Выпуск № 3 (32) | 1936 - страница 10

ков в области комбинации музыкальных элементов (ритма, тембра, гармонических сочетаний и пр.). Это лишь общая формула, которую в каждом отдельном случае нужно наполнять конкретным содержанием разбираемого произведения.

Более раннее произведение Шостаковича — «Нос» — было единогласно признано формалистическим. В опере «Нос» по сцене двигались не живые люди, а какие-то маски; нетрудно было в этом произведении понять ложность творческого метода Шостаковича. В опере «Леди Макбет» композитор как будто вывел реальных людей и говорил о простых вещах. Ряд композиторов и критиков говорил, что музыкальная интерпретация по существу оторвала музыку оперы от реальных сценических образов, что музыка находится в отрыве от слов, которые произносятся на сцене. Еще чаще на это указывала публика. Шостакович утверждал, что хотел дать Катерину Измайлову, как положительный тип, хотел противопоставить ее всей окружающей отрицательной среде, но это ему не удалось, — хотя Соллертинский, Пушков и др. утверждали, что образ Катерины, страдающей и задыхающейся в этой среде, «удался» композитору. Статья «Правды» явилась совершенно правильной реакцией на такое патологическое явление, как опера «Леди Макбет».

В трех исторических документах — коммюнике о беседе товарищей Сталина и Молотова с авторами оперного спектакля «Тихий Дон» и статьях «Сумбур вместо музыки» и «Балетная фальшь» — мы находим совершенно четкие указания на пути развития советской музыки. «Тихий Дон» — произведение технически более слабое, но оно гораздо ближе к корням народного творчества; оно несет в себе определенную общественную направленность, определенное социальное содержание. Композитор слышал поощрительные слова и указания на необходимость развивать свою композиторскую технику. Никто не может и не должен рассматривать статьи «Правды» как отказ от поисков нового языка. Новое содержание, новые идеи и новые эмоции гражданина социалистического общества должны создать и новый музыкальный язык. Музыкальный язык Шостаковича представляет собою перенесение в советскую музыку чуждых нам упадочнических методов. Поэтому, когда «Правда» говорит о простоте и ясности музыкального языка — это не значит, что она предлагает композиторам вернуться к старым, затверженным канонам и штампам музыкальной речи. Она говорит, что музыкальный язык должен быть прост и понятен миллионам слушателей.

Союз композиторов сейчас энергично работает в колхозах Московской области. Приезжающие товарищи рассказывают захватывающие вещи о тех требованиях, которые предъявляет колхозная масса (я не говорю об еще большем развитии рабочей массы города). Веневский район хочет исполнить ораторию Гайдна в подлиннике, на немецком языке, в Рыбновском районе чрезвычайный интерес вызвало предложение композитора Абрамского написать оперу, которую можно исполнить силами колхозной самодеятельности, в Павлово-Посадском районе хотят организовать детскую музыкальную школу. Эти разнообразные требования свидетельствуют о значительно выросшем культурном уровне наших рабочих, колхозных и красноармейских масс. Конкурс на лучшее составление программы, который проводился радио совместно с ССК, вызвал гигантский поток писем. Первую премию получил бригадир колхоза, у которого программа была выдержана с художественной стороны чрезвычайно интересно.

Люди начинают не только интересоваться музыкой, но и глубоко понимать ее. Эти люди — не профессионалы музыканты, а слушатели — трудящиеся, рабочие и колхозники. Поэтому, если композитор полагает, что лучшую критику он имеет среди композиторов или музыковедов и ему в основном мало интереса до аудитории, — такой композитор не советский композитор. Композитор пишет для слушателей. Мы не удовлетворим массу, если будем преподносить ей то, что уже хорошо известно по сочинениям предшествующих поколений композиторов. Стремление к совершенствованию мастерства, поиски нового музыкального языка, изображающего новое социальное содержание, — естественный вывод из статьи «Сумбур вместо музыки». Наша партия, наше правительство ведут нас вперед и по линии художественного развития. И мы дадим по рукам тем, кто будет истолковывать статьи «Правды», как призыв к банальщине. Статья «Балетная фальшь» указывает на то, что Шостакович, давая балет на сюжет из жизни колхоза на Кубани, совершенно не обращается к источникам музыкального искусства, к народно-песенному творчеству. К народному творчеству обращались и Римский-Корсаков, и Чайковский, и Мусоргский, и Бородин и другие композиторы. Призывая композиторов к претворению народно-песенного и народно-музыкального творчества, я вовсе не хочу сказать, что мы должны заниматься только обработкой и построением музыкальных произведений на национальном музыкальном материале. Но без обращения к живому источнику народного песенного искусства творчество композиторов будет оторвано от родной почвы, оно никогда не будет национальным по форме и социалистическим по содержанию; каким должно быть искусство нашего Советского Союза. Обращаясь к классикам, к национальному творчеству, переплавляя его в горниле понимания запросов нашей страны, мы найдем правильный путь развития советской музыки.

С легкой руки Соллертинского мы слыхали неоднократные утверждения, что русское музыкальное искусство было по существу «провинциальным». Совсем недавно один ленинградский композитор заявил: «Как же не говорить о провинциализме Чайковского и Римского-Корсакова, если для них не существует великого бюргерского искусства ХVII–ХVIII столетий? Бах, Гендель были фигурами и основными действующими лицами этой великой музыкальной культуры». Подобные мысли развивал и Соллертинский, который требовал, чтобы все учились у Малера, и с этой позиции критиковал все советское музыкальное творчество. Возвращение к истокам нашей музыкальной культуры было по мнению его и его единомышленников — возвращением к русским примитивам.

Неправильная ориентация на Шостаковича очень тяжело отразилась и на творчестве целого ряда других композиторов. Критики, подобные Соллертинскому, призывали к перенесению в советскую музыку извращенных методов современных «выворачивателей музыки наизнанку». Перенося эти, чуждые по существу пролетарской социалистической советской культуре методы к нам, они и создали почву, на которой могли вырасти уродливые плоды формализма и фальши, против которых с предельной ясностью и прямотой выступила «Правда».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание