Симфонические концерты в ЦПКиО им. Горького

Симфонические концерты Гейнца Унгера

21 и 22 июля

Радиоцентр, проводя систему гастролей иностранных дирижеров, пригласил Гейнца Унгера (Германия) для участия в двух концертах в летнем помещении Радиотеатра в ЦПКиО. Б программу первого концерта, наряду с популярными произведениями Бетховена (VIII симфония), Листа (концерт Es-dur), Вагнера (увертюра к «Тангейзеру»), вошла редко, к сожалению, исполняемая в наших симфонических концертах «Гафнерова серенада» Моцарта (носящая также название симфонии № 35), с большим мастерством, прозрачно и легко проведенная дирижером.

Восьмая симфония Бетховена, занимающая несколько обособленное место в его творчестве зрелого периода, в трактовке Гейнца Унгера прозвучала неубедительно. Возвращение к классической форме у Бетховена 20-х годов нельзя рассматривать, как поворот к старому. Это — скорее проявление критического отношения к оставленной композитором традиционной схеме, на которую он уже взглянул сквозь призму иронии и юмора (Allegretto scherzando, Tempo diMenuetto). Вот это-то и не удалось показать дирижеру. В Allegretto scherzando, характеризуемом легкой и подвижной мелодической линией, акомпанемент (деревянных духовых) был дан mf (вместо рр)\ вследствие этого исчезла грациозность мелодии и стушевалась яркость танцовального ритма; темп менуэта оказался слишком замедленным, с недостаточно четкой акцентировкой; то же можно сказать и о финале. Невольно напрашивается сравнение с трактовкой этой симфонии другим крупным мастером — Отто Клемперером, превосходно исполнившим ее (в 1925 г.) и раскрывшим ее подлинную сущность.

В исполнении Es-dur’ного концерта Листа (солист Вальтер) — очевидно из-за недостаточной срепетованности — не было ансамбля между солирующим инструментом и оркестром. Пианист, технически вполне овладевший концертом Листа, был слишком связан оркестровым сопровождением.

Программа второго концерта состояла из четырех увертюр (Шуберт — «Розамунда», И. Штраус — . «Летучая мышь», Сметана — «Проданная невеста», Николаи — «Виндзорские проказницы») и балетнотанцовальной музыки Чайковского и Иоганна Штрауса. Вальсы Штрауса, много выигравшие благодаря исполнению в оригинальной инструментовке, с большой грациозностью и подлинным мастерством были проведены дирижером. Особо надо отметить исполнение галопа И. Штрауса «Регреtuum mobile», изящной и остроумно инструментованной музыкальной безделушки.

В исполнении сюиты из балета «Щелкунчик» (Чайковский) обращали на себя внимание неправильно взятые темпы. Чрезмерное ускорение в увертюре и «Танце пастушков» приводило к некоторой сбивчивости в развертывании мелодического рисунка; замедленные же темпы в «Китайском танце» и «Трепаке» лишали эти отрывки присущих им остроты и подвижности.

В своих выступлениях дирижер Унгер показал большую музыкальность и техническое мастерство, благодаря чему оркестр, по существу малочисленный и недостаточно гибкий (из-за выезда наиболее сильной части оркестра Радиоцентра на гастроли в Кисловодск), справился с намеченным репертуаром.

Но нужно всеже указать на необычайно фальшивый строй оркестра, особенно группы деревянных духовых, часто дающей совершенно недопустимые «эффекты» (как, напр, повторяющиеся трезвучия в Allegretto VIII симфонии).

Симфонические концерты под управлением Фрица Цвейга

3 и 6 августа

Программы концертов в радиотеатре, проведенных дирижером Фрицем Цвейгом (Германия), впервые приехавшим в СССР, были почти целиком посвящены наиболее ярким представителям романтических направлений XIX в. В первом концерте были исполнены произведения Шуберта (знаменитая С-биг’ная симфония) и Р. Вагнера (Вступление и смерть Изольды, увертюра к оп. «Летучий голландец» и монолог Скитальца из той же оперы). Симфония Шуберта в интерпретации Цвейга оставила очень яркое впечатление.

Благодаря мастерски выявленным контрастам, симфония в трактовке Цвейга приобрела большую рельефность. Им ярко оттенялись переходы— от монументально-героических эпизодов, с подчеркнутой стальной четкостью ритма, акцентуацией и компактностью звучания, до внезапных лирически спокойных моментов, с бесконечно разнообразной сменой оркестровых красок.

В вагнеровской программе дирижер удачно разрешил трудную задачу показа двух глубоко различных по характеру произведений композитора, разделенных почти двадцатилетним периодом. Рядом со вступлением к «Тристану», с его бесконечно льющейся мелодией и гармонической пышностью, в котором дирижер с графической ясностью показал моменты динамического нарастания и кульминации, свежо и увлекательно прозвучала увертюра к опере «Летучий голландец».

Солист НРК А. Окаемов, исполнивший труднейший монолог Скитальца, не обладая требуемыми для этого произведения вокальными данными, всеже хорошо справился со своей задачей. Четкая дикция и мастерское владение вагнеровским речитативом дали ему возможность создать драматически насыщенный образ «Моряка-скитальца». Тонкое оркестровое сопровождение в умелых руках Ф. Цвейга дополняло создаваемый солистом образ.

Центральным номером в программе второго концерта был скрипичный концерт Брамса в исполнении Галины Бариновой. Несмотря на наличие хорошей техники и моментами удачной фразировки, это произведение явно оказалось солистке не по силам. Г. Баринова не обладает еще тем законченным мастерством, которое необходимо для исполнения этого концерта. Темперамента, особенно необходимого в 1-й части концерта, в ее исполнении не чувствовалось; иногда проскальзывала неуверенность; хотелось бы также и большей мощности звука.

Наряду с концертом Брамса большое место в программе второго концерта было отведено Берлиозу. Берлиоз был показан не только как композитор (прекрасно исполненные три отрывка из «Осуждения Фауста), но и как гениальный инструме.татор — в «Приглашении к танцу» Вебера. Исполнение отрывков из «Фауста», особенно «Танец сильфов», «Венгерский марш», было встречено аудиторией с большим восторгом.

Включение в программу этого концерта двух увертюр — «Эгмонта» Бетховена и «Фингаловой пещеры». Мендельсона — дало возможность дирижеру с большим мастерством противопоставить лирику Мендельсона, почти переходящую в игру звукокрасками обусловленную сюжетом увертюры), титаническому драматизму бетховенского «Эгмонта».

Ф. Цвейг, приналежащий к числу молодых немецких дирижеров, бесспорно обладает большой музыкальностью и темпераментом. Если в манере дирижирования Цвейга нет той пластичности, которая так импонирует рядовому слушателю, то скупость, иногда даже угловатость его жеста в полной мере окупается большим внутренним подъемом и необычайно тонкой нюансировкой.

Нельзя обойти молчанием одно из благих начинаний ВРК, которое, к сожалению, с первого же шага потерпело неудачу. К концерту 3/VIII была напечатана программа с краткими биографиями композиторов и пояснением исполняемых произведений.

Начинание — безусловно необходимое, так как ведущий концерт (диктор) никаких пояснений об исполняемых произведениях не дает, а концерты рассчитаны на массового посетителя ЦПКиО. Но эта программа далеко не оправдала своей задачи.

Давая краткую биографию композитора, составитель программы не приводит ни характеристики, ни критической оценки творчества автора, ограничиваясь лишь чисто литературным описанием исполняемых сочинений. ВРК должен учесть недостатки этого первого опыта и выпускать в дальнейшим к каждому концерту программы именно такого качества, какое нужно массовому слушателю.

Симфонический концерт под управлением Е. Микеладзе

12 августа

Самообладание и хорошая память — качества, безусловно присущие дирижеру Е. Микеладзе (Грузия). Но этого еще недостаточно, чтобы справиться с таким трудным произведением, каким является 4-я симфония Брамса.

Массивность и в то же время филигранность брамсовской оркестровки требуют от дирижера большого умения владеть различными группами оркестра, умения соразмерять одновременное звучание этих групп и отделять главное от второстепенного.

Строгость и почти классичность формы одного из гениальных романтиков 2-й половины XIX в. — формы, с ее тончайшими динамическими оттенками, которым не свойственны резкие контрасты, с еле уловимыми ритмическими изменениями, — обязывают к тонкому и вдумчивому исполнению. отого не было в исполнении брамсовской симфонии в отчетном концерте и, тем самым, она превратилась в однообразно звучащее (по большей части на mf) и ритмически вялое произведение. Не помог делу и темперамент Микеладзе, имеющийся у него, безусловно, в достаточном количестве, но используемый им явно нерационально и превращающийся подчас в чисто внешнюю манерность Прекрасная память дирижера дала ему возможность провести симфонию без партитуры, а четкие и своевременные вступления говорят об отличном усвоении им технической стороны партитуры.

Исполнение «Франчески да Римини» Чайковского было наиболее удачным из всей программы — очевидно, потому, что она более по силам дирижеру, а также хорошо знакома оркестру. Знаменитое произведение Чайковского было проведено с большим подъемом и хорошей нюансировкой, причей надо особо отметить прекрасно прозвучавшее соло кларнета в а-та11ном эпизоде (Andante). Значительно хуже обстояло дело с дуэтом Ромео и Джульетты Чайковского — на этот раз всецело по вине ВРК, выпускающего солистов, не обладающих нужными вокальными средствами для выступлений в симфонических концертах.

Если солистка Муратова (Джульетта) еще в какой-то мере справлялась со своей партией, то Фомичев (Ромео) по своим голосо ым данным оставляет желать много лучшего.

Подводя итоги концерту, нужно сказать, что ВРК, проводя гастрольную систему, поступает безусловно правильно, приглашая наряду с иностранными дирижерами талантливую молодежь союзных республик, к которой несомненно принадлежит Е. Микеладзе.

Нужно пожелать, чтобы и в дальнейшем за дирижерским пультом оркестра ВРК как можно чаще появлялись музыканты союзных республик, к сожалению, егце мало знакомые московскому слушателю.

Ю. Бирюков и М. Киселев