Выпуск № 2 (43) | 1937 - страница 37

голосе — на высокой ноте: «Рыбка... откупалась, чем только пожелаю»... И очень хорошо падение мелодии сразу на октаву: робость, доброта — все смешивается в заключительных словах старика:

Не посмел я взять с нее выкуп...

Композитор сумел здесь выразить многое. Чувствуется, что старик простодушен, что ему и в голову не приходила мысль воспользоваться бедой рыбки, что он нисколько и не жалеет об упущенной возможности. Унисон кларнетов, фаготов, альтов и контрабасов с виолончелями звучит наивно и просто. Хороша мечтательная фраза:

Так отпустил ее в синее море...

Расширенная мелодия на последнем слове, ниспадающая волна в струнном квинтете, которому фагот придает причудливую окраску, вызывают в памяти вольный морской простор, свежий ветер. Слушатель симпатизирует старику, — он чувствует в нем непосредственность человеческого, не испорченного завистью и жадностью, чувства.

И тут же контраст — старуха спохватилась:

Ахти, не посмел ты взять с нее выкуп!..

Гнев и злые чувства овладевают старухой. Нитка рвется, старуха словно плюется словами, бросает старику первое пришедшее ей на ум требование:

Хоть бы взял ты с нее корыто!..

С золотой рыбки, мол, что возьмешь, — и старик трогательно сокрушается:

Наше-то совсем раскололось...

Прялка жужжит, ноет... Старуха вторит ей. А рыбак уже замечтался: ему видится чудесная рыбка, золотая, вещающая человечьим голосом. Томительное жужжание прялки преображается в сказочную мелодию.

Так сталкиваются в сказке два начала: низменное чувство алчности и наивное простосердечие, добродушие, окрашивающие свою мечту в робкие и светлые цвета.

Там, где композитор стремится углубить и расширить в музыкальных образах мысль поэта, там и музыкально-драматическая удача, — как в картине четвертой. Там же, где он «добавляет» к сказке поэта свои детали, там результаты получаются неинтереснее, слабее.

Такова вся пятая картина. Старик пришел к синему морю и «стал он кликать золотую рыбку...» Композитор (согласно его ремарке) хочет изобразить «движение восторга у старика». Но по своему музыкальному выражению этот «восторг» ложен и слащав. Так не вяжется с прекрасной полуречитативной песней старика в предыдущей картине ходульная патетика, взвинченность взлетов в оркестре, сопровождающих его однотонную просьбу: «Смилуйся, государыня-рыбка…».

Художественный прием композитора не оправдан здесь ни ситуацией, ни психологическими соображениями. Все очень просто: рыбак кличет рыбку. Он верит в ее силу, в ее могущество. В сказочной романтике этого эпизода нет и намека на ту «растрепанность» чувства, которую изображает музыка.

Ошибка, допущенная композитором, становится еще ощутимее при сопоставлении с несложной и искренней песней — ответом рыбки — и особенно при повторении стариком удавшейся композитору фразы: «Наше-то совсем раскололось...»

Не удовлетворяет из-за своей нагроможденности, неблагозвучия — шестая картина, особенно второе ариозо старухи. По музыке весь эпизод сумбурен, суматошен; в нем нет цельности; он разорван на мелкие куски; отсутствие эмоционального начала снижает и мелодико-гармоническую сторону. Повторения слов делают дуэт старухи и старика назойливым, небогат он и в отношении музыкальной выразительности.

И снова — как вздох облегчения — звучит после этого малоудачного дуэта вступление няни на ставших уже привычными и приятными квартовых созвучиях.

Картина седьмая полна красочных описаний: «Помутилось синее море...». Трели флейт, тремоло струнных рассекают тревожные возгласы труб. Разливаются гаммами скрипки и альты, арпеджиями — флейты (струятся бесчисленные ручьи, принося к морю свои говорливые веселые воды). Словно копошатся глубоко внизу звуки тромбонов и фаготов, — еще не гневен их голос, но уже ощутим рокот недовольства. Кличет рыбак золотую рыбку.

Здесь нельзя не отметить несоответствие оркестрового колорита простому заданию. Вторично видим мы в партитуре лжеромантический наряд, не вызываемый ни сценическим положением, ни развитием характеристик действующих лиц.

Рыбак пугается сердитых осьминогов. Хроматическая цепь больших терций (трубы), с акцентировкой последних трех восьмых — это уже естественнее, привычнее, хотя и говорит о необычном. Игривые звуки флейт и кларнетов, шелестящий аккомпанемент скрипок изображают неприхотливую игру рыбок.

Подобная изобразительность закономерна в сказке, она близка музыкальной фантастике Римского-Корсакова. Встречаются в партитуре и черты прямого сходства с оркестровыми приемами Римского-Корсакова, например, колебания шестнадцатыми у струнных, поддержанные педалью валторн (изображение смягчающегося гнева рыбки и ее свиты).

Очень удалась композитору восьмая картина — появление новой избы. Здесь проходит любопытный лейтмотив — удивление и восторг старика, обомлевшего при виде избы «со светелкой, с кирпичною, беленою трубою, с дубовыми тесозыми вороты»:

Пример 6

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример 6

Содержание