Выпуск № 3 (88) | 1941 - страница 34

Просидев в тюрьме несколько месяцев, Мишо был, наконец, выпущен, так как даже в обстановке кровожадного версальского террора было слишком очевидно, что он ни в чем не виновен.

Но этих месяцев, проведенных актером в тюрьме, где коммунаров морили голодом и жаждой, где жандармы, в ответ на протесты заключенных, стреляли в них, — этих месяцев оказалось недостаточно, чтобы «искупить вину» Мишо перед правительством Тьера. После выхода из тюрьмы он, как бывший коммунар, был подвергнут единодушному бойкоту со стороны парижских театров.

Материалы, напечатанные в республиканской газете «Le Rappel» («Призыв», ноябрь 1871 г.), отчетливо воспроизводят картину мести версальцев артисту-коммунару. Борьба газеты за возвращение Мишо на оперную сцену красноречиво характеризует это чудовищное время.

Газета «Le Rappel» была органом Виктора Гюго и группы его учеников и единомышленников. Выступления в защиту Мишо были частью ее общей борьбы за спасение отдельных участников Коммуны от преследований со стороны версальской реакции.

В номере «Le Rappel» от б ноября 1871 г. появилась следующая заметка, подписанная именем Эмиля Марси, сотрудника, ведавшего театральной хроникой и имевшего мужество организовать кампанию в защиту Мишо:

«Г-н Мишо, один из самых обаятельных теноров нашего времени, вышел, наконец, из тюрьмы Версаля, — писал Э. Марси. — Вот уже несколько дней он ведет переговоры с директором Grand’Opéra. Но, как меня уверяют, последний колеблется заключить ангажемент из-за «политического прошлого» г-на Мишо».

Резко критикуя реакционную линию директора Grand’Opéra Аланзье, автор заметки требует вернуть на сцену талантливого артиста.

«Я предпочитаю верить, что г-н Аланзье откажется от своих «политических опасений» и позволит нам — в эти дни, когда ценные артисты более чем редки, — аплодировать в ближайшее время возвращению г-на Мишо на сцену Национальной оперы, каковая, сказать мимоходом, субсидируется государством, то есть всеми нами».

В следующем номере, от 7 ноября, «Le Rappel» иронически сообщал:

«С делом Мишо — Аланзье ничего нового.

Г-н директор Grand’Opéra все еще не решился заключить договор с «революционным» тенором.

Решительно, вскоре потребуется, чтобы артисты перестали быть похожи на всех других людей, иначе при малейшем политическом выступлении их карьера будет внезапно обрываться. И в таком случае я уж прошу, чтобы было проведено обследование всех актеров и актрис Парижа и чтобы было безжалостно отказано от места всем мужчинам и всем дамам, которые не будут благомыслящими».

Но директор Grand’Opéra, не рискуя игнорировать голос прогрессивной прессы, в то же время был слишком чиновником, чтобы принять то решение, которое могло бы не понравиться в руководящих «сферах» Парижа. Поэтому он тянул с делом и не давал окончательного ответа.

11 ноября газета направляет новую стрелу по адресу директора:

«Г-н Аланзье, если верить газетам, решился ангажировать г-на Мишо.

Если новость верна, можно лишь поздравить директора Grand’Opéra.

Но следует еще выждать, чтобы новость получила официальное подтверждение».

Осторожность оказалась разумной: официального подтверждения не последовало. Через неделю, 18 ноября, «Le Rappel», вновь вернувшись к этому вопросу, насмешливо повествует о заботах, омрачающих душевный

«Женщины Монмартра»
С гравюры эпохи Коммуны

покой г-на Аланзье : «Если г-ну Аланзье продолжает не хватать теноров, что он будет делать в следующем месяце, когда г-н Фор вернется в Брюссель?

Ему предлагают кучу отличных планов. Он готов ангажировать русского тенора, итальянского, даже венгерского, но в ожидании этого он не ангажирует г-на Мишо, а собирается ангажировать г-на Дюлорана. Г-ну Аланзье продолжает нехватать теноров».

В ряде следующих номеров газеты директор Grand’Opéra продолжает получать иронические назидания и колкие советы. Язвительные замечания сыплются и на приглашенного им и уже выступающего тенора Дюлорана.

Но вот, наконец, вопрос с Мишо разрешился: он окончательно приглашен в Grand’Opéra. «Le Rappel» упоминает об этом в заметке от 23 ноября:

«Чтобы быть беспристрастными до предела, скажем, что г-н Дюлоран не чересчур плохо пел Роберта-Дьявола в прошлый понедельник. Конечно, немного фальшиво, как всегда, но за отсутствием соловьев приходится привыкать к шарманке.

К счастью, теперь г-н Мишо окончательно ангажирован, и владельцы абонементов смогут, наконец, послушать настоящего тенора».

Этой заметкой обрываются наши сведения о приглашении Мишо в Grand’Opéra. Кампания «Призыва» как будто увенчалась победой, но надолго ли? Успешны ли были выступления Мишо или, подобно другим артистам-коммунарам, он был встречен обструкцией со стороны реакционной части публики? Сколько времени, наконец, он сумел продержаться на сцене Grand’Opéra? На все эти вопросы ответа пока нет.

А их нельзя не поставить, зная, как скорбен и мучителен был, например, после Коммуны путь артистки Агар, подвергнувшейся ожесточенной травле со стороны бульварных газет и вынужденной уехать из Парижа за границу, а затем несколько лет работать на провинциальной сцене. Известна та травля, которой сопровождались попытки этой артистки вернуться на сцену Comédie Francaise. Зная все это, мы вправе спрашивать, не такова ли была и судьба Мишо.

Будущие исследователи художественной жизни Коммуны, может быть, сумеют ответить на этот вопрос. Может быть, они объяснят также, почему в начале 80-х годов Мишо выступал уже не в Grand’ Opéra, а лишь в одном из парижских кафе-концертов.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Женщины Монмартра»С гравюры эпохи Коммуны

Содержание

«Женщины Монмартра»
С гравюры эпохи Коммуны