Рефлексия композиторов о мелодии — портрет их творчества
Рефлексия композиторов о мелодии — портрет их творчества
Придумывая дискуссию о судьбе мелодии сегодня, я никак не рассчитывала на такой широкий круг ее участников и такие разные, подчас противоположные, мнения и суждения. Конечно, без действенной помощи замечательного музыковеда и моего друга Рауфа Фархадова эффект был бы гораздо менее плодотворным.
Как возникла идея обсудить судьбу мелодии? Когда-то, еще учась в Мерзляковском училище, я входила — неофициально, конечно, — в группу рьяных отрицателей таких творцов, как Рахманинов и Чайковский, по причине их «мелкобуржуазности». Потом, естественно, заблуждение прошло. И в последние годы я обратила внимание, что когда-то ненавистные мне авторы сейчас чрезвычайно востребованы, и не только у нас. Для себя я сформулировала это явление как «тоску по мелодии». Заодно заметила, что многие крупные исполнители, расширяя свой репертуар, включают в него переложения песен Шуберта, Шумана, Брамса. Разве это не от той же «тоски»?
Но вернемся к реальности, которая очень разная и противоречивая, как показали высказывания участников дискуссии. Разумеется, не моя задача с кем-либо спорить. Но лично для меня в результате обсуждения стала более понятной и наглядной картина сегодняшней композиторской жизни, причем не только в родном Отечестве. Мир ведь, как известно, пока открыт.
Чего мне определенно не хватило? Да, мелодическая форма подчас приобретает самые разные очертания. Правы те, кто считает, например, Тристан-аккорд или изысканные фиоритуры Россини, или яркие фрагменты музыкального текста с причудливым ритмическим рисунком играющими ту же роль, которую выполняют обычные мелодии: они «западают» в уши, в память, становятся тем, что вызывает любовь, желание слушать еще и еще. Но никто не говорил почему-то, что слух сегодня — и уже давно — утратил свои определяющие функции в создании музыки, стал отнюдь не тем главным критерием, стимулятором, который способствует появлению новых творений.
Кстати, о новых творениях. Хорошо бы подумать о том, какие необычные сочетания, подчас, казалось бы, не способные сочетаться, приводят к появлению современных мелодий. Взять, например, встраивание в элементы авангардных техник примет архаичного фольклора, в том числе русского. Или обращение к самым разным восточным мотивам, свободно контактирующим с европейскими структурами, — традиция старая, но все еще живучая. Или своеобразные звончатые высокорегистровые темы Александра Кнайфеля — не от колокольных ли звонов они происходят? Принцип, думаю, понятен.
И еще. Разве может мелодия или тот феномен, который способен выполнить ее роль, исчезнуть безвозвратно? Вспомним знаменитый закон диалектики великого Гегеля — отрицание отрицания. Его еще никто вроде бы не отменял. Так что тем, для кого время мелодии прошло, стоит все же надеяться на ее возрождение — в каких-то других формах, которые будут любимы другими слушателями.
«А с тем досвиданьичка», — возглашу я вслед за Софьей, героиней оперы «Семён Котко» величайшего мелодиста немелодичного XX века Сергея Прокофьева. «Та постой!» — отвечает ей Семён. А я в свою очередь предлагаю тем, кто еще не высказался о судьбе мелодии, в частности музыковедам, поделиться с нами своими соображениями.
Комментировать