Выпуск № 9 (50) | 1937 - страница 11

Содержание этого отрывка сходно с первым отрывком из сказки «О старухе-рабыне», с которым мы уже познакомились.

Мотив старухи-рабыни, в применении его для характеристики бабы-яги, как мы это уже знаем, меняет свою выразительную окраску. Но в некоторых случаях меняется и его ритм. Пример этому мы видим в отрывке из сказки о бабе-яге, где он выражен в смешанных ритмах, нарушающих ту «квадратность» построений якутского речитатива, которую мы наблюдали раньше:

Прим. 7.

Чередование трех- и четырехдольных тактов в этом отрывке является результатом как произвольной затяжки третьего слога стиха или полустишия, так и неравнослоговости стихотворных строк. Оба эти фактора свидетельствуют о сохранении архаических приемов стихосложения в период формирования равнослогового стихосложения. Нижеследующий отрывок из якутской сказки является образцом трехчастного построения мотива:

Прим. 8.

Записанный Корниловым отрывок из сказки о бабе-яге говорит о встрече ее с богатырем:

Джабынныкпын, татаякпын!
Халахайбын, кулахайбын!¹
У меня шея
Задом наперед².
Я — волшебница.
Я раньше появилась на свет,
Чем ты.
Дом мой качается.
Отец мой говорит,
Как помешанный.
Моя мать говорит,
Как будто бы стонет.
Мой старший брат
При ходьбе подпрыгивает.
Моя младшая сестра,
Когда говорит, вся трясется.

^_________
1 Восклицания удовольствия.
² Т. е. у бабы-яги лицо смотрит назад, а не вперед.

Огонь у меня едва тлеет.
Пищи у меня только для показа.
Людей в моем царстве очень мало.
На перекрестке девяти дорог,
На скрещении семи дорог,
У входа в восемь горных проходов
Я встречаю человека,
Пользующегося покровительством
Восьми добрых богинь.
В единоборстве с ним
Я хочу столкнуться грудь с грудью,
Схватиться локоть за локоть,
Мышца за мышцу, рука за руку.
Я вышла навстречу тебе.
Исиликпин, тахылыкпын!

Анализ предыдущих четырех якутских былинно-сказочных мотивов говорит об их внутреннем родстве между собою и о происхождении их от единого основного речитативно-декламационного мотива. Не то мы видим в мотиве эвенкийского (тунгусского) богатыря, частого персонажа якутских сказок. Этот мотив — и мелодически и ритмически — отличается от остальных якутских былинно-сказочных мотивов, как это показывает следующий пример из записей Корнилова:

Прим. 9.

Эвенкийские мотивы в записях Корнилова заимствованы из народного песенного творчества, отличающегося, как и якутское, красотою поэтических образов. Вот перевод текста эвенкийской песни, мелодию которой мы только что привели:

Как замечательно
И как чудно,
Что я так хорошо еду
На пятиреберной,
Светлооранжевой
Берестовой ветке (лодочке).
Я плыву по течению,
Словно брошенная в воду
Кора красивого тополя.
И река несет меня вниз.
Я еду теперь,
В осеннюю пору,
Когда листья с деревьев
Спадают
И плывут вместе со мною.

Основой предыдущей эвенкийской мелодии был уже не двухдольный, а трехдольный (шестидольный) ритм, о происхождении которого мы скажем несколько ниже, при разборе мелодий якутских народных, песен.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка