Выпуск № 1 (1) | 1933 - страница 40

теологами…» (там же, стр. 31). В значительной мере обусловленная этой борьбой непоседливость Баха, кочевавшего с места на место, сломлена была к концу жизни им самим же, углубившимся в свой замкнутый, субъективный мир. Если в Веймаре «6 ноября концертмейстер и органист Бах за свое непочтительное требование отставки был посажен под арест в помещении городского суда и 2 декабри по объявлении немилостивого разрешения уйти со службы, был выпущен вновь на свободу…» (там же, стр, 34; подчеркнуто нами Г. Х.), то уже уставший, отягченный нуждой, со многим смирившийся Бах лейпцигского периода в тяжелые минуты искал «милостивой» поддержки в борьбе со своим высоким духовным начальством у могущественных князей.

Однако до последних дней своей жизни, во многом уступая и покорно соглашаясь, Бах не мог уступить в одном: изменить основную сущность своего творчества, которая так зазорно прорывалась в его хоральных импровизациях (пресловутые toni peregrini и toni contrarii), приводя в ужас «святых отцов», и которую к концу своей жизни — в условиях неравной борьбы — он пытался прятать все глубже, все дальше от людей, даже от самого себя.

Нетрудно понять, что эта основная сущность баховского творчества — новое, действенное, буржуазно-плебейское мироощущение, разбивающее схоластически-косную статику теологической «системы» феодализма.

————

Бах в жизни был верующим лютеранином, и, вместе с тем, к удивлению и даже огорчению нашего композитора, лютеранская философия» его творчества встречала, как мы видели, бешеное сопротивление со стороны «святых отцов», филистерское равнодушие со стороны бюргерства и неприязненно-удивленное непонимание сo стороны дворянства. При жизни Бах был признан лишь, как блестящий мастер-органист (особенно после его «соревнования» с французским органистом Маршаком), музыку же его считают слишком «ученой» и скучной. Это отношение к Баху, конечно, явилось логическим следствием условий его времени. Нет ничего удивительного, что «смертельно-уставшему» после тридцатилетней войны, «бессильному» немецкому мещанству было «не по зубам» грандиозное и монументальное творчество Баха, которое явилось в музыке философским воплощением буржуазно-плебейского движения Германии со всей его противоречивой двойственностью: с одной стороны, с его новым, рационалистическим миропониманием, с его «земной», здоровой жаждой деятельности, с другой — экономическим и политическим бессилием, толкающим от действительности, от конкретной действенной борьбы в замкнутый внутренний мир религиозно-мистической романтики. Нечего и говорить, что тяжелые условия современной Баху эпохи должны были в свою очередь наложить на его творчество неизгладимую печать.

Этим обусловлены и основные противоречия творчества Баха. За пассивным лириком — созерцателем, «разговаривающим с богом» (музыка к «Страстям», месса h-moll, хоральные прелюдии и др.), прячется мудрый рационалист-философ, раскрывающий в своем творчестве скованные, скрытые силы поднимающегося класса. Эта живая действенность нового миропонимания сплошь и рядом прорывается в творчестве Баха наружу, разбивая изнутри косную статичность старинной хоралы вой тематики в его «церковных» произведениях (в которые он, между прочим, также вносит «всю роскошь и богатство новой хроматики»). Для примера достаточно будет здесь привести хотя бы знаменитую хоральную прелюдию G-dur №4 для органа («Nun freut euch lieben Christen»), где мертвая неподвижность ортодоксального cantus firmus'a:

разбивается, уничтожается неудержимо радостным, земным и буйным ликованием:

Таких примеров привести можно немало. И в них — отличительная черта Баха, в которой очень ярко вскрывается его философское мировоззрение, так пугавшее его благочестивых современников. Оно проявляется — так или иначе — во всем творчестве Баха, даже в его произведениях, которые обычно считают «насквозь проникнутыми религиозным мистицизмом» (h-moll’ная месса, «Страсти», хоральные прелюдии «Ich ruf zu dir, Неrr», «Nun comm der Heiden Heiland» и др.).

Не отрицая вовсе наличия мистики в творчестве Баха (что явно противоречило бы фактам), мы здесь хотим лишь еще раз подчеркнуть ее роль в его произведениях, которая для нас теперь должна быть совершенно ясной.

На данном этапе буржуазного развития Германии я эту эпоху мрачной реакции классовое самосознание буржуазии еще не освободилось от религиозно-мистического покрывала; больше того — самая борьба с феодальной реакцией, с теологией и с теократией — как уже знаем — носит религиозный отпечаток.

Нет ничего удивительного, что творчество И. С. Баха, одного из ярчайших представителей бюргерско-плебейской оппозиции, насквозь проникнуто «духом своего времени», духом этой скрытой борьбы с феодальной реакцией.

И именно поэтому оно исторически неизбежно оказалось облаченном в это «религиозно-мистическое покрывало».

Но противоречия эпохи нашли свое выражение в творчестве Баха не только в этом.

Глубоко национальное по своему содержанию творчество Баха питается соками крестьянской немецкой песни. Это является неоспоримым фактом, которого не отрицают даже буржуазные музыковеды. Вместе с тем Бах, связанный, как мы знает, с княжескими дворами, зависящий от вкусов галломанствующих «меценатов», стремится «украсить» суровую национальную простоту крестьянской песенной тематики известной галантной изысканностью, придворным изяществом на французско-итальянский манер (часто это подчеркивается самим Бахом в названиях его произведений: «Aria variata alla maniera italiana», «Итальянский концерт» и т. д.).

Так бюргер вынужден был уступать придворному музыканту, «директору камерной музыки» немецких князьков XVIII столетия, «в своей крикливой роскоши и бессмысленной расточительности» изо всех сил старавшихся соперничать с королем Франции. Но и здесь, уступая, упрямый бюргер остался верен себе. Обладая огромным критический чутьем, превосходно знавший и усвоивший лучшие образцы итальянской и французской музыки (от Монтеверди до Куперена), Бах сумел, не подражая им, взять от них лишь нужное ему, использовав эти влияния в глубоко переработанном виде, отнюдь не исказившем художественно-национальную сущность его творчества.

Специфика музыкального стиля Баха опять-таки кроется в противоречивом единстве контрапунктически-гармонического мышления; творчество Баха, гениально завершая эпоху полифонического стиля, представляет собою уже новое качество, неожиданно раскрывающее огромные возможности гармонического развития. Величайший мастер полифонического письма, гениальный «лирик контрапункта», Бах явился альфой и омегой гармонических открытий так называемых романтиков XIX столетия.

Так в глубоко-противоречивом творчестве Баха сочетались: глубокий философский рационализм с субъективной лирикой, классическая монументальность с мистической романтикой, суровый диатонизм немецкой крестьянской тематики с изысканной «роскошью и богатством новой хроматики», динамика упорной скрытой борьбы с созерцательной статикой замкнутости, гениальные проблески гармонического мышления с величай-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание