Мелодия возвращается
Мелодия возвращается
Мелодия возвращается на новом витке бесконечной спирали. Она возвращается как большой ответ, как великое утешение. Но она — уже не та, что была. Утраченная и обретенная, она светит совсем другим светом.
Мелодия возвращается как ответ на кризис композиторской техники, с одной стороны, и кризис поиска нового саунда — с другой. А еще — как ответ на кризис идеи развития, который начался уже в 1950-е годы во втором авангарде (другим ответом стал минимализм, с которым новая мелодия отлично сочетается).
После всех эстетических и технических поворотов музыки ХХ века мы как будто неспособны воспринимать ее всерьез, но мелодия приходит, и мы уже не можем ее игнорировать.
Новая мелодия — это в первую очередь новая песня, и да — песня сегодня — главный жанр. Мы вступаем в эпоху метамодерна. Для академической музыки метамодерн открылся тремя песнями: тихая песня (любая из цикла) Валентина Сильвестрова, «Песня колхозника о Москве» Леонида Десятникова и (как бы не-песня, но все же она) «Canto ostinato» Симеона тен Хольта.
Сергей Слонимский говорит и пишет о «мелодическом Ренессансе» (из книги «Мелодика», 2008), который воскресит мелодию в ее новой цветущей сложности.
Не менее важна ее цветущая простота. Новая мелодия для меня — не только новое простое, но и — новое убогое, новое юродивое. Ей больше не нужно притворяться сложной — она притворяется простой, чтобы скрыть свою подлинную сложность. Она как будто бы рядится в банальность, но бездны здесь не за банальностью — а в ней самой.
Я сама стала чаще писать мелодии, а еще — песни, песенки. Романсы. Русский романс для меня не закончился. И главное в нем — мелодия. Смутно припоминаемая. Что там дальше? А, вот так. Пятая, первая. Альтерированная субдоминанта. Я вас любил. И скучно, и грустно, и некому. Томление. Русское галантное томление, новая салонность — салонность трансцендентная, за пределами всего.
Мелодия, приди. Вспомнись.
Комментировать