Выпуск № 12 (52) | 1937 - страница 22

Литературной основой оперы является «Кола Брюньон» Ромен Роллана, произведение не только прекрасное, но и глубоко современное, захватывающее и увлекающее жизненностью ярких образов, философской глубиной темы.

Ромен Роллан

Много лет прошло с тех пор, когда под горячим солнцем Неверской Бургундии жил старый Брюньон, мастер жизни и юмора. Но его мощный голос, его раскатистый смех звучит и в наши дни.

В предисловии к первому изданию «Кола Брюньона» Ромен Роллан назвал эту книгу «прямой и откровенной, без всяких притязаний на то, чтобы преобразовать мир или объяснить его», книгой «без всякой политики, без всякой метафизики».

Да, повесть Роллана пряма и откровенна, и метафизики в ней нет. Что же касается политики…, то уже на 18-й странице книги мы находим следующее рассуждение Кола, рассуждение, которое немало смутит читателя, принявшего всерьез иронию великого писателя:

«Но кто мне объяснит, для чего заведены на земле все эти скоты, эти аристократы, эти политики, эти феодалы, нашей Франции объедалы, которые, воспевая ей хвалу, грабят ее на каждом углу и, покусывая наше серебро, приглядывают и на соседское добро, покушаются на Германию, зарятся на Италию и в Гинекей к Великому Турку нос суют, готовы поглотить половину всей земли, а сами и капусты посадить на ней не умеют!.. Полно, мой друг, успокойся, раздражаться не стоит! Все хорошо и так, как оно есть… пока мы его не улучшим (а это мы сделаем при первой возможности)».

Это не случайные слова. В них — основная мысль всего произведения.

В этой книге много вольной галльской веселости, но это не мешает ей быть произведением исключительно мудрым и глубоким. Ведь смех Кола — сама жизнь! А что может быть важнее, глубже жизни! И не прав ли, поэтому, наш старый бургундец, утверждая, что «чем больше смеха, тем больше мудрости». Восхищаясь дерзким остроумием, галльской веселостью книги Роллана, мы должны также оценить ее истинно философскую глубину.

Но как ни велики достоинства «Кола Брюньона» — для создания оперного либретто это произведение в своем оригинальном виде явно непригодно. В нем отсутствует как раз то, что должно быть присуще каждому драматургическому произведению, — в нем нет сквозного действия, динамики драматического развития. «Кола Брюньон» в сущности даже не повесть, а хроника, строение которой, по выражению самого автора, подчинено ритму календаря Природы. Это ряд отдельных новелл, объединенных единством мысли, но не единством сюжета.

В свое время Московский Реалистический театр сделал попытку чисто механического перенесения на сцену всего произведения Р. Роллана без каких-либо существенных измененией и переработок. Результат получился самый отрицательный. Спектакль Реалистического театра превратился в утомительно пестрый калейдоскоп образов, положений, сцен, не связанных в единое целое, а разрозненных, разъединенных. И хотя формально на сцене было передано содержание повести, зритель уходил из театра, почти ничего не запомнив.

Совсем иначе подошли к работе над оперой «Кола Брюньон» Кабалевский и его либреттист Брагин. Они поставили перед собой задачу на материале повести Р. Роллана создать новое оригинальное произведение, в котором были бы — определенный сюжет, завязка и развязка, сквозное действие. Эта, принципиально совершенно правильная, установка побудила использовать для оперы всего лишь несколько глав повести Р. Роллана. Использованы (частично) глава третья («Брэвский кюре»), пятая («Ласочка»), шестая («Залетные птицы или Серенада в Ануа»), седьмая («Чума»), девятая («Сожженный дом») и десятая («Мятеж»). Естественно, что многие персонажи повести Р. Роллана в опере не фигурируют. В перечне действующих

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Ромен Роллан

Содержание