Выпуск № 12 (18) | 1934 - страница 46

оркестра прошлых лет не было никакого. Оперы и концерты, даваемые как в самом серале, так и вне его стен, содействовали развитию музыкального образования любителей. Такова была за последнее время роль оркестра, состоявшего из иностранцев и дававшего концерты в других местах под управлением Пасквали, профессора скрипки в серале; музыканты сераля, слушая его, достигали в игре такого же совершенства. Впрочем, они не могли играть вне сераля и носили специальную форму.

Очень немногие европейцы имели возможность познакомиться с крупными турецкими артистами былых времен; а когда эта возможность предоставилась, они не могли сдержать своего восхищения. Например, лишь один французский мастер мог случайно распознать талант виолончелиста Джемиль-бея: Эмиль Соре во время своего пребывания в Константинополе был самым близким другом Джемиль-бея; они устраивали совместное трио. Соре написал и издал три пьесы для виолончеди, посвященные его другу Джемилю; в Лондоне он устраивал публичные лекции, на которых много говорил о Джемиле.

Джемиль-бей, со своим знанием языков, своим разносторонним образованием, является одним из лучших исполнителей, выпущенных консерваторией сераля. Ни в чем не уступая наиболее выдающимся европейским музыкантам, он до такой степени страдал от происков мелкой зависти, что в последние годы заболел психически. Один крупный западный виолончелист, пораженный талантом Джемильбея, завещал ему свой ценный инструмент. Джемиль в последние, печальные годы своей жизни, играл на этом инструменте. Рассказывают, будто бы на Абдул-Гамида произвела живейшее впечатление волнующая игра Джемиля, особенно когда он исполнял незатейливые вещи, как 2-й «Гавот» Поппера или «Лебедя» Сен-Санса. Подобные разсказы достаточно красноречиво повествуют о наиболее выдающихся артистах сераля. Однако первоклассных виртуозов среди них всеже было немного.

Прибавим к этому, что музыкальная карьера турецких артистов сераля и двора в качестве чиновников («Абид») или же в качестве любителей была чрезвычайно ограничена; до самого последнего времени им даже не приходила в голову мысль развивать свою деятельность более заметно, вне сераля — в театре или в концертах при кафе, где подвизались иностранцы. Вследствие проникновения иностранных музыкантов возникло своеобразное предубеждение, будто турецких артистов быть не может!

Небесполезно посвятить несколько строк иностранным профессорам. Среди этих последних мы в любую эпоху находим подлинных мастеров, которые до конца своих дней не хотели расстаться с той красотой, не существующей ни в одной стране в мире, какую они нашли в Константинополе и в Смирне. Обратимся, например, к эпохе, гораздо более ранней, чем Танзимат (1839 г.); перед нами пройдет константинопольский период жизни флейтиста Пьера Габриэля Бюффардена. Известно, что старший брат Иоганна Себастьяна Баха, Иоганн Якоб (тот самый, к которому обращено «Capriccio sopra la lontananza del suo fratello dilettissimo»), после того как оставил должность гобоиста в оркестре шведского короля Карла XII, познакомился в 1713 г. в Константинополе с Бюффарденом. Он задумал извлечь для себя пользу из его дарования и взял у него изрядное число уроков на флейте. Нам неизвестно, встретил ли он в Германии, на обратном пути в Стокгольм, семейство Бюффардена и рассказал ли он ему о Константинополе. Что касается Бюффардена, то, приехав года через два в Дрезден, он стал учителем Кванца. Смог ли он создать свою школу в Константинополе? — Турецкая молодежь также широко использовала уроки и концерты братьев Брассен: из них один, Леопольд, пианист, после того как был профессором Бернской, Берлинской и Петербургской консерваторий и своими концертами достиг мировой известности, долгие годы прожил в Константинополе и кончил там свою жизнь, так же как и брат его Жерар, скрипач.

Остановимся вскользь на другом турецком городе, на прекрасной Смирне; мы встречаем там известного преподавателя, который, вот уже скоро полвека, дает уроки и всеми силами работает на пользу родины, формируя кадры учеников: это — Тевфик-бей (обращенный в магометанство, — прежнее имя его было Алессандро Вольтано). Ученик Таузига, Тевфик-бей вначале обучался в морской школе в Австрии, затем — в Венской консерватории, по классу фортепиано и теории; он получил награду в один год с Эмилем Зауэром. Он имел большой успех в качестве преподавателя музыки и концертного исполнителя среди наиболее квалифицированной публики Румынии и Турции. Поселившись в Смирне, он женится на турчанке. Принадлежа к аристократическому венецианскому роду, он обладает достаточными средствами; высокая умст-

венная культура венчает его дарование, как виртуоза и преподавателя. Среди его учеников следует особо выделить покойного Исмаил Дзюхди-бея¹. Мы видим, что музыкальным образованием в Турции руководят выдающиеся европейские профессора. Однако молодежь слишком привыкла к тому, чтобы musicanti, ставящим деньги превыше всего, воздавали бы такие же почести, как и настоящим профессорам.

Переходим к музыкальной жизни в эпоху Абдул-Гамида (1876 — 1909).

В начале его правления она отличалась особым блеском. Хотя в молодости султан брал уроки у тех же учителей, что и принц Мюрат, и специально работал у Гвателли, тем не менее, он не достиг успехов Мюрата. Все же он мог разбираться в серьезной музыке. Он следил за тем, чтобы его сыновья и дочери сделались прекрасными знатоками в этой области. Средний из его троих детей составил у себя во дворце богатейшую музыкальную библиотеку; она сохранилась до наших дней. Организовав прекрасный оркестр, он долгое время сам дирижировал им в домашних концертах. Он играл на нескольких инструментах и был весьма сведущ в вопросах теории. Он объединил вокруг себя группу иностранных и турецких музыкантов, получивших образование в Константинополе, и превосходно управлял этим оркестром. В его доме, который был своего рода консерваторией, закончило музыкальное образование немало молодых талантов. Сестра его, принцесса Шадиэ, играла на арфе; из братьев — Бюрхан-Эддин был выдающимся пианистом; что касается Тевфика, то он играл на органе. Мы упоминаем обо всем этом, чтобы показать степень развития музыки в серале.

В 1899 г., после смерти Гвателли, султан через посредство Эссад-паши, бывшего посланником в Париже (его домашний театр и оркестр, составленный исключительно из лиц, близких его дому, славились в Константинополе), обратился к французскому правительству с просьбой направить к нему хорошего музыканта. По выбору Эссад-паши, в Турцию был послан испанский пианист Аранда. Он взял на себя управление оркестром; первую скрипку играл Пасквали, профессор сераля; из исполнителей на духовых следует упомянуть профессора по флейте, полковника Мехмед Али-бея. Вскоре появился виртуоз-кларнетист, профессор Зати-бей. К ним присоединило» флейтист Савфет-бей; посланный в 1887 г. в Парижскую консерваторию, где ему понадобилось провести всего лишь год, он развернул перед Амбруазом Тома свое дарование, окрепшее в консерватории сераля. Вместе с ним, в 1887 г. поступил в сераль Вондра, скрипач, получивший в Париже первую премию; он был преемником Пасквали по должности профессора и дирижера. Зеки-бей, профессор по классу скрипки и большой художник — один из его учеников. Мы ограничимся этим и не станем перечислять всех турецких и иностранных артистов последнего периода сераля. В 1880 — 1905 гг. оркестр сераля достиг несравненной высоты. Слава его дошла до Ауэра, и он повидался с Аранда. Флейтист Савфет-бей, в 1885 г., т. е. за год до того, как он отправился в Париж заканчивать свое образование, основал в серале второй смешанный оркестр, состоявший наполовину из турок и иностранцев; взяв за образец Гвателли, управлявшего итальянским оркестром вне стен сераля, он исполнял произведения Бетховена и других классиков. Если, впрочем, судить по библиотечным каталогам, репертуар сераля был превосходен. После Аранда во главе оркестра стал Савфет-бей.

К концу эпохи Абдул-Гамида, уже в пору конституции, оркестр утратил свою популярность; иностранные участники выступили из него. Во время европейской войны многие из музыкантов были призваны, начался общий упадок, так что в январе 1927 г., во время первого турне оркестра по Центральной Европе, критика, к сожалению, не дала ни блестящих, ни достойных его прошлого отзывов. В настоящее время он стал оркестром президента республики и является музыкальным центром Анкары; с помощью музыкантов, получивших образование в Западной Европе, он пытается достигнуть былого уровня. В прежнее время неполноценные исполнителя, каков бы ни был их стаж, при первой возможности замещались настоящими артистами, что обеспечивало высокое качество ансамбля.

Кларнетист Зати-бей, после ряда концертов австрийского хора в 200 человек, создал свой хор из 60 участников. Правда, мы не впервые встречаем хор в стенах сераля, но надо сознаться, что в области хоровой музыки здесь никогда не было достигнуто ничего существенного.

В роскошном театре сераля, среди ослепительной пышности, французские и итальянские труппы ставили наиболее известные из современных опер. Публику составляли

¹ Исмаил Дзюхди-бей— первый композитор Турции, имеющий специальную подготовку. О нем см. ниже.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание