, с любовью и заботой выращивая прекрасные цветы подлинно народной советской музыкальной культуры.

За последние годы советскими композиторами созданы произведения, которыми мы вправе гордиться. Ряд сочинений Хачатуряна и Мясковского, Сабо и Белого, Шехтера и Веприка, Дзержинского и Кабалевского, Коваля и Шапорина, Фейнберга и Юдина и многих других с наглядной убедительностью свидетельствует о том, что вызревают и крепнут элементы нового музыкального языка, нового советского стиля — и в опере, и в симфонии, и в массовой песне, и в инструментальной лирике.

Тем острее, тем решительнее должна вестись непримиримая борьба со всеми и всяческими проявлениями формализма и фальши в музыке.

Значит ли это, что, например, Шостаковича мы должны вычеркнуть совсем из советской музыки? Конечно, нет. Мы должны перевоспитывать Шостаковича, мы должны внимательно следить за его развитием и воздействовать на него серьезной, деловой, непримиримо-страстной критикой. Беда этого, несомненно одаренного, композитора в том, что он жил и «сочинял» в полной оторванности от подлинной советской действительности. Его болезненное увлечение западническим буржуазным формализмом, его нездоровая страсть к «оригинальничанию во что бы то ни стало», плохо прикрытая «современной тематикой», не были разоблачены нашей критикой, певшей ему «славу». Единичные — правда, достаточно резкие — критические выступления против грубого натурализма и трюкачества, против мелодийного убожества его музыки буквально потонули в согласном хоре «сладкопевцев» его мелкобуржуазного «новаторства». И фальшь левацкого уродства ядовитыми гнилыми цветами распустилась в его «модном» творчестве.

Мы неоднократно отмечали резкое катастрофическое отставание нашей критики (см. статьи в нашем журнале «О критике и тактике», № 6, 1933, «За высокое качество советской музыкальной критики», № 5, 1934, «За действенную критику», № 9, 1935). Сейчас нужно развернуть конкретную боевую критику наших критиков, многие из которых напоминают того «ученого мужа Смелфангуса», которого так едко высмеял Л. Стерн в своем «Сентиментальном путешествии». Этот самый Смелфангус, как известно, объездил Францию и Италию. Потом он написал отчет о виденном; но это был лишь отчет о его собственных жалких чувствах, которые он навязывал, слушателю.

«… — Я расскажу об этом во всеуслышание, — кричал Смелфангус, — всему миру»… — Лучше расскажите об этом вашему врачу, — со злой иронией замечает Стерн.

Действительно, всяческого сумбура, мелкого субъективизма, навязывания своих жалких чувств и чувствованьиц советскому слушателю и читателю немало еще в «творениях» некоторых наших критиков, да и композиторов. Но могут ли такие «Смелфангусы» носить высокое звание советского художника? Разумеется, нет. Их нужно прямо и открыто разоблачать и, если, нужно, лечить, с ними, нужно вести систематическую борьбу.

В значительной мере несет ответственность за это «смелфангусианство» в критике Музыковедческая секция Союза советских композиторов, не боровшаяся за подлинную, проникнутую духом больше-

вистской страстности и непримиримости критику. Чего стоит хотя бы выступление музыковеда Фермана (на пленуме Музыковедческой секции 20/I с. г.), призывавшего к «вежливой критике» (т. е. «взирая на лица», или во всяком случае, если такового не имеется, то хотя бы… на возраст!..). Передовая в стенгазете Союза советских композиторов метко определила жалкий смысл такой «критики», завершающейся, обычно, — по примеру американских кинофильмов, — «поцелуем в диафрагму»… А ведь это до сих пор еще довольно распространенный «метод критической оценки» музыкальных произведений! Крепкого, слаженного коллектива боевой советской критики наша Музыковедческая секция не создала. Разговоры о «консолидации музыковедческих сил» звучат довольно наивно. Это была по существу лишь «консолидация на базе… контрактации». За подлинную консолидацию передовых советских критиков придется еще драться, и драться немало. Тяжеловесный музыковедческий «аппарат» ССК нужно реорганизовать, превратив его в живую, действенную, боевую секцию творческой критики. Этой секции, как и нашему журналу, предстоит немало работы.

Нужно изучать и направлять советское творчество, которое мы знаем плохо, в оценке которого часто отделываемся общими фразами. Нужно шире развернуть творческие дискуссии о конкретных новых произведениях советских композиторов во всех жанрах. Нужно создать сплоченный, единый, живой коллектив композиторов — исполнителей — критиков; нужно направить всю творческую деятельность этого коллектива в русло советской общественной практики. Органическая связь с нашей прекрасной действительностью, яркое, правдивое, многообразное и ясное отображение этой действительности — без фальши, без дешевого оригинальничания — вот очень простая, но несомненно трудная и ответственная задача. Нужно вынести советское музыкальное творчество в широкие аудитории Красной армии, колхозов, заводов, фабрик. Создать актив рабмузкоров и через них вести систематическую пропаганду лучших образцов советской музыки.

Редакция нашего журнала наметила примерный план работы с активом кружка музрабкоров завода «Шарикоподшипник» им. Л. М. Кагановича; нужно этот план реализовать, расширить, учиться на опыте живой творческой работы с широкими слушательскими массами.

Формализм в музыке еще очень силен. Очень показательно, что некоторые композиторы, далеко не свободные от формализма, не нашли в себе мужества выступить на совещании в ССК, посвященном обсуждению статей «Правды». «Уклонился» от выступления Шебалин, решил «отмолчаться» Литинский — этот откровенный формалист, который по недоразумению все еще руководит музыкальным воспитанием нашей композиторской молодежи. Этот трусливый «тактический» шаг обречен на неудачу. С формализмом и фальшью в музыке будет вестись самая решительная борьба.

Статьи «Правды» раскрыли с предельной ясностью программу и метод нашей дальнейшей работы. Нужно, наконец, от словесных деклараций перейти к конкретным практическим мероприятиям.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание