свидетельствуют, что у белорусских дударей существовала разработанная система композиционных приемов инструментализации песенных напевов на дуде. Так, в импровизации на напев семейно-лирической песни дударь, захватывая перед каждым тоном мелодии форшлаги, создает систему «мнимых» квинтовых и октавных бурдонов, как бы дополняющих основной бурдон:

Прим. 12

Значительный интерес с точки зрения развития инструментальной музыки представляет также композиционный прием постепенного отхода от первоначального напева и включения в импровизацию новых интонационных элементов.

Высокую инструментальную культуру представляет собою белорусская народная инструментальная традиция скрипачей, в особенности, традиция инструментального сопровождения песни. Как и в песнях с сопровождением дуды, напеву предшествует инструментальный наигрыш (часто являющийся и инструментальной интерлюдией внутри песни); линия голоса оплетается мелким орнаментом; широко развиты различные виды квинтирования и бурдонов на пустых струнах.

Другая, не менее интересная область белорусского народного инструментализма, — многочисленные и разнообразные инструментальные пляски, репертуар которых (а отчасти и интонационный стиль) смыкается с народной инструментальной музыкой еврейских скрипачей. В белорусской и еврейской народной инструментальной музыке разнообразно преломились интонации и ритмы западноевропейской и русской городской танцевальной музыки. Ритмическая острота современной белорусской плясовой музыки подчеркивается ритмическими формулами бубна. Все большее место в современном народном музыкальном быту Белоруссии начинает занимать гармонь (как аккомпанирующий и как сольный инструмент, часто с сопровождением бубна).

В народном музыкальном быту советской Белоруссии инструментальная музыка, культивируемая главным образом мужской молодежью, живет такой же полнокровной жизнью, как и новая советская песня:

Прим. 13

Расцвет народного музыкального творчества после Великой Октябрьской революции как в народной песне, так и в народной инструментальной музыке Белоруссии вызвал к жизни волну новых интонаций; в них по-новому скрещиваются и переплавляются интонации белорусского песенного наследия, вновь создаваемой советской белорусской народной песни, советской массовой песни, песен и маршей Красной армии, и, наконец, интонации современной русской и украинской народной песни. Таким образом, исконное творческое взаимодействие родственных белорусской, украинской и русской песенных культур становится еще более тесным, развиваясь — в новом качестве — в народной музыкальной культуре советской Белоруссии.

Д. Аракишвили

Песни горцев Восточной Грузии

ТУШИНЫ¹

Говоря о песне тушин, мы, к сожалению, должны констатировать очень небольшое количество записанного песенного материала. Записи Ш. Мшвелидзе производились лишь среди так называемых тушин-цовцев, давно уже переселившихся с гор в Алазанскую долину. Что же касается Нагорной Тушетии, то мы до сих пор не имеем ни одной записи песен горцев-тушин.

Между тем, тушины являются одним из чрезвычайно интересных — по своему быту, общественному строю — грузинских племен. Несмотря на то, что горные тушины заброшены в наименее доступную часть кавказских гор, их общественный строй является передовым по сравнению с другими грузинскими горцами: хевсурами, пшавами, мтиульцами, мохевцами и др.

Еще лет 40 назад у тушин была сложная жреческая организация, состоявшая из хевисберов, деканозов, хуцесов и мнате: у них были капища — хати, родовые знамена — дроша; совместно с хевсурами и пшавами они праздновали языческое празднество Лаша-роба в пшавском капище Лашарис джвари. Еще Вахушти упоминает о так называемом «бослоба», т. е. ритуальных очищениях для женщин, до сих пор процветающем среди хевсур. Обычай кровной мести был распространен чрезвычайно, процветали побратимство, присяга и пр.

Но в течение нескольких десятилетий в быту тушин произошло полное разложение и даже исчезновение родовой организации. В настоящее время от родового строя у них остались лишь жалкие осколки. Уже совершенно изжиты религиозные суеверия, исчезла каста жрецов, разрушена власть старейшин и их собраний «рджули», до сих пор еще сохранивших в Хевсуретии известную административно-судебную роль².

У тушин мы наблюдаем почти поголовную грамотность, большую тягу к просвещению и полное освоение советской судебно-административной организации.

Записанные Ш. Мшвелидзе песни тушин-цовцев, живущих в Алазанском районе, — «Меити»³и «Дала» (похоронная песня) — поются на один голос. «Дала» исполняется соло с хором, который в унисон отвечает солисту:

«Меити»

_________

¹ См. «Советскую музыку» 1939 г., № 7.
² См. В. Гурко-Кряжин, В Нагорной Тушетии.
³ Меити — собственное имя.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка