Эрнест Ансерме о советской музыке

Недавно в официальном органе радиовещания Романской Швейцарии, в журнале «Le Radio», была помещена большая статья о советском искусстве известного дирижера Эрнеста Ансерме, проведшего ряд концертов в конце прошлого музыкального сезона в Москве.

Картина яркой и полной культурной жизни в СССР дала Э. Ансерме, по его собственному выражению, «ряд крупных эмоций. Природа русского существа, проникнувшись идеологией коммунизма, породила жизнь столь яркую и волнующую, что словами нельзя выразить всей силы впечатления», — пишет Ансерме.

Он подчеркивает интенсивное развитие музыкальной жизни в СССР, широту мировоззрения, не отвергающего достойное наследие прошлого в искусстве.

Постановку оперного дела он считает образцовой. «Если, — говорит Ансерме, — почти нет крупных певцов, зато весь ансамбль на высоте, все солисты, хор и до последнего статиста, все превосходные и часто несравненные актеры. Мизансцены вгегда интересны, полны оригинальности, иногда прямо захватывающе хороши». Ансерме выделяет постановку оперы «Севильский цирюльник» (в театре Станиславского), на репетициях которой ему пришлось присутствовать, и постановку «Кармен» в Ленинграде.

Переходя к симфонической музыке, Ансерме дает высокую оценку оркестру Ленинградской филармонии. Что касается Москвы, то он считает, что все лучшие московские оркестранты сосредоточены в оркестре московского Радиотеатра.

Заинтересовали его также концерты в рабочих клубах.

Ансерме отмечает с удовольствием, что материальное положение артиста в СССР привилегированное. «Когда посмотришь, — заканчивает он свою статью, — что при нашем режиме художник представляет собой, за малым исключением, существо почти не признанное в обществе, то думаешь, не следует ли нам почерпнуть в СССР кое-что для размышления и для подражания».

Шрекер, Штраус и музыкальная критика

Не так давно скойчался один из наиболее йидных современных немецких композиторов — Франц Шрекер, с творчеством Которого в известной мере знаком и советский слушатель, благодаря постановке несколько лет назад в Ленинграде его оперы «Дальний звон». Некогда ожесточенно преследуемый «новатор», в последние годы Шрекер оказался прославленным в Германии мастером, занявшим ответственный пост директора Берлинской высшей музыкальной школы. После фашистского переворота Шрекер, в числе многих других крупных музыкантов, был отстранен от этой руководящей должности. После его смерти немецкая пресса с величайшей услужливостью принялась развенчивать его авторитет. Хорошую отповедь фашистским «критикам» дал наш недавний гость на музыкальном фестивале — швейцарский музыковед Р. Алоиз Моозер в майснюм номере журнала «Диссонансы» («Les Dissonances»). Приводим отрывок из его статьи в русском переводе:

«После того как втечеиие многих лет немецкие газеты хором воспевали Франца Шрекера, поднимая густые облака фимиама вокруг этого второстепенного композитора, на зависть другим провозглашавшегося гением, — они вдруг убедились в зловредности музыканта-еврея, для которого год тому назад они не находили достаточно восторженных эпитетов.

По знаку «Имперской музыкальной камеры», несомненно держащей в руках все художественные судьбы Германии, немецкая критика изменила друзьям, и недавняя смерть композитора, неожиданно объявленного нежелательным, служит ей новым поводом для того, чтобы без зазрения совести поносить артиста, безусловно не заслужившего ни этих почестей, ни этого пренебрежения.

С этой точки зрения чрезвычайно симптоматичен краткий некролог, посвященный автору «Дальнего звона» и «Кладоискателя» в апрельском выпуске журнала «Die Musik».

Великий человек вчерашнего дня стал презренным «адептом эротических теорий Магнуса Гиршфельда», «декадентом и эпигоном запоздалого романтизма», представителем ненавистной «большевистской культуры», расплывчатое творчество которого, воспевающее «пол, а не любовь», обязано своими прошлыми успехами использованию «возбуждающих и нервирующих приемов».

Когда подумаешь, что всемогущим диктатором «Имперской музыкальной камеры», во имя которой столь энергично осуждается направление искусства Франца Шрекера, является не кто иной, как Рихард Штраус — автор «Саломеи», о которой вполне справедливо говорили, как о «чуде грубой чувственности»; когда присмотришься к нездоровому и нечистому характеру большинства партитур этого композитора, всю свою жизнь спекулировавшего на самых низких инстинктах публики и которого, тем не менее, сегодняшняя Германия делает верховным цензором своего искусства ради его арийского происхождения, — нельзя удержаться от отвращения перед подлыми средствами, к которым не стесняется прибегать фашистский режим для оправдания остракизма произведений Шрекера.

Кто хочеть утопить свою собаку, тот обвиняет ее в бешенстве — писал еше Мольер...»

Приведенная статья характерна не только как справедливая оценка нынешнего жалкого уровня немецкой музыкальной критики. Она, вместе с тем, показательна и для обрисовки той недвусмысленно-реакционной роли, какую занял в художественной жизни фашистской Германии

канонизированный в качестве «музыкального вождя» Рихард Штраус. Тем самым она сможет послужить должным «противоядием» против тех скользких попыток отрыва Штрауса-композитора от Штрауса-мыслителя и музыкально-общественного деятеля, какие делают некоторые критики, стремясь представить фашизировавшегося Штрауса в качестве только лишь бессильной «академической мумии», композитора, музыкальные образы которого якобы ничего общего с политическими тенденциями фашизма не имеют.

С. Г.

Хроника зарубежной музыкальной жизни

Англия

В «Манчестер Гардиан» (от 15/VI 1934 г.), за подписью Е. L. дан отчет о Ленинградском музыкальном фестивале. Приводим некоторые любопытные выдержки: «Из новой музыки, которая здесь была исполнена, особенно интересно творчество Шостаковича. Его «Леди Макбет» была событием на фестивале. Вся захватывающая сторона русской драмы — налицо, но здесь и вспышка сатиры, не часто встречаемой в опере. Шостакович — композитор, от которого можно ждать многого. Достаточно сказать, что в его годы, — а ему нет 30-ти лет, — он проявил собственный Стиль и темперамент. По характеру реалистической трактовки своих драматических персонажей Шостакович напоминает Вейля и Хиндемита. Но в его музыке больше возбуждения, а следовательно и больше тепла, искренности».

Английский «Честериан» отмечает выход в свет книги Ратлэнда Боутона «Реальность музыки».¹ Книга эта ставит своей задачей проследить отношение музыки к реальной жизни — от первобытной эпохи и до наших дней. Журнал упрекает автора в отсутствии «объективности», хотя и признает, что он написал «очень полезную книгу».

Арнольд Дольметч (Dolmetsch), эта своеобразнейшая фигура на английском музыкальном горизонте, реконструктор старинных инструментов, большой мастер игры на них и автор интересных работ о приемах исполнения в историческом масштабе, устраивает свой очередной 10-й фестиваль в Гезльмире, 16‒28 июля, на котором, между прочим, должны быть исполнены образцы древневаллийской музыки бардов. Дольметч, в издаваемом им муз. журнале («Спутник» — The consort), в июньском №, обещает дать анализ этой музыки, которой он приписывает «вертикальную гармонию», свободную от контрапункта.

Германия

2 мая т. г., под Берлином, в большой бедности умер проф. Макс Фридлендер. Последние годы старик жил, распродавая свои ценнейшие коллекции. Работы Фридлендера, несомненно, сыграли огромную роль в деле популяризации германской песни. Кто не пользовался, напр., песнями Шуберта под его редакцией в издании Петерса? Розыски Фридлендера среди рукописного наследия Шуберта открыли множество неизвестных его вокальных произведений. Основной, непревзойденной исследовательской работой Фридлендера является его «Германская песня XVIII столетия», многотомный труд об истоках германской сольной художественной песни. Фридлендер не был типом «чистого академика». Ученик испанского певца Мануэля Гарсиа, он понимал изучение музыкальной археологии лишь в плане непосредственной помощи музыкальной практике. Слушатели Фридлендера до сих пор вспоминают, как он, среди лекции, тут же на кафедре пел то, что требовалось по ходу изложения.

А. К. С.

В Германии учреждена Camera della musica (Камера музыки), задача которой регулировать все вопросы, касающиеся музыкальной жизни страны, профессональных интересов музыкальных деятелей и пр.

По уставу Камеры музыки всякий музыкантпрофессионал, не записанный в Камере, лишается права заниматься своей профессией.

Председателем Камеры назначен Рихард Штраус, вице-председателем — Фуртвенглер, — узаконенные вожди фашистской музыкальной Германии.

Корпорация эта разделена на 8 профессиональных групп, в число которых, между прочим, вошла группа коммерсантов по муз. отрасли!

Главный совет группы композиторов состоит из следующих лиц: Герман Унгер (из консерватории Кельна), Хаузеггер, Граунер, Пфитцнер, фон Резничер. Хиндемит, Георг Шуман, Клеменс Шмальсич и Эдуард Рюннеке, известный композитор оперетт.

Характерно, что в совете корпорации композиторов значится имя Хиндемита, который был туда включен по настоянию Рихарда Штрауса и с разрешения министра Геббельса.

Известно, что Хиндемит за свои симпатии к семитской расе должен был быть изгнан из Германии, но во-время, очевидно, «переменил ориентацию»...

Новая организация Камеры музыки была «освящена» большим симфоническим концертом в присутствии министров и государственных секретарей.

Директивы новой организации были указаны в речах государственного секретаря Функа и Рихарда Штрауса. Вся программа концерта была выдержана в ультра-националистическом, патриотическом» духе.

Р.

_________

¹ Rutland Boughton, The Reality of Music. London, 1934, Kegan Paul 7/6.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка