Выпуск № 11 (40) | 1936 - страница 19

из Моцартова Дон-Жуана (La ci darem la mano) и рассказывает пальцами содержание немецкой баллады Erlkonig. Просто чудеса... Надобно видеть лицо, глаза Листа, когда он играет... Вся душа тут! Страсти, как облака, пробегают по ясному небу — и вдруг молния... гроза... опять солнце... Если вы никогда не видели гения в действии, то хоть не любите музыки, а взгляните на играющего Листа!

«Северная пчела», 1842, № 81 (11 апреля), стр. 322 [Отзыв о первом концерте Листа] [Булгарин].

Этот концерт был настоящий праздник, блистательное торжество таланта; он составит эпоху в наших музыкальных летописях. Со времен Каталани и Зонтаг, мы не видывали ни в одном концерте такого необычайного стечения публики... Лист, без сомнения, превосходнейший фортепианист, какого мы только когда-либо слышали, в нем так много необыкновенного, что даже не все его и понимают; все, что он делает, до того далеко от обыкновенной фортепианной игры, доведено до такой степени совершенства, — что совершенно непостижимо для незнатоков. Быстрота пальцев, вдвое более той, какая нам известна; сочетание, распределение звуков такое, что заменяет оркестр со всей полнотой и разнообразием его инструментов; бесчисленное множество пассажей, новых по форме, непостижимых по трудности; оттенки особенно резки в свете и тени; легкость рук, подобная полету птицы — все это может дать только весьма неполную идею о нем тем, которые его не слыхали, а для тех, кто его слыхал, всякое описание будет далеко от истины. Поэтому мы постараемся только передать главное впечатление, которое он произвел на нас.

Элемент Листа, бесспорно, страсть; цель его — воспламенять, увлекать своих слушателей; спокойных минут у него немного; страсть самая пылкая, неудержимая волнует его почти беспрерывно. Таким образом он составляет совершенную противоположность с Тальбертом, который отличается спокойным достоинством и постепенным усилением эффектов. Лист тотчас с рьяным порывом устремляется в вихрь жизни; Тальберг с расчетом и осторожностью переходит ко всем степеням чувства. Сочинения Тальберга, ясные и тщательно обдуманные, доступны для всякого; сочинения Листа, кипучие и необыкновенные, выходят из ряда тех творений, которыя нравятся всем и каждому. Признаемся откровенно: нынешняя фортепианная школа — нам не нравится. Небо даровало нам гармонию для успокоения наших страстей, увеселения, утешения посреди треволнений жизни. Ежели гармония заставляет меня плакать, смеяться, возбуждает во мне чувствования нежные, или религиозные — я охотно признаю ее законы, покоряюсь ее влиянию, охотно возвращаюсь к ней, ищу ее; но если она старается возбуждать во мне только удивление — она не привлекает меня.

«С. Петербургские ведомости», 1842, № 82 (11 апреля). [Квазимодо, «Первый концерт Листа»].

Втечение апреля месяца он дал четыре концерта, и всегда залы были полны; играл в нескольких благотворительных концертах и сюда привлек большое стечение слушателей.

«Библиотека для чтения», 1842, том 52 (май). Смесь, Музык. новости, стр. 62.

Необычайно действовал на нас уже и состав его концертов: почти всегда он играл совершенно один, без всякого оркестра и без всяких

помощников, собою одним наполняя весь концерт — это была тогда совершенная новость в Европе. Но вдобавок к этому, он являлся в концерт с таким разнообразием исполняемых сочинений, о каком никто до него не имел ни малейшего понятия. Концерт Листа являлся (тоже совершенная новость тогда!) сущей исторической выставкой музыкального творчества. Он играл зараз и старинных сочинителей, Баха, Генделя, и разных старых итальянцев, и народные мелодии, и мастерские переложения из ста плохих опер, и вальсы и марши Шуберта, и бесчисленные пьесы Шопена, и фортепианные сочинения Вебера, множество собственных сочинений, множество самых негодных заплесневевших ковыляний Гуммеля, Пиксиса, Калькбреннера и им подобных, но рядом тоже — и крупные отрывки из величайших созданий Бетховена и Берлиоза (одного Шумана он, как и Гензельт, никогда не играл, кроме периода самых юношеских лет в Париже). Все это вместе являлось какой-то громадной эклектической массой, где самое дрянное и ничтожное было перемешано с гениальным, заставляя удивляться неразборчивой «всеядности» Листа — изумительная игра природы! — но что же делать, когда только ценою этой неразборчивости и безвкусия выигрывались такие изумительные алмазы, каких не было ни у одного пианиста.

В. Стасов. Собр. соч., том III, «Училище правоведения сорок лет тому назад», стр. 1673–74.

Во втором концерте своем (11 апреля) Лист сыграл всю вторую половину «Пасторальной симфонии»... Мы с Серовым этой симфонии еще вовсе не знали, и оттого наше изумление, наша радость, наши восторги были тем неожиданнее и тем больше... Во 2-м концерте всего замечательнее явились у него мазурки Шопена и «Erlkonig» Шуберта — этот последний в его собственном переложении, но исполненный так, как наверное никогда не исполнял еще ни один певец в мире.

В. В. Стасов, «Училище правоведения сорок лет тому назад». Собр. соч., том III, стр. 1676–77.

Второй концерт Листа в субботу, 11 апреля, был блистателен не менее первого.

«Репертуар и Пантеон». 1842, № 8, стр. 33.

...У нас вполне оценили Листа истинные знатоки музыки и те, которые слышали игру его в небольшом помещении. В огромном зале Дворянского собрания невозможно уловить вполне все звуки фортепиано и следовать за всеми оттенками очаровательной игры Листа. Все согласны в том, что это чудный виртуоз, но масса публики не так хорошо постигла его, как постигли в Германии, и наше чувство к нему тихое, спокойное — обыкновенная дань таланту. Нас трудно расшевелить музыкою до такой степени, как мечтательных германцев!.. У нас нет ни книг, ни стихов, ни венцов, ни олимпийской свиты для Листа, но все любители и знатоки музыки ценят его, а все благородные люди уважают...

«Северная пчела», 1842, № 87 (18 апреля).

Лист, как всякий великий художник, имеет мелких завистников и в Петербурге: как маленькие мошки, жужжат они исподтишка, не дерзая коснуться его явно. Представьте, некоторые не шутя доказывают, что Лист — не знает музыки, что он шарлатан и проч.!!! Мы даже

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание