Выпуск № 2 (54) | 1938 - страница 40

Е. Н. Гинзбург, А. Е. Орентлихерман, Л. А Финкельштейн, А. И. Штейнвиль, А. К. Клумов, Б. С. Маранц, Е. М. Мгеброва, Т. Л. Фидлер, Э. В. Цинман.

Что же получается? Шифман, справедливо получивший премию за исполнение Бетховена, премию за исполнение советских композиторов и сверх того почетный диплом — в то же время не лауреат. Михновский, получивший 1-й приз в большой степени за выдающееся исполнение концерта Бетховена, не выделен как исполнитель Бетховена! Каплан, выдвинувшийся на замечательной интерпретации шехтеровской «Туркмении», как исполнитель советских произведений не премирован! Наконец, вся «вторая пятерка» лауреатов ни за Бетховена, ни за советские произведения, естественно, не премируется, чем в известной степени становится ниже, скажем, тех лиц, которые получают премии одновременно за исполнение и Бетховена и советских композиторов (например, М. Е. Шифман). Таково компромиссное «решение», таково запоздалое исправление предыдущих ошибок жюри. Каковы же причины неудовлетворительной работы жюри?

Причины ясны. Они кроются в нездоровой атмосфере конкуренции между педагогическими школами, между музыкально-учебными заведениями (напр. Ленинградской и Московской консерваториями), между отдельными профессорами. Это создает групповщину, взаимное недоверие и враждебность, а порой даже оформленный или неоформленный сговор одних против других, беспринципное выдвижение «своих» и затирание «чужих». Причина — в ненормальности состава жюри (и в этом виноват Всесоюзный комитет искусств): в том, что в жюри представлены — подавляющим числом голосов — те лица, которые являются заинтересованными сторонами в конкурсе, т.е. именно те педагоги, которые выставляют на конкурсе своих учеников. Ведь часто даже абсолютно беспристрастному педагогу бывает трудно отказаться от преувеличенного представления о своем ученике, выполняющем его (педагога) указания, являющемся, в конце концов, частичкой его (педагога) творческой работы. Конкурс есть в большой степени и соревнование педагогических школ, и таким образом получается, что жюри, состоящее в основном из педагогов, голосует за самих себя, что недопустимо ни при каком голосовании.

Значит ли это, что те педагоги, ученики которых выдвигаются на конкурс, не должны быть вовсе привлечены к работе в жюри? Нет, не значит. Но формы и пропорции этого участия должны быть в корне изменены. Позволительно спросить организаторов конкурса — почему в состав жюри не вошли многие лучшие пианисты (В. Софроницкий, М. Юдина и др.), лучшие критики и музыковеды (из которых некоторые специально работают в области истории и теории исполнительства, как например Г. М. Коган), заслуженные профессора других исполнительских специальностей. Комитет по делам искусств сделал первый положительный шаг в этом направлении, включив ряд дирижеров и композиторов в состав жюри. Это начинание должно быть развито. Ибо в Советском Союзе недопустимы проявления необъективности, которые, к сожалению, еще имеют место на музыкальных конкурсах.

Наконец, необходимо с глубоким возмущением указать на отвратительные факты фальшивой «бдительности» и трусливой «пере-

страховки» со стороны горе-организаторов конкурса (Керженцева, Шатилова, Гусмана), пытавшихся не допустить талантливейших пианистов (и в том числе лауреата конкурса А. Татуляна) к участию во втором туре конкурса. Как известно, эти факты были вынесены депутатом Верховного Совета товарищем А. А. Ждановым на сессию Верховного Совета СССР. В своей замечательной речи, критикуя работу Комитета по делам искусств, товарищ Жданов сказал:

«Я хотел бы еще указать на недавно имевший место факт, когда в связи с конкурсом пианистов председатель Комитета товарищ Керженцев отвел от участия в конкурсе ряд молодых музыкантов без всяких к тому оснований, только в связи с тем, что некоторые из этих музыкантов имели когда-то, где-то дальних родственников, не вполне выдержанных в политическом отношении, и за грехи этих очень отдаленных родственников, из которых многие умерли много десятков лет тому назад, товарищ Керженцев склонен был взыскать с этих молодых талантливых людей и на этом основании не допустить их к участию в конкурсе.

Что это — руководство или пародия на руководство?»

Лишь в результате вмешательства вышестоящих органов, организационный комитет конкурса выделил специальный дополнительный день игры (30/XII) для несправедливо отведенных исполнителей. Несомненно, эти обстоятельства отразились на выступлении А. Татуляна (узнавшего о своей реабилитации лишь непосредственно перед выступлением и шедшего в первом туре как один из кандидатов на 1-е место). А прекрасный пианист К. Виноградов (ученик проф. Нейгауза), также недопущенный своевременно на второй тур, в результате указанных «перетасовок» так и не выступил.

Таковы политические ошибки 1-го Всесоюзного конкурса пианистов, ошибки, из которых Всесоюзный комитет по делам искусств должен извлечь серьезный урок на будущее.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание