Выпуск № 8 (14) | 1934 - страница 34

композитором и исполнительницей партий в его операх.

В опубликованных несколько лет назад своих воспоминаниях о Чайковском Владимир Петрович Погожее, управляющий Конторой петербургских императорских театров, рассказывает о своем сближении с Петром Ильичем: «...Помимо личных симпатий, моему сближению с Петром Ильичем много содействовали, между прочим, наши общие дружеские отношения с артисткой Э. К. Павловской, у которой мы изредка встречались. С хорошим чувством вспоминаю я знакомство мое с одной из талантливейших женщин, с какими сталкивала меня судьба, с чудной певицей и интереснейшим человеком — с Эмилией Карловной Павловской. Вспоминаю я милые уютные вечера с очень небольшим числом приглашенных, всегда интересных, лиц. Вспоминаю скромное, без показной роскоши, гостеприимство, с радушием, как самой хозяйки, так и мужа ее Сергея Евграфовича Павловского, тоже оперного певца-баритона и весьма образованного человека.

Беседы у Павловской сводились по преимуществу к опере, к артистической жизни и к искусству вообще. Иногда хозяйка, по просьбе гостей, садилась за рояль и исполняла романсы или арии своего репертуара. Она окончила курс консерватории по роялю и была отличной пианисткой. Как сейчас, помню восторг, в который привела нас, гостей, блестящая, удивительно чистая колоратура художественного исполнения Павловской известного вальса Венцана, который она обыкновенно вставляла при исполнении роли Розины в «Севильском цирюльнике». Время протекало незаметно за общим разговором, рассказами гостей и в особенности самой хозяйки...

...Незатейливый, умеренно уснащенный винами ужин обыкновенно заканчивал вечер и развязывал языки. Павловская умела расшевелить гостей и обыкновенно малоразговорчивый Петр Ильич подчас в свою очередь вступал с интересными рассказами о своих путешествиях и артистических выступлениях, о встречах с выдающимися людьми, о своих приключениях, успехах и неудачах. Редко являлся Петр Ильич таким словоохотливым, как на вечерах у Павловской...»

19 октября 1884 г. состоялось первое представление оперы «Евгений Онегин» на сцене Мариинского театра в Петербурге.

22 октября 1884 г. Петр Ильич писал Н. Ф. Мекк: «...Евгений Онегин» прошел с успехом. Меня вызывали много и сделали овацию с поднесением венка. Мне. конечно, это было приятно, но, к сожалению, вся эта масса волнений и эмоций привела к тому, что со мной в театре случился страшный нервный припадок, от которого вот уже третий день не могу еще вполне оправиться. Исполнением и отношением ко мне дирекции и артистов я очень доволен. Лучше всех была Павловская и Прянишников...»

После исполнения роли Татьяны в опере «Евгений Онегин» Петр Ильич начинает называть Эмилию Карловну «моя благодетельница», и, уехав за границу после пережитых волнений при постановке, «Онегина», он в письме из Парижа от 1 декабря 1884 г. пишет ей : «Между тем, уезжая из Петербурга, я обещал возвратиться в начале декабря; таким образом выходит, .что всех обманул и Вас, моя благодетельница, в том числе.

Хотя никто от этого ничьего не теряет, что увидит меня месяцем позже, но я всетаки не люблю не исполнять обещаний и, чтобы несколько угомонить укоры совести, пишу Вам эти несколько слов и прошу Вас не сердиться на меня. Да кстати, так как лично не придется в скором времени выразить Вам свс ю неизменную горячую симпатию, то делаю это покамест письменно...

...Кланяйтесь от меня, голубушка, Сергею Евграфовичу, всем артистам и не забывайте меня. Целую Ваши ручки как можно крепче. До свидания, благодетельница. Ваш П. Чайковский».

Продолжая работать над новыми операми, Петр Ильич представляет себе Эмилию Карловну исполнительницей в одной или другой: роли будущих опер.

В письме к Павловской от 26 января 1885 г.. он пишет:

«...У меня идут деятельные переговоры с Шпажинским насчет либретто. Сейчас еду к нему для подробной беседы о будущей опере. Что Вы скажете насчет «Чародейки»? Я ее не видел, но прочел и нахожу, что для. Вас там чудесная роль...»

Ей же — 20 февраля 1885 г.:

«Голубушка Эмилия Карловна.

Я соскучился по Вас. Что Вы и где Вы? Я поселился в деревне и хотя попал в дом мне не симпатичный и устроился покамест плохо, в одной только комнате, но все же я рад чувствовать себя одиноким, свободным, покойным... Работаю я с усердием и любовью. Мой «Кузнец Вакула», поверьте, будет весьма изрядной оперой. Я постоянно воображаю Вас в образе Оксаны, так что Вы разделяете

со мной мое одиночество и не подозревая этого. Написал совершенно новые сцены и все, что было худого, выбросил, что хорошо, оставил, облегчив массивность и тяжеловесность гармоний, — одним словом, сделал все что нужно, дабы извлечь оперу из забвенья, коего, право, она не заслуживала. На днях принимаюсь за инструментовку всего вновь написанного. К пасхе надеюсь все кончить, а весной примусь за новую оперу и опять следовательно буду проводить все мое время с благодетельницей...»

14 марта 1885 г.:

«Дорогая, милая, добрейшая Эмилия Карловна.

Спасибо Вам за все хорошее, что Вы говорите о моей музыке, и радуюсь, что Вы любите «Онегина». Вы не ошибаетесь, предполагая, что я не холодным рассудочным процессом работал над ним, а приложил сюда много горячего, мечтательно-сладкого душевного волнения. Помню, что я ходил в то время как будто окрыленный, как будто вот вот унесусь куда-то. Но за то я поплатился — чуть совсем не свихнулся после того. — Привожу теперь в порядок партитуру переделанного «Вакулы»; инструментую новые номера и исправляю старые. Думаю, что через несколько недель все будет вполне готово. Опера будет называться «Черевички». Я меняю название потому, что существуют другие «Кузнецы Вакулы», напр. Соловьева, Щуровского и т. д.... В Москве мне обещали уже поставить в будущем сезоне. В Петербурге, в виду двух других новых опер, едва ли можно будет. Но я все-таки олицетворяю Оксану в Вашем образе. Насчет «Капитанской дочки» скажу Вам, что если когда-нибудь найду либреттиста, достаточно сильного, чтобы одолеть трудную задачу переделки ее в оперное либретто, — непременно и с радостью займусь ею. А покамест я рассчитываю на «Чародейку» Шпажинского. Последний занимается теперь переделкой ее в либретто. Многое он изменит и, если не ошибаюсь выйдет очень хорошая канва для музыки, Ну уж эго будет для Вас самой подходящей ролью. Если будут ставить «Черевички», то Вы все еще будете продолжать в отношении меня роль благодетельницы, ибо Вы дадите мне гораздо больше, чем я Вам, но в «Чародейке», авось, я хотя немножко буду Вашим благодетелем. Тут будет где развернуться Вам, дорогая моя Эмилия Карловна. У меня еще нет определенных планов насчет ближайшего будущего, но во всяком случае я надеюсь скоро Вас увидать: или на фоминой или несколько позже буду в Петербурге. А пока крепко целую Вашу ручку, милая моя благодетельница.

Ваш неизменно преданный П. Чайковский».

Приведенные выдержки из писем творца «Онегина» к одной из лучших исполнительниц роли Татьяны показывают, как высоко ценил он ее исполнение разнообразных ролей в его операх. Эти фрагменты дают, кроме того, несколько интересных дополнительных штрихов творческого облика и творческого процесса композитора.

Н. Жегин

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Н. Жегин

Содержание