Текст посвящен испанским балетам, поставленным в труппе Сергея Дягилева. Автор начинает с исторической справки, подтверж­даю­щей интерес Дягилева к Испании как к стране вдохновения и дислокации. Аналитический раздел стартует с «Треуголки», где главное для автора — «архетипический образ корриды, олицетворяющей некое священное, но и жестокое действо, в котором человек, по словам Федерико Гарсия Лорки, приносит в жертву боевого быка».

Далее автор анализирует «Cuadro fla­men­co» — балет, «который дает еще одну совершенно необычную грань в раскрытии образа культуры, столь привлекательной для Дягилева. По его инициативе эта постановка была осуществлена народными танцорами и музыкантами фламенко (ни один участник антрепризы не принял в ней участие)» — и «Менины» — спектакль, обращенный «к совершенно иной грани этого мира, которую олицетворяет Золотой век — совершенное искусство Кальдерона, Сервантеса».

В заключение упоминаются «задуманные, но, увы, не реализованные испанские проекты Дягилева — это “Триана” на музыку из фортепианной сюиты Альбениса “Иберия” и “Испания” на музыку “Испанской рапсодии” Равеля, которые планировались для осеннего сезона в Риме в 1916 году». И резюмируется, что «осуществленные работы Дягилева до сих пор удивляют своим особым ви́дением испанского мира и многослойностью образных решений».

К работе прилагается обширный список литературы на русском и иностранных языках, а также список иллюстраций. Текст читается легко, удобно структурирован, снабжен многочисленными содержательными цитатами. Видно, что автор в теме, и она ему нравится.

К числу недостатков работы отнесу отсутствие формулирования цели и задач, кото­рое, по моему разумению, должно открывать научную статью. Возможно, эту функцию вы­полняет следующий пассаж ближе к середине повествования (характеризует он «Треуголку», но в той или иной степени может быть отнесен ко всем испанским балетам Дягилева): «Восхищаясь своеобразием культуры и искусства Испании, Дягилев менее всего интересовался поверхностной экзотикой; ни натуралистическое правдоподобие, ни пресловутый аутентизм особо не заботили его. Эстетика нового искусства направляла его поиски по пути стилизации и условности, за которой прочитывалось нечто глубинное, вневременное, архетипичное. На это были нацелены усилия композитора, хореограф-постановщика, художника-декоратора».

Далее по логике повествования должна следовать характеристика совместных усилий вышеупомянутых авторов в создании глубинного, вневременного, архетипического. Подчеркну — именно совместных, ибо принцип Gesаmtkunstwerk оставался для Дя­гилева основополагающим, начиная с первых и заканчивая последними спектаклями его антрепризы. Но этой характеристики нет. Хотя насколько данный принцип реализован в приведенных балетах, можно судить по их реконструкциям, выложенным в сеть. Конечно, говорить об аутентичности этих постановок нельзя — они приблизительны, как всякое воспроизведение, но, вооружившись источниками (в их знании автору не откажешь), можно вообразить себе некое художественное целое.

Тем не менее в описаниях — за исключением «Cuadro flamenco» — акцент делается на работе художника, то есть живописный образ спектакля интересует автора более прочих составляющих, но свой интерес он почему-то не монетизирует. Думаю, автору следует доверять своей интуиции, как рецензент доверяет своей. На мой взгляд, пе­речисленные работы — это балеты сцено­гра­фа, где живописность и декоративность не только довлеет над остальными со­став­ляю­щими, но и проникает в них.

Балет «Менины». Эскиз костюмов Х. М. Серта
Ballet “Las Meninas.” Sketch of the costumes by J. M. Sert

Декоративен стиль Мясина, де Фальи; живописные ассоциации вызывает музыка Форе; в качестве яркой краски используется музыкальная и танцевальная этника. А во главе этой пирамиды — художник, творящий свой личный мир. Задается он сюжетами опускных занавесов, утверждается приматом живописного в музыке и хореографии спектаклей.

Не думаю, что Дягилев специально к этому стремился. Просто художники в данном случае оказались более художественно состоятельны, чем их соавторы (не настаиваю на этом предположении). Более того, Пикас­со этого периода — как раз воплощение того самого «глубинного, вневременного, архетипического».

Хотела бы также обратить внимание на легковесность некоторых формулировок, не вяжущихся с остальным вполне аргу­ментированным изложением. Например: «Своеобразное прочтение было обусловлено не только личным взглядом Дягилева, но и более общими факторами, вытекавшими из новой эстетической программы дягилевского балетного театра, родившегося в пере­ломную эпоху под мощным воздействием модернистских тенденций и реали­зовавшего в первую очередь концепцию театра представления и условной образности». Какие тенденции автор называет модернистскими? К какому художественному формату относит балетный театр? В моем понимании это идеальный образец театра представления.

При корректировке с учетом высказанных замечаний рекомендую статью к публикации.