пришла на помощь Смоленщине Кострома. Мужественным защитникам отечества в 1812 году — смолянам — костромские потомки Ивана Сусанина с готовностью пожертвовали на восстановление два с половиной миллиона так называемого костромского капитала. Быть может, впервые в связи с этим актом было произнесено при Глинке имя костромского крестьянина Ивана Сусанина. Быть может, это имя не раз вспоминалось в связи с геройскими подвигами смоленских Сусаниных, также идущих на подвиг и жертвовавших жизнью за Родину. В близком и тесном общении с крестьянами, что характеризовало Глинку с детства, он черпал впечатления о народно-героической эпопее, — черпал из самого верного, непосредственного источника. И истинный образ народного героя — в сермяжном тулупе и простреленных лаптях, о котором писал в свое время Федор Глинка, — складывался в воображении будущего автора «Ивана Сусанина» во всей его безыскусственной простоте и жизненной правде.
Несомненно, что и музыкальные впечатления, которые питали Глинку по возвращении его в Новоспасское, ассоциировались с героическим духом 1812 года. По-новому звучали знакомые колокола Новоспасской церкви: ведь еще так недавно она являлась ареной борьбы односельчан с врагами! В самый колокольный звон, который еще так недавно был для партизан Смоленщины условным сигналом, вплетались теперь новые боевые оттенки. А в 1814 году был издан манифест: «День.... 25 декабря в воспоминание избавления России от нашествия неприятеля признать днем благодарственного празднества..., во весь день быть колокольному звону...»1. И опять по-новому, на этот раз уже победно и торжествующе, зазвучали для Глинки колокола родной Новоспасской церкви, тот светлый, победный перезвон, который — годы спустя — мы услыхали в финальном «Славься» «Ивана Сусанина». И не было ли это «Славься» во многом определено героикой, связанной в представлении Глинки с конкретными событиями и конкретными образами?!
Одним из наиболее существенных факторов народной войны 1812 года, непосредственно влиявших на творческое сознание Глинки, должны были стать новые песни, рожденные в эту эпоху на Смоленщине. Этот героический народный цикл, служивший, вместе с другими образцами народной песенности, источником вдохновения будущему автору «Сусанина», никогда доселе не затрагивался «глинкианой», — вероятно, потому, что и самые события 1812 года никогда прежде не связывались с творческой биографией Глинки. Между тем, многочисленные образцы этих песен дошли до нас.
Любопытно, что одним из собирателей смоленского музыкального фольклора оказался родственник Глинки — Н. Д. Бер, также родом со Смоленщины. Н. Бером записано более пяти-
_________
1 «Русская старина», 1903, ноябрь. Статья: «После Отечественной войны».
сот напевов, в том числе напевы Ельнинского уезда и ближайших от Новоспасского сел. Собиратель приводит отзыв самого Глинки о высоком искусстве ельнинских певцов, причем «с особенной похвалой Глинка отзывался о музыкальности крестьян деревни Сухого Починка, где у него неподалеку было родовое имение»1.
Подробный анализ этих песен должен составить предмет особого исследования. Но, во всяком случае, дальнейшее изучение творческой биографии Глинки не мыслится более вне двух важнейших предпосылок: во-первых, новых фактов, непосредственно связывающих детство Глинки с событиями 1812 года, опалившими своим героическим дыханием его родное Новоспасское, — и, во-вторых, новой народно-песенной и сказовой стихии Смоленщины, в которой нашла столь яркое отображение героика Отечественной войны 1812 года.
_________
1 В. Н. Добровольский, Смоленский Этнографический сборник, ч. IV. М. 1903, стр. XII–XIII.
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
