натуралистические моменты, свойственна и большая лирическая теплота (напр. в обрисовке образа матери, глубоко раскрываемом в 1-м акте). Даем краткое описание разразившегося на премьере скандала, со слов корреспондента американского журнала «Musical Courier» (от 2 июня 1934 г.):

«Еще прежде чем дирижер Маринуччи поднял свою палочку, зал был наэлектризован в ожидании скандала. Театр был полон. Присутствовала "лучшая публика" Рима. Распространился слух, что "duce" отзывался неодобрительно о самой новелле Пиранделло, тем более напряженно ожидали начала спектакля. Первый акт прошел спокойно, ибо он демонстрировал наиболее приемлемую часть либретто и музыки, показывая горе простой женщины, являющейся матерью идиотического сына-калеки. Второй акт продолжался всего 16 минут, но действие его прерывалось криками возмущения, свистками и шумом. И, наконец, третий акт прошел под непрерывный вой большей части зрительного зала. Ватикан протестовал против продолжения этих спектаклей. Не приходится говорить о том, что на следующий же день после премьеры она была снята с репертуара».

До премьеры в Риме «Легенда о сыне-подкидыше» была поставлена в Дармштадте (Германия). Автору были устроены овации, журнал «Melos» посвящал его творчеству обширные статьи. Тем не менее, постановка не удержалась. И здесь правительственные круги были шокированы анархической и «антиморальной» безнравственностью содержания оперы.

Франция

За последнее время во французском музыкальном театре наблюдается своеобразное возрождение пышных постановок на легендарный мифологический сюжет, напоминающих театральный стиль эпохи «славных Людовиков». Особенно характерны в этом отношении последние балетные спектакли Парижа. В них воссоздается тип синтетических постановок, нашедших свое яркое выражение в балетных «Прологах» Люлли. Танец, мимодрама; чтение под музыку (монодрама) и хоровые отрывки чередуются здесь с пышной и красочной живописностью отдельных сцен. Для этих балетов характерен полный отказ от реалистических тенденций, свойственных нашим исканиям в области балетного искусства, и от романтической «взволнованности» лучших образцов этого жанра, созданных в прошлом веке («Жизель», «Волшебное озеро» и др.). Тяга к театральной условности танцевального жанра, живописности отдельных сцен и статичных положений, технически блестяще осуществляемых, маскирует идейное и эмоциональное убожество этих попыток. Удачной — по словам французской и иностранной прессы — является постановка последнего балета Онеггера «Семирамида». Автором либретто на сюжет о гордой, искушенной в любви царице, полюбившей своего раба, является изысканный поэт Поль Валери. Балет распадается на три части: «Буйная ненависть» (перед Семирамидой шествуют плененные ею цари со своими божествами), «Любовь» и «Отречение» (убийство возлюбленного и скорбь Семирамиды). Колорит музыки первой части, исполняемой ансамблем духовых инструментов, лапидарен и носит нарочито жесткий характер. Во второй части сочетание скрипок, альтов и виолончелей (каждая группа представлена шестью инструментами) вместе с женским хором и мартеновским радиоинструментом дает по контрасту с первой частью мягкое, нежное звучание. Критика отмечает большой лиризм этой части, вместе с тем полагая, что финал менее удался и композитору и поэту: в нем меньше танцев, не лишен длиннот монолог Семирамиды и сухи звучащие издали хоры астрологов.

Этот синтетический балет был поставлен танцовщицей Идой Рубинштейн, богатство которой позволяет ей делать индивидуальные заказы крупнейшим композиторам современности на написание лично для нее новых балетов; к даваемым ею раз в году постановкам обычно привлекаются лучшие мастера музыки, живописи и литературы. Значительно меньший успех сопутствовал второму балету, поставленному Идой Рубинштейн в конце истекшего сезона. Автор музыки его — Игорь Стравинский. Классический миф о Персефоне (аллегорически рассказывающий о ежегодно умирающей и вновь расцветающей природе) разработал Андре Жид. Постановщиком был приглашен крупнейший немецкий балетмейстер Курт Иост. Живописное оформление, как и в балете Онеггера, принадлежало художнику Яковлеву. Дирижировал автор. В спектакле чередовались танцы, пение, декламация и хоровые отрывки, в которых принимал участие детский церковный хор (!!), специально для этой постановки выписанный из Амстердама. Но еще прежде намечавшееся у Стравинского (начиная с «Аполлона Мусагета») иссякание творческой потенции здесь демонстрировало себя в произведении сухом, надуманном, лишенном той исключительной, мастерской изобретательности, которой были отмечены лучшие образцы среднего периода его творчества.

Ирландия

Гонения на джаз приобретают все более массовый характер. Нами уже сообщалось о запрещении модных танцев в Японии. Известна антипатия немецких фашистов к джазу, как к «музыке негров». Недавно состоялась католическая манифестация в Дублине, несшая знамена с надписью: «Долой джаз и язычество!» Кардинал и президент «Ирландского свободного государства» прислали собравшимся свои приветствия и выразили надежду на успех начатой кампании, которая должна стимулировать возрождение ирландской национальной формы в музыке. Однако это официальное воззвание неожиданно породило дипломатический конфликт. Американская пресса потребовала запрета исполнения ирландских песен по радио и в публичных концертах и даже... снятия с работы в Нью-Йорке ирландцев-полицейских!

Америка

В дополнение к содержательной статье Г. Коуля— А. К. Смиса, напечатанной в № 7 «Советской Музыки», приводим выдержку из корреспонденции, помещенной во «Франкфуртской газете» (от 18.III 1934) о новых американских операх:

«Нью-йоркская оперная публика относится к произведениям своих соплеменников с благосклонностью подлинных меценатов. Как в свое время приятная по музыке, но эмоционально-бессодержательная опера Д. Тейлора (D. Taylor) "Питер Ибет-

сон" вызывала слезы умиления, так и даже крикливый quasi-негритянский спектакль "Император Джонс" Луиса Грюнберга в 1933 г. сопровождался в "Метрополитен-опере" громкими овациями. Поэтому понятно, что последняя новинка Нью-Йорка — опера "Веселая горка" ("Merry Mount") X. Хансона, — безусловно наиболее выразительная среди американских опер, — привела посетителей театра "Метрополитен" в неистовое восхищение. Успех спектакля, однако, вызван скорее мастерской обработкой рассказа писателя Хоуторн (Hawthorn), сделанной либреттистом Р. Стокс (R. Stokes), чем весьма сентиментальной, хотя и более содержательной, чем у Тейлора или Грюнберга, музыкой Хансона. Либретто оперы изобилует, пожалуй, уж слишком большим для одного вечера количеством драматических ситуаций. В ней рассказывается о конфликте между пуританским миром и миром светских "кавалеров" — аристократов, прожигателей жизни, — случайно встретившихся в XVII в. на материке "Новой Англии". "Веселая горка" — место, где наслаждались жизнью эти кавалеры со своими "дамами сердца". Понятно, какое презрение вызвал их образ жизни в среде пуритан. Но молодой священник — герой оперы — вопреки своим убеждениям влюбляется в одну из леди и, с помощью своих товарищей, силой отбивает ее у "кавалеров". Вслед за убийствами следуют угрызения совести. В лице своей возлюбленной священник видит искушение дьявола. Он засыпает, и ему снится дьявольская вакханалия (по-вагнеровски звучащий оркестр дает новую редакцию "Вальпургиевой ночи"!). Вакханалия эта имеет продолжение в действительности: врываются индейцы, пытаются разгромить лагерь пуритан, но последние заставляют их отступить. Священник видит в этом набеге божью кару и кидается вместе с возлюбленной в огонь. Гимны пуритан заключают оперу». Не зная музыки, по одному этому подлинно мейерберовскому либретто легко представить себе стиль оперных спектаклей, модных в Америке!..

Согласно американской статистике (изданной «American Society of Composers, Authors and Publishers») общее количество композиторов всех жанров в странах Европы и Америки достигает солидной цифры в 45 000 человек. Оказывается, богаче всех композиторами — Франция (19 000 чел.), затем следуют Италия (6 000), Германия (3 500), Австрия (1 500) и т. д. США не очень богаты композиторами. Из другого источника — статьи музыкального критика Гаррисона Керра — мы узнаем, что официально зарегистрировано в США всего 330 композиторов, представляющих, по всей вероятности, меньше трети тех музыкантов, которые заняты в Соединенных Штатах творческой работой. «Но, — утверждает Г. Керр, — среди них нет ни одного лица, могущего жить только от доходов, выручаемых от продажи или исполнения своих произведений». Далее, он сообщает, что за последний год у этих композиторов было каталогизировано в общей сложности 1 362 произведения. К моменту составления этого каталога число исполнений произведений американских композиторов достигло 1 217, т. е. в среднем пришлось менее одного исполнения на каждое произведение. Причем из этого списка всего только несколько более трети — 486 произведений — было напечатано. Эти цифры говорят о весьма неутешительном положении композиторов в США!

М. Д.

Неизданное письмо Шопена

В Последнем номере журнала «La revue musicale» (июль — август 1934 г.) Альфред Корто публикует неизвестное до сих пор письмо Ф. Шопена, адресованное его ближайшему другу, Альберту Гржимале, из Марселя, 21 мая 1839 г. Письмо это касается мало освещенного момента жизни Шопена — совместного с Жорж Санд путешествия в Геную после зимы, проведенной на острове Майорке. Как видно из письма, пребывание Шопена и Жорж Санд с ее детьми в Генуе, вопреки мнению, принятому в биографиях Шопена, было довольно продолжительным, длилось «пару недель».

Приводим перевод этого письма (в оригинале — по-польски):

«Любовь моя, завтра едем в Ноган — несколько утомленные. Море нас замучило на обратном пути из Генуи, где мы спокойно провели пару недель. Короткий отдых в Марселе, а в Ногане подольше, и там мы тебя с нетерпением будем поджидать — мне даже во сне это снится — приедешь, правда? Хотя бы на 24 часа. О своей болезни ты наверно совсем уже забыл. Отдай, пожалуйста, на почту письмо к моим. Пожми ручку кому следует¹ и напиши нам словечко в Ноган». 

Твой Ф. Ф. Ш.

К этому письму — приписка Жорж Санд (по-французски):

«Добрый день, дорогой муж,² мы все еще по горам и долам, но через неделю отдохнем от всех наших передряг. Мы только что претерпели ужасную бурю на море. Малыш³ отличился и, я думаю, мог бы просить крест. Вы приедете в Ноган, не правда ли, дорогой мой, хороший? Мы рассчитываем на вас!»

Ж. С.

Автор сообщения вспоминает, что ему пришлось видеть у супругов Ферра, «хранителей» шопеновской кельи в вальдемозском монастыре, альбом набросков Мориса, сына Жорж Санд, довольно живо рисующих сценки на улицах итальянского города, и высказывает предположение, что рисунки эти (кажется, датированные) относятся именно к этой поездке Шопена в Геную.

С. С-кий

_________

¹ Имеется в виду жена Гржималы.

² В письмах Ж. Санд к Гржимале подобное обращение встречается неоднократно.

³ Так Ж. Санд называла Шопена.