Выпуск № 1 (42) | 1937 - страница 59

И в эти моменты наибольшего подъема, когда, подхваченная хором восторженных слушателей, звучит боевая песня Единого Рабочего Фронта, Буш наклоняется к стоящему перед ним микрофону и, полный стремления донести свои песни до сердца и сознания многомиллионных слушателей, чеканит каждую интонацию, каждое слово:

Ты войдешь в наш Единый
Рабочий фронт,
Потому, что рабочий ты сам!

Так, необычайной силой своего исполнительского таланта, Буш — певец-трибун, певец-пропагандист — умеет увлечь слушателя, зажечь его идейным пафосом своего замечательного искусства.

Простота и мужественность стиля — это то наиболее характерное, что отличает и самые песни (в этом концерте исполнялись, по преимуществу, песни Г. Эйслера) и их исполнение Бушем. Но, говоря о простоте исполнения Буша, надо иметь в виду, что эта простота является выражением исключительно высокой художественности и мастерства его интерпретаторского стиля.

Это особенно важно подчеркнуть в связи с характером исполняемых Бушем произведений. В большинстве своем — это песни простого куплетного склада. Но сколько подлинно-художественного многообразия и красочности вносит Буш в исполнение этих несложных — по построению — произведений. Каким волнующим, глубоким дыханием жизни он наполняет их! Глубокоодаренный художник, Буш счастливо сочетает в себе высокий артистизм, превосходные вокальные и актерские данные и отличное уменье ими распоряжаться. Он одинаково замечательно владеет и словом, и мимикой, и жестом, и звуком. А его удивительное умение переходить от речитативного пения к пению мелодическому и от последнего — к простой разговорной речи может служить достойным примером для многих наших исполнителей-вокалистов. С подлинной артистичностью сочетает он внимание к деталям исполнения с умением воссоздавать яркое и запоминающееся целое.

У Буша есть чему поучиться нашим исполнителям. Не мешало бы ближе познакомиться с искусством Буша и нашим композиторам, к слову сказать, на концертах Буша почти отсутствовавшим.

С. Шлифштейн

Концерт проф. К. Н. Игумнова

Концерт К. Н. Игумнова 21 ноября, в Большом зале Московской консерватории, лишний раз доказал, как прекрасно может звучать рояль, когда к нему не предъявляют требований, выходящих за пределы его возможностей, когда его не трактуют как ударный инструмент или как доску для рубки котлет.

Программа концерта напоминала со вкусом подобранный альбом гравюр, в котором не знаешь, чем больше восхищаться — стройностью ли общей композиции, мастерством рисунка, глубиной мысли или изяществом лирических образов.

Чаконной G-dur Генделя началось первое отделение. И эти вариации, и написанное в вариационной форме Andante а-moll'ной сонаты Шуберта очень удались К. Н. Игумнову. Его мастерское владение звуком дает ему возможность создавать миниатюры совершенной тонкости и красоты. В 1-й части сонаты особенно запомнилась одна деталь — замечательно найденное звучание зловеще-предостерегающих ходов в октаву (в конце части).

В 1-м отделении было исполнено также чудесное Adagio h-moll Моцарта. Заключающие главную тему «вздохи» звучали в таком pianissimo, что, казалось, — они вот-вот растворятся в воздухе.

2-е отделение было посвящено Листу — его оригинальным произведениям и транскрипциям. С какой простотой, доступной лишь большим художникам, была «пропета» «Вечерняя серенада» Шуберта! Замечательно исполнена была «Азра» Рубинштейна; в своей транскрипции Лист предвосхищает здесь черты грядущего импрессионизма.

К. Н. Игумнов заключил программу превосходно прозвучавшим этюдом As-dur («Complainte») и много играл сверх программы, уступая бурным овациям и настойчивым требованиям слушателей. Здесь он показал такие шедевры своего исполнительского творчества, как «Песня без слов» G-dur Мендельсона, вальс a-moll Шопена, «Романс» и вальс Чайковского и др.

Б. Тиц

На темы дня

Одна из больших «тем дня» сейчас, конечно, — Пушкин. Мероприятия Всесоюзного пушкинского комитета, лекции, выставки, статьи, подготовка театральных постановок, академические и массовые издания сочинений великого поэта, концерты... Об одном из этих концертов, носившем заманчивое название — «Пушкин в произведениях советских композиторов» (6 декабря 1936 г., Малый зал Консерватории), стоит поговорить подробнее.

50 минут опоздания, 15 минут антракта (после длившегося 17 минут I-го отделения), в общей сложности — на 30 минут музыки, все это настраивает уже на не совсем оптимистический лад. Добавим к тому же срыв целого отделения (включавшего произведения Коваля, Мурадели, Нечаева, Бирюкова)¹ — и какая горестная, какая печальная получится картина!

Слушатели, терпеливо, с упорством и энтузиазмом дожидавшиеся начала концерта, композиторы, рассчитывавшие услышать свои произведения на эстраде Малого зала, были как-то странно и неприятно поражены. Ведь слишком уж откровенно и бесцеремонно выпячивались здесь организационная небрежность и невнимание к слушателю!

Программа концерта, так нелепо оборванная и скомканная, и без того не отличалась большой продуманностью. Почему, напр., при показе романсов В. Нечаева нужно было исполнять только его давние произведения — 1929 года (за исключением одного нового романса — «В последний раз твой образ милый», попавшего в... неисполнявшееся отделение)? Почему из 12-ти романсов В. Шебалина нужно было исполнить только уже ставшие хорошо известными и часто исполняемые «Ночной зефир», «Я здесь, Инезилья», «Пора, мой друг, пора»? Почему из цикла М. Коваля «Пушкиниана» были выхвачены только три романса (правда, и они оказались в том же роковом пропущенном отделении!)?

В качестве организаторов концерта на программах значились: Мос. госуд. филармония, Союз советских композиторов, Музыкальное гос. издательство. Вот уж, поистине, у семи нянек дитя без глаз!

Пушкинская конференция в Союзе советских композиторов. Снова из романсов Шебалина исполняются только «Ночной зефир», «Я здесь, Инезилья», «Пора, мой друг, пора»... Снова срыв исполнения «Пушкинианы», срыв исполнения романсов Фейнберга. Но ведь, пожалуй, все эти факты говорят уже не только о малой неповоротливости организаторов (несомненно, имевшей место и здесь). Они наводят и на другую мысль — об инертности самих исполнителей, еще недостаточно широко знакомящихся с произведениями советских композиторов. Ограниченный круг исполнителей, ограниченный круг исполняемых произведений — вот что показали пушкинский концерт и пушкинская конференция, — на которой, кстати сказать, исполнители в качестве слушателей почти не присутствовали. А ведь давно пора бы уже покончить с «кастовым» разделением музыкантов, наблюдаемым на собраниях в ССК: музыковеды — почти не присутствуют на творческих и исполнительских собраниях, композиторы — мало бывают на собраниях исполнителей и критиков, исполнители блестяще отсутствуют (за очень небольшими исключениями) и на музыковедческих, и на творческих вечерах...

Наблюдатель

_________

¹ Исполнитель, тов. Дейнека, оказался занятым на другом концерте; организаторы пушкинского концерта, очевидно, не смогли во-время предусмотреть это и подготовить другого певца.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Концерт проф. К. Н. Игумнова

На темы дня

Содержание