Выпуск № 11 (17) | 1934 - страница 23

Я считаю, что, создавая новый пролетарский стиль, мы можем много получить, изучая таких современных буржуазных композиторов, как Стравинский, Берг, которые, хотя и будучи буржуазными до мозга костей, являются весьма талантливыми, даже гениальными музыкантами и создали замечательные произведения. Мы не должны забывать, что современная буржуазная музыка сделала в XX веке значительные шаги в области техники. Мы, не колебаясь, должны заимствовать все лучшее у нее и использовать это лучшее в наших целях. Ни в коем случае мы не должны подражать современным композиторам, — но должны учиться различать, что есть хорошего и плохого у лучших из них. Вместе с тем, я пришел к выводу, что в пределах массовой песни, которая во многих отношениях является самой трудной формой для композитора, очень нелегко быть на высоте ее подлинно художественных требований. Я прихожу к убеждению, что только в более широких музыкальных формах, написанных для исполнения не самодеятельными коллективами, а профессиональными, может развиться пролетарский стиль. Звучит парадоксально, но — по моему мнению — музыка масс (за исключением небольшой доли) не будет исполняться самими массами. ¹

[Прим. 4.]

Следующей моей композицией, после упомянутой песни про узников Скоттсборо, было симфоническое произведение «День Мая». Оно явилось прямым и непосредственным результатом моего участия (в первый раз) в массовой майской процессии в мае 1933 г. Это сочинение, полное веселья, шумной радости и самоутверждения, отразило дух уверенности, почти праздничное настроение, с ярко расцвеченными вьющимися знаменами, с выкликами лозунгов, с голосами, смешивающими напевы десятка песен, в десятках пунктов, в одно целое. Меня обвиняли в искажении революционных песен, которые я ввел в это произведение; обвиняли меня также в том, что я сообщил всей картине характер беспорядка и смешения, которых на деле не было. На это я должен сказать, что я вовсе не гнался за фотографической точностью, но стремился уловить ликующий, могучий порыв масс. Использование политональности и необычных ритмов не имело никакого сатирического оттенка, но было предназначено для акцентировки и подвижности в передаче общего эффекта. Композиция эта исполнялась неоднократно, но до сих пор ее ни разу не слушала большая массовая аудитория:

_________

1 Выводы Зигмейстера для нас неприемлемы. Никто не собирается утверждать, что сложная музыка может быть исполнена «массами» неквалифицированных исполнителей; думать так — значило бы обрекать молодую пролетарскую музыку на состояние искусственной упрощенности, приспособленности к музыкально-техническому уровню среднего, неквалифицированного исполнителя. Такое «народничество» решительно нам чуждо. Но глубоко ошибочно и обратное — крайнее утверждение Зигмейстера. Выходит, что «новая пролетарская музыка здесь не сумеет себя, даже минимально, проявить; для масс остается популяризация старого, а новое творчество — для избранных! Это неверно. Блестящий опыт наших композиторов говорит, что их творчество движется единым фронтом, и дух новизны, нового стиля, реально пропитывает как их массовые песни, так и крупные симфонические произведения. Больше того: в таких вещах, как напр, в симфониях Книппера, массовая песня органически вплетается в сложную симфоническую ткань. Ред.

[продолж. Прим. 4]

В задачу американского пролетарского композитора входит создание музыкальных произведений для различных культурных организаций и групп, примыкающих к рабочему движению. Мы должны писать не только массовые песни, хоры и пьесы для оркестра, но также и музыку для танца, для певцов, пианистов, скрипачей, которые выступают перед рабочей аудиторией и ждут от нас нового репертуара. Они говорят нам, что им надоело исполнять избитые сентиментальные романсы и оперные арии, играть блестящие виртуозные пустышки, они требуют произведений, насыщенных пролетарской идеологией, отражающих жизнь пролетариата.

Трудно сказать, какой должна быть революционная музыка для скрипки. Для ф-п. — это легче, но, конечно, пока большинство наших типичных произведений должно создаваться для пения. Текст ведет рассказ, и если бывает трудно сказать, что является пролетарским, а что не пролетарским в инструментальной музыке, то в песне зопрос всегда может быть поставлен конкретно: соответствует и выражает ли музыка дух и устремление текста.

А теперь — к последним этапам моего творческого пути. Коснусь моей песни (для баритона и ф-п.) о жизни и смерти рабочего-чеха на сталелитейном заводе в одном из пенсильванских городов. Песня — на слова Майкл Голда, известного революционного писателя — «Странные похороны в Браддоке». В этом сочинении я использовал элемент, который мне представляется имеющим величайшую важность для пролетарской музыки, — реализм, правду. Сюжет стихотворения, с его резким контрастом между очаровательным деревенским весенним пейзажем и адом завода, исключительно подходил для интенсивно-драматической обработки. Это, по-моему, была первая американская поэма о рабочем, обладающая исключительной картинностью, красочностью, разнообразным и в высокой степени эмоциональным языком. В то же время технически она идеально подходит для музыки, с ее постоянно возвращающимся припевом: «Прислушайтесь к барабанному бою странных похорон, прислушайтесь к рассказу о странных американских похоронах». Это давало в мои руки массу возможностей для музыкального развития. А что сказать про великолепный революционный вызов, с его простыми, но просящимися на музыку словами: «Я закалю себя твердым, как сталь, — тверже! И я вернусь и отолью пули из тела Яна и пущу их в сердце тирана»:

[Прим. 5.]

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание