Выпуск № 3 (3) | 1933 - страница 13

его прослойками, в особенности до момента выхода на историческую арену пролетариата, как решающего антагониста. Между тем, достаточно вспомнить классовый анализ, даваемый Марксом и Энгельсом в «Революции и контрреволюции в Германии» или Энгельсом в «Крестьянской войне в Германии», чтобы оказалось ненужным доказывать, какую гигантскую историческую роль играла хотя бы борьба буржуазии и мелкой буржуазии, более того — различных фракций крупной буржуазии между собою в общем ходе развития исторического процесса.

Игнорирование этого обстоятельства выхолащивает конкретное содержание исторического процесса и приводит к голой абстрактной схеме «молодости» и «упадка» данной классовой формации, схеме, связанной с наиболее общим процессом развития производительных сил. Именно в этих формулировках платформы РАПМ с наибольшей силой сказалось влияние ошибок Плеханова, в искусствоведческой концепции которого выпадала реальная классовая борьба.

Для пояснения приведем еще одно место из платформы РАПМ, прямо ссылающееся на Плеханова:

«Во время буржуазной революции и ее борьбы с остатками феодализма буржуазия являлась носительницей экономического и культурного прогресса, и ее идеологи — в том числе и композиторы — выражали интересы огромного большинства населения, всей нации «за исключением привилегированных». Тогда

тастики, идеализация средневековья, некоторые общие внешне-стилисти леские приемы — все это както объединяет мелкобуржуазных романтиков с так называемым дворянским романтизмом. Но это лишь внешнее с.чод:тво, потому , что классовые корни этих, кажущихся аналогичными, признаков совершенно различны.

В противоположность мелкобуржуазным романтикам, во многом, пусть с большими противоречиями, но участвовавшим в ломке феодально-аристократических порядков, дворянские романтики (называем их так условно за отсутствием соответствующего термина) своим искусством защищали эти порядки, т. е. по существу обе романтические труппы находились в различных и борющихся между собой классовых лагерях.

Далее, мелкобуржуазных романтиков и буржуазных нео-романтиков также объединяют присущие и тем и другим созерцательность, замкнутость в сфере личных срежлваний. Отсюда опять-таки вытекает известная общность стилевых признаков. Но и здесь классовая природа совепшенно различна и хотя представителями неоромантического течения являются зачастую мелкобуржуашые художники, это уже совсем не та мелкая буржуазия, мировоззрение которой выражали мелкобуржуазные романтики первой половины XIX в. Это— мелкая буржуазия, сознание которой полностью и целиком находится в плену у бисмаркианской политики. Мечтательность нео-романтиков является не формой оппозиционности, а наоборот— она выражает только отказ от какой бы то ни было оппозиционности.

Еще более неправильно говорить об общности классовой природы мечтаний мелкобуржуазных романтиков и предвосхищения исполнения социалистической мечты человечества у пролетарского социалистического художника, имеющего для своих мечтаний совершенно реальную базу в виде законов развития исторического процесса и опирающегося на строго-научные данные исследования тенденций и путей развития капиталистического общества, а в наших условиях опирающегося на победоносную диктатуру пролетариата и конкретные успехи социалистического строительства.

Отнесение всех этих совершенно разнородных явлений в одну общую категорию «романтизма» по существу совершенно неправомерно. Оно сводит понятие романтизма либо к какому-то внеклассовому, внеисгорическому, психологического порядка признаку «мечтательности», хуже того— ухода о г действительности (что совершенно неприменимо напр, к социалистической «романтике», неразрывно связанной с социалистическим реализмом), либо к формалистическому обобщению классово совершенно различных, лишь внешне более или менее сходных (да и то не всегда) стилистических признаков.

Правда, между отдельными «романтическими» школами иногда проявлялась не только внешнеформальная, но и действительная внутренняя идейная близость, возникавшая как следствие Идейного влияния одного класса на другой. Волее того, в некоторых случаяхэти противоречивые влияния совмещались и уживались в творчестве одного художника (ярким примером этого является Шопен). Но это ни в какой мере не снимает основного противоречия в целом.

Именно поэтому, не предлагая каких-нибудь терминологических нововведений для прочих «романтических» школ, мы считаем правильным оставить термин «романтизм» за мелкобуржуазным романтизмом первой половины XIX в. — романтической школой, наиболее значительной, классово совершенно определенной и чаще всего подразумеваемой, когда говорят о романтиках.

Хотя, разумеется, можно было бы оставить наименование романтиков за художниками — выразителями реакционной дворянской идеологии XIX в., присвоив мелкобуржуазным романтикам другое терминологическое определение. Если стать на предлагаемую нами точку зрения классовой различности этих художественных направлений, ло вопрос сведется лишь к терминологическому спору. Авт.

Прим. ред. Редакция считает дискуссионным даваемое в настоящей статье определение классовой природы романтизма в искусстве. Вопрос этот подлежит дальнейшему анализу совместными усилиями теоретиков всех видов искусств. Точно так же необходима исследовательская работа для внесения полной ясности в самое содержание поня.ия «романтизма» в искусстве, чрезвычайно запутанного буржуазным (в особенности формалистическим) искусствоведением.

Советская музыка, № 3

были сравнительно очень широки пределы того общения между людьми, средством которого служили произведения художников, стоявших на буржуазной точке зрения» (Г. Плеханов)».¹

Несомненно, что капиталистический способ производства, завоевавший себе (в эпоху, отмечаемую платформой) господствующее место в общем ходе развития производительных сил, — в конечном счете являлся причиной прогресса — экономического, политического, культурного. Но именно лишь в конечном счете. В реальной же классовой борьбе, как мы уже говорили выше, конкретным выразителем этого прогресса далекб не всегда являлась сама буржуазия, в собственном смысле этого слова. Ибо если стать на такую точку зрения, то напр, в Великой французской революции носителем прогресса оказалась бы не Гора, а Жиронда, и якобинская диктатура, направлявшая острие красного террора против Жиронды, должна была бы представляться как реакционное явление. Да и вообще борьба Горы и Жиронды была бы исторически немыслимой, если бы вся буржуазия в целом на всех этапах революции «выражала интересы огромного большинства всей нации* за исключением привилегированных».

Именно приведенные положения «Платформы РАПМ» явились основой для рапмовской схемы «подъема и упадка» класса, — схемы, из которой естественно выпала вся история мелкой буржуазии первой половины XIX в. Эта схема, обусловив целый ряд ошибок в объяснении бетховенского творчества, сделала вовсе невозможным конкретный анализ романтизма и привела к огульному утверждению о его реакционности.

Далее, приведенные формулировки «Платформы РАПМ» игнорировали неодинаковость капиталистического развития в разных странах Европы и различную роль, которую играли в той или иной стране классы и классовые прослойки, участвующие в буржуазной революции. Между тем в романтизме нельзя разобраться без учета различных путей и форм капиталистического развития, без учета тех специфических особенностей, которые характеризовали роль мелкой буржуазии в разных странах Европы и на разных этапах ее истории в первой половине XIX в.

5

Обратимся опять к конкретному историческому процессу. Здесь прежде всего необходимо указать на коренное различие условий, в которых протекал процесс буржуазного развития во Франции, отчасти в Англии, с одной стороны и в Германии — с другой. Решающими факторами здесь явилось то, что в то время как в Англии и Франции (хотя и в разных формах) к началу XIX в. буржуазная революция уже сделала огромные завоевания, дворянский абсолютизм в основном был сломлен окончательно, 2 развитие капитализма уже сделало колоссальные успехи, национальное объединение стало историческим фактом, — в Германии начала XIX в. буржуазная революция стояла лишь как неразрешенная еще историческая задача. Капиталистическая промышленность в большинстве областей Германии едва вишь делала свои первые шаги. Политическая раздробленность. Германии на 36 узаконенных Венским конгрессом почти самостоятельных государств, таможенные барьеры между этими государствами, почти полное отсутствие общенациональной государственной власти и единой экономической системы — все это, являясь выражением крайней экономической и политической отсталости, в свою очередь в громадной степени тормозило капиталистическое развитие Германии.

Коренное различие в положении Франции и Германии сочеталось с огромным влиянием, этих стран друг на друга и особенно Франции на Германию, причем специфические особенности каждой страны преломляли эти влияния, создавая явления, никак не раскрывающиеся методом простых механических аналогий и общими рассуждениями о «подъеме и упадке» класса.

Наполеоновские войны имели то огромное значение, что, распространяя власть французской буржуазии по всей Европе, неся с собой для других народов, и в особенности Германии, национальное политическое и экономическое порабощение, они вместе с тем содействовали проникновению туда идей французской революции, пробуждали капиталистическое развитие, наносили тяжелые удары суще-

¹ «Идеологическая платформа ВАПМ», раздел III § 6, 1929 г.

² Реставрация Бурбонов даже в условиях бешеной общеевропейской реакции восстановить старый порядок оказалась не в силах. Под внешностью более или менее реставрированных дореволюционных форм скрывалось новое, буржуазное содержание, уничтожить которое никакие временные победы реакции не могли.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

5

Содержание