Четвертый день

В этот день выступали оркестры Военной академии им. Фрунзе и Высшей военной академии им. Ворошилова.

Первым номером программы оркестра Академии им. Фрунзе под управлением гвардии подполковника Панфилова была исполнена «Фантазия на русские темы» Рунова. Специально написанная для военного оркестра рукой прекрасного инструментатора, увертюра звучит очень приятно и сделана с хорошим вкусом.

Наилучшими достижениями оркестра оказались «Прелюды» Листа и увертюра к «Тангейзеру» Вагнера. Исполнение этих произведений — несомненная удача оркестра и дирижера. Когда в конце увертюры к «Тангейзеру» встали шесть валторнистов и четыре тромбониста и подняли свои инструменты раструбами вверх, эта эффектная картина, это могучее звучание вызвали бурю восторга всех присутствующих, устроивших овацию оркестру и дирижеру.

Быть может, именно после такого яркого успеха значительно бледнее показался оркестр Военной академии им. Ворошилова, состоящий в основном из молодых музыкантов. Аренский — увертюра к опере «Сон на Волге», Калинников — 1-я симфония, Лист — 1-я рапсодия, «Хореографические картины» по повести Гоголя «Тарас Бульба» К. Листова — такова программа, проведенная подполковником Коганом. В хорошо инструментованном произведении Листова удачно использован украинский фольклор.

Для аккомпанемента был выбран концерт для скрипки Бетховена в исполнении скрипача Б. Фелицианта. Это был самый неудачный номер смотра. Скрипач не рассчитал своих сил: концерт был сыгран с фальшивой интонацией, технически грязно, с плохим эстрадным вкусом, на ненастроенном к тому же инструменте. Оркестровый аккомпанемент зачастую не совпадал с игрой солиста.

Пятый день

В последнем концерте (5 декабря 1948 г.) участвовали два очень сильных коллектива: оркестр Военно-воздушной инженерной академии им. Жуковского, дирижер — майор Лысенко, и оркестр штаба Киевского военного округа, дирижеры — майор Маркус и майор Сонич.

Отличительной чертой программы оркестра Военно-воздушной академии надо признать художественный такт в выборе произведений: Глиэр — «Торжественная увертюра», Римский-Корсаков — увертюра к опере «Псковитянка», Моцарт — симфония g-moll (первая часть), Свендсен — Норвежская рапсодия № 3. Разнообразие стилей произведений дало возможность показать и стилевое разнообразие исполнения. Еще одна отличительная черта оркестра Военно-воздушной инженерной академии — это мягкость звучания, которой мы не слышали ни в одном из выступавших оркестров в течение пяти дней! Благодаря именно такой звуковой краске Моцарт — этот далеко не «громкий» композитор — показался нам таким, каким он и должен быть: знаменитая симфония была проведена оркестром и дирижером в соответствующем камерном характере. Наоборот, Римский-Корсаков предстал во всем блеске своего инструментального колорита.

Превосходная и тонкая по краскам Норвежская рапсодия № 3 Свендсена, великолепно проведенная дирижером Лысенко, подтверждает наше положительное отношение к одному из лучших, с нашей точки зрения, оркестровых коллективов смотра, начавшему свою программу с «Торжественной увертюры» Глиэра, очень содержательной и певучей по музыке (местами восточного характера) и стройной по форме.

Не менее удачным оказалось выступление оркестра Киевского военного округа, руководимого дирижерами майором Маркусом и майором Соничем.

Очень хорошо, что во главе программы киевлян стояла увертюра к опере «Тарас Бульба» Лысенко — Ревуцкого — Лятошинского, сыгранная ярко, темпераментно. За увертюрой следовали отлично прозвучавшая «Сеча при Керженце» Римского-Корсакова, 2-я красноармейская сюита Кручинина и фантазия «Франческа да Римини» Чайковского.

В противоположность «камерности» звучаний оркестра Военно-воздушной академии, киевляне блеснули звуковой мощью: так именно прозвучали и Чайковский, и Римский-Корсаков, и «Тарас Бульба» и в особенности «Красноармейская сюита» Кручинина — жизнерадостное и ритмически интересное произведение.

Очень хорошо прошел аккомпанемент к «Вариациям на тему Рококо» для виолончели Чайковского, несколько манерно и не очень чисто сыгранным 3. Дыновым.

Параллельно с симфонической программой, исполнявшейся в Краснознаменном зале ЦДКА, военные оркестры исполняли на специальных показах в Манеже и другой репертуар: Государственный гимн СССР и марши — встречные и походные- — композиторов Иванова-Радкевича, Чернецкого, Хайта, Зельцера, Чемберджи, Нолинского, Блажевича, Вишневецкого, Караева, Сатяна, Рунова. Большинство из них — испытанные мастера военно-духовой музыки.

Подводя итоги смотра-соревнования, необходимо подчеркнуть его громадное значение во всех отношениях. Соревнование продемонстрировало ряд прекрасных оркестровых коллективов, отличных солистов-духовиков, не столь часто встречаемых и в симфонических оркестрах. Конкурс обнаружил талантливых; темпераментных и культурных музыкантов-дирижеров. Техническое мастерство оркестров дало возможность исполнить труднейшие произведения симфонической литературы русской и западной классики.

Дальнейшее совершенствование мастерства, достижение звучания не только громкого, «обычного», forte, но и мягкого piano (этой сравнительно редкой краски духовых оркестров), расширение классического симфонического — русского и западного — репертуара, значительное пополнение программ сочинениями советских композиторов — таковы должны быть дальнейшие творческие задачи военно-оркестровых коллективов и их руководителей-дирижеров. На этом пути наши образцовые военные оркестры имеют все данные для достижения еще большего успеха.

Прошедший смотр-соревнование обязывает сделать еще один принципиальный и необходимый вывод, относящийся к нашим композиторам.

Превосходные составы военных оркестров, их высокое техническое мастерство, первоклассные солисты на деревянных и духовых инструментах,

серьезные и талантливые дирижеры, — все говорит за то, что советские композиторы — и не только так называемые военные «специалисты», но и вся композиторская масса — должны обратиться в сторону военной духовой музыки. Это одна из актуальных и благородных творческих задач, стоящих перед советскими композиторами. Избегая штампов, с чувством нового, композиторы должны помочь поднять репертуар военных оркестров на новую высоту.

Жюри под председательством генерал-полковника Гришина в составе представителей от Союза советских композиторов СССР тт. Глиэра, Новикова, Хайта, Зельцера, военных дирижеров генерал-майора Чернецкого, полковников Петрова, Николаевского, профессора Орвида и полковника Апостолова вынесло следующее решение:

Присудить первую премию оркестру штаба Ленинградского военного округа. Дирижер — полковник Сопов.

Вторые премии присуждены оркестру Киевского военного округа, дирижеры — майор Маркус и майор Сонич, и оркестру Краснознаменной ордена Ленина Военно-политической академии им. В. И. Ленина. Дирижер — старший лейтенант Черкашин.

Третья премия присуждена оркестру Краснознаменной ордена Ленина Военно-воздушной инженерной академии им. профессора Жуковского. Дирижер — майор Лысенко.

А. Канкарович

Концерт В. Мержанова
(Большой зал консерватории, 17 ноября 1948 г.)

Для игры Мержанова характерны яркость, красочность и темпераментность трактовки как в отдельных частях, так и в общем плане произведения. Эта яркость далека от вычурности, утрировки: она исходит из естественного, логичного истолкования музыкальной мысли. Хороший технический аппарат обеспечивает полное воплощение творческого замысла, не порождая дешевой эффектности.

Таковы были основные качества исполнения. Наиболее полно они проявились в передаче григовской g-moll’ной баллады. Уже самый факт исполнения этого прекрасного и редко исполняемого произведения составляет заслугу пианиста. Убедительно, выпукло были переданы элегическая лирика и грация первых вариаций, и тихие звоны похоронного Lento, и героическое величие G-dur’ного фрагмента, и стихийный порыв финала.

По качеству исполнения баллада явилась центральным номером программы. На высоком уровне было и исполнение 5-й сонаты Скрябина; оно в совершенстве передавало воздушную полетность основной темы, нежный лиризм побочной партии и экстатические вихри разработки и финала. Можно отметить лишь один минус исполнения — чрезмерную стремительность движения мелькающих гармоний верхнего регистра (особенно в финале). Пусть этот гармонический вихрь выполнялся технически безупречно, но он превышал психологическую возможность восприятия этих гармоний слушателями: ведь слуховое восприятие, как и зрительное, имеет свой предел быстроты фиксации.

Эти критические замечания в значительной мере диктуются идейно-художественным обликом данной сонаты. В ней ощущается заметный отход Скрябина от художественных основ музыкальной классики в сторону субъективизма и мистики. Современное исполнение этой сонаты, выпукло передавая ее сложную гармоническую ткань, отнюдь не должно сгущать ее до степени мистической туманности, чуждой нашему восприятию.

Капитальной задачей концертанта было исполнение еще другого значительного произведения, совершенно иной идейно-художественной ориентации — «Картинок с выставки» Мусоргского.

Единственное крупное фортепианное произведение гениального русского композитора, своеобразный памятник музыкального реализма, должно привлекать — и привлекает — внимание пианистов-исполнителей. Однако трудности интерпретации этого сочинения заставляют многих пианистов воздерживаться от его концертного исполнения. Трудности эти — и в своеобразии пианистической фактуры произведения, и в многогранности его образов¹, и в сложности национальной сюжетики, и в особенностях формы.

Трудности эти зачастую сообщают исполнению, если так можно выразиться, однообразную пестроту, отсутствие осязательного общего динамического рельефа, согласованности отдельных номеров по их сюжетно-экспрессивной значимости.

В заметной мере этим грешило и исполнение Мержанова. Выразительно и интересно звучали отдельные номера цикла, но многое «выпирало» в ущерб другому. Так, например, сказочный «Гном» по грандиозной динамике скорее приближался к образу некоего Люцифера или Вельзевула, бытовая сценка «Два еврея» приобретала трагедийный оттенок. В результате этих динамических преувеличений неубедительно прозвучал торжественный финал «Богатырские ворота». Были некоторые промахи и в трактовке отдельных образов. Романтической дымкой были завуалированы детские образы ««Тюильрийского сада». Виртуозный блеск заменил болтовню лиможских кумушек. В этих номерах чисто музыкальное изящество недостаточно сочеталось с выпуклостью образа.

Мне остается сказать об исполнении стройного и ясного по тематике а-moll’ного концерта Вивальди — Баха (в обработке С. Е. Фейнберга). Оно всецело отвечало стилю раннего классицизма, как в его динамически-насыщенном плане, так и в его элегической кантилене. Лишь в последней части ощущалось некоторое однообразие повышенной динамики, в значительной мере объясняемое перегруженностью фортепианного изложения.

Ан. Дроздов

_________

¹ Они навеяны рисунками художника-архитектора В. Гартмана, экспонированными на посвященной ему посмертной выставке (отсюда и название цикла).