Чем занимался на протяжении всей своей статьи А. Наркевич? Вскрыл ли он хоть какие-нибудь ошибки автора, кроме указания на опечатки, сделанного в совершенно неприличном тоне?

В результате своих долгих критических упражнений А. Наркевич пришел к тому «выводу», что «задача создания музыкальной библиографии на русском языке книгой Орлова не разрешается». Не говоря уже о том, что было бы гораздо остроумнее сделать этот «вывод», не сочиняя статью в печатный лист, хотя бы на основании цитированного мною предисловия, в котором я ясно подчеркиваю строгие рамки своей работы выборочного, а не исчерпывающего характера, — естественным является следующий вопрос: чем, конкретно, своей статьей А. Наркевич помог автору (или другим музбиблиографам) разрешить эту задачу? Думает ли А. Наркевич, что вся суть разрешения этой задачи заключается в простом нанизывании имен и названий и что чем больше окажется их число, тем скорее задача будет разрешена?

В начале этой заметки я писал о том, что статья А. Наркевича поражает отсутствием постановки принципиальных вопросов музбиблиографической работы. Моя книга, как бы ни была хороша или плоха, тем не менее поднимает целый ряд специальных вопросов, обсуждения которых я вправе ожидать и требовать именно с принципиальных позиций не только библиографа и не только музыковеда, но музыковедабиблиографа, которым я хотел бы увидеть А. Наркевича, но который, как мне кажется (сужу только по его статье), не попадает ни в одну из этих трех групп! А между тем без постановки и обсуждения этих вопросов, а также и высказывания своих соображений, вряд ли бы обошелся критик, который признает бесспорным то положение, что критик обязан не только указать на ошибки, но и на пути их преодоления.

Мимо А. Наркевича прошло, видимо, то, что моя книга является не только библиографической, но и нотографической работой. Соединение библиографии и нотографии в одной книге представляет известные трудности. Как разрешена эта задача? Об этом критик не сказал ни одного слова, а между тем, учитывая, что в данном случае налицо первая работа такого рода на русском языке, можно было бы не только дать оценку работе, но и внести ряд конкретных предложений к разрешению этой задачи в различных планах. Видимо, данный вопрос до А. Наркевича не дошел совершенно, иначе он не стал бы говорить о том, чю «включенные в текст программы музыкальных произведений, занимающие много места (!), в библиографическом указателе являются излишними». Если это еще может быть спорно в отношении библиографического указателя, то абсолютно бесспорно, что в нотографическом указателе (а таковым моя книга также является) программы музыкальных произведений включены должны быть!

Здесь было бы уместно поднять весь комплекс вопросов по поводу именно нотографического описания и тех сведений, которые должны быть приведены в указателе о каждом данном произведении (напр, нотные примеры!).

Необходимо было поднять также вопрос, в какой мере надо приводить биографические сведения о композиторе, и принципиально важно было разрешить вопрос о систематизации материала во всей книге и в разных отделах (напр., следует ли внутри библиографии о данном композиторе размещать материал систематически или в хронологическом порядке написания статей или в алфавитном порядке авторов статей и как должен быть расположен нотографический материал книги наряду с библиографическим).

Исключительно важен вопрос об аннотациях (нужны ли они на всю приводимую литературу или только на важнейшую, а также какого рода аннотации нужны критические или рекомендательные?).

Совершенно особо стоит, напр., вопрос о включении в книгу работ, перепечатанных на машинке. Я считаю, что в случаях, аналогичных с моей книгой (когда специально подчеркиваются и местные условия и местное «назначение», я указал даже адреса ленинградских музыкальных библиотек!), это вполне допустимо.

Многого я не касаюсь здесь вовсе (напп. исключительно важного вопроса о рубрикации исчерпывающей библиографии). Я привел лишь незначительную долю тех вопросов, которые неизбежно вытекают при рассмотрении моей книги, но на которые А. Наркевич вообще не обратил внимания!

Пора, как говорит А. Наркевич, подвести итоги.

Обвинения А. Наркевича, предъявленные автору, в случайности списка композиторов, включенных в книгу, а также в неполноте приведенной литературы, основаны на незнании условий, поставленных автору издательством, и на непонимании критиком выборочного характера библиографии, и лишены какого бы то ни было основания.

Коренная, принципиальная ошибка А. Наркевича, не сумевшего отличить выборочную библиографию от исчерпывающей, повлекла за собой ничем не оправдываемое и логически бессмысленное обвинение автора в слабой осведомленности в русской музыкальной литературе и в отсутствии у него добросовестности.

Вся статья А. Наркевича, написанная в недопустимом издевательском тоне, изобилует намеренной недоговоренностью, неверными указаниями и передержками, что особенно сказалось в нарочитом обвинении автора в политической неграмотности.

Статья А. Наркевича обнаружила неспособность критика в постановке принципиальных вопросов музыкальной библиографии и нотографии и может служить наглядным примером, как не следует критиковать библиографические работы.

Приходится также признать, что статья А. Наркевича положительно не оправдала никаких ожиданий, ничего не разъяснила, ничему не научила и ничему не помогла.

Остается пожалеть, что «Советская музыка» предоставила так много места столь безответственной и недопустимой критике, на деле оказавшейся — браком!

Георгий Орлов

Ответ упорствующему бракоделу

Уже давно было замечено, что существуют положения, когда человеку, попавшему в них, остается один достойный выход, — если он не желает «отмолчаться»: это честно, самокритически признать допущенные им ошибки, отнюдь не пытаясь уклониться от объяснений по этому поводу.

Г. Орлов не пожелал пойти по этому пути. Прочтя рецензию, в которой была дана основанная на фактах отрицательная оценка его — по существу — халтурной книги «Музыкальная литература», он решил попытаться «выйти сухим из воды». Не будучи, однако, в состоянии опровергнуть ни одного из многочисленных указаний на грубейшие ошибки и пропуски, заключающиеся в его книге, он вспомнил о старом совете гетевского Мефистофеля:

«Коль скоро недочет в понятиях случится,
Их можно словом заменить...»

и решил вместо конкретного обсуждения дефектов своей книги отделаться бессодержательными фразами, полными общих месг и передержек.

Прежде всего надо отметить, что впопыхах Г. Орлов, очевидно, позабыл то, о чем сам писал в предисловии к своему указателю. Там (стр. VII и стр. IX) он дважды говорит о пробелах своей книги («...автор отдает себе ясный отчет в том, что им, хотя и невольно, но всеже допущены пробелы, а также и то, что материал не всегда является равноценным по своей значимости»... «Сознавая недостаточную полноценность некоторой части указанной литературы, автор считал всеже целесообразным включить ее в книгу... Ясно ощущая недочеты и пробелы книги, автор всеже полагает»... и т. д.).

После этого совершенно смехотворными являются громогласные утверждения Г. Орлова, когда он «категорически отметает от себя указанное обвинение (в рекомендации малоценных книг), утверждая, что его критику не удастся привести из всей книги ни одного названия, которое можно было бы характеризовать как «заведомую халтуру».

То, что Г. Орлов «вежливо» именует в своем предисловии «недостаточно полноценным», в рецензии было определено другим, гораздо более четким понятием. Спорить тут не о чем. То, что было ясно самому Г. Орлову в момент выпуска книги, он предпочел позабыть через год после ее выхода.

Эти же цитаты из предисловия Г. Орлова делают особенно нелепым основной его аргумент, которым он все время пытается защищаться: в рецензии — видите ли — смешаны выборочная и исчерпывающая библиография.

«Пробелы», в существовании которых «автор отдавал себе ясный отчет», указывались в рецензии именно как пробелы выборочной библиографии, иначе пришлось бы исписать десяток томов,... не достигнув цели. Кстати сказать, этим своим замечанием Г. Орлов лишний раз подтверждает мое указание на слабую его осведомленность в русской музыкальной литературе. Ведь только не имеющий представления о ее объеме может считать, что те несколько страничек, на которых в рецензии сосредоточены указания на пропуски, исчерпывают тему. А его «забвение» того, что признавалось им самим в предисловии к указателю, не говорит в пользу его добросовестности.

Но выборочный характер библиографии не выдержан в указателе; в нем имеются отступления в сторону максимальной полноты, которые оставляют впечатление, что составитель местами наполнял свою книгу всем, что случайно подвернулось под руку. Поэтому крайне неудачна защита Г. Орловым включения им заметок из бакинской газеты «Вышка» и «Снабжение, Кооперация, Торговля», при помощи того аргумента, что «в этих газетах говорится:... о достаточно значительных фактах нашей музыкальной жизни» («Шах-Сэнем» Глиэра и «Пиковая дама» в постановке Мейерхольда). Как будто мало имеется не менее значительных фактов нашей музыкальной жизни, о которых Г. Орлов не считал нужным упомянуть в своем «труде»!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Георгий Орлов

Ответ упорствующему бракоделу

Содержание