А. Альшванг

Народность в русской классической музыке

Каждый подлинно советский музыкант по праву гордится тем, что он является законным наследником Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова, Чайковского. Каждый культурный советский гражданин впитал в себя их творчество; оно близко ему так же, как Пушкин, Гоголь, Некрасов, Толстой, Горький...

Целый мир поэтичнейших образов русской действительности, русской песни и сказки великолепно отражен в русской классической музыкальной культуре. Волнующая мелодика, богатство гармонических и оркестровых красок, пленяющая задушевность, народность и реализм — вот те черты, которые делают русскую музыкальную классику самой передовой в мире.

Лишь после Великой Октябрьской социалистической революции — впервые в истории — высшие художественные ценности стали в полной мере достоянием широчайших масс. Наша национальная музыкальная культура жадно усваивается массами. Но еще не так давно на пути к такому освоению стояли немалые трудности: невежественные «рапмовские» и «асмовские» говоруны усиленно пытались очернить «дворянского композитора» Глинку, «либерала» Бородина, «половинчатого либерала» Даргомыжского, «упадочника» Чайковского и т.д. и т.п. Дело доходило до того, что даже в специальных учебных заведениях не выделяли русской музыки в отдельный курс, а трактовали ее как «придаток» к западноевропейской культуре! Ныне все эти реакционные «теории» и «теорийки» разоблачены; их полное идейное убожество заклеймил народ, создающий великие образцы неумирающего искусства. Декада русской классической музыки, прошедшая с огромным художественным успехом во многих городах Советского Союза¹ , явилась лучшим выражением подлинной любви и настоящего понимания широчайшими массами слушателей — великой русской музыкальной культуры.

Во время декады русской музыки Москва услышала подлинные шедевры музыкального искусства, и в частности — редко исполнявшиеся замечательные русские музыкальные произведения, в том числе доселе неизвестную, «реконструированную» советским композитором Шебалиным «Симфонию-увертюру» Глинки; прекрасную, блещущую всеми красками народной музыки Кавказа симфоническую картину «Тамара» Балакирева; превосходную шестую симфонию Глазунова и глубоко своеобразные произведения Скрябина. Нельзя не отметить выдающегося значения цикла русской фортепианной музыки, организованного К. Н. Игумновым и показавшего, как богата и разнообразна русская фортепианная музыка XIX — XX вв.

_________

¹См. статью Б. Ярустовского о декаде русской классической музыки в журнале «Советская музыка», № 4, 1938 г. — Ред.

К сожалению, приходится еще раз отметить, что программы этого фестиваля русской классической музыки были недостаточно глубоко продуманы. По существу, декада должна была показать основные линии могучего развития классической музыкальной культуры. Надо было привлечь крупнейших специалистов к предварительной разработке репертуара; необходимо было также целиком включить в декаду центральное вещание Радиокомитета с его прекрасными коллективами, ансамблями и отдельными исполнителями; наконец, нельзя было обойтись без показа замечательных образцов русской оперы. Между тем наши оперные театры в сущности остались в стороне от декады. Великолепные кадры советских исполнителей далеко не полностью были использованы в этом празднике русской музыкальной культуры.

Но тем не менее роль декады очень велика. Ей мы обязаны не только исполнением прекрасных, незаслуженно забытых или даже вовсе неизвестных образцов русской музыки, но также широким освещением в печати основных вопросов русской музыкальной классики. В центральных газетах и других периодических изданиях появились статьи, в которых были смело и интересно поставлены важнейшие проблемы русского музыкального наследства с точки зрения художественных и политических задач, диктуемых мировоззрением марксизма-ленинизма.

Растущий интерес советского народа к великому наследию русской музыки не будет исчерпан этой декадой, и наши творческие и исполнительские организации, разумеется, гораздо шире и полнее развернут изучение и пропаганду русской музыки.

Великий русский мыслитель — демократ и революционер Н. А. Добролюбов подверг строгому анализу понятие народности в искусстве. На примере произведений Пушкина, Гоголя, Кольцова, Лермонтова и других замечательных русских писателей Добролюбов показал, как глубоко проникнута этой идеей русская классическая литература.

«Народность, — писал Добролюбов, — понимаем мы не только как умение изобразить красоты природы местной, употребить меткое выражение, подслушанное у народа, верно представить обряды, обычаи и т.п... Чтобы быть поэтом истинно-народным, надо больше: надо проникнуться народным духом, прожить его жизнью, стать вровень с ним, отбросить все предрассудки сословий, книжного учения и пр., прочувствовать все тем простым чувством, каким обладает народ ...»¹

Перед нашей музыкальной критикой стоит задача — конкретно рассмотреть, в какой мере глубоко правильное определение народности, данное Добролюбовым, применимо к творчеству русских композиторов классиков. В этом важнейшем вопросе нельзя ограничиваться общей фразеологией. Нужен внимательный анализ народных элементов в творчестве каждого выдающегося композитора, нужен разбор социальных условий, способствовавших или, наоборот, препятствовавших выявлению идеи народности в русской музыке.

Отнюдь не стремясь в настоящей статье к сколько-нибудь полному разрешению этой труднейшей задачи, я решаюсь лишь высказать несколько мыслей в связи с проблемой изучения русского классического

_________

¹ Н. А. Добролюбов, «О степени участия народности в развитии русской литературы» (Собр. соч., изд. Сойкина, том I, стр. 424).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. Альшванг

Народность в русской классической музыке

Содержание