Искусство танца, народная хореография функционируют практически во всех традиционных культурах народов мира и занимают важное место в конгломерате видов их художественной деятельности, по-своему отражая этническую историю народов, их представления о добре и зле, прекрасном и безоб­разном, поиски, устремления, да и реальные процессы этногенеза и истории культуры народов и стран.

Танцевальное искусство безусловно связано со многими другими явлениями этнической культуры — художественной словесностью, традиционным театром, песенным фольклором, инструментальной музыкой, — но и как таковое широко отразилось в самых разных сферах народного творчества, в том числе в пространственных искусствах: орна­менте, резьбе, инкрустации, скульптуре, живописи. И все же народная хореография по-прежнему остается одной из наименее изученных областей как отечественного, так и мирового искусствоведения, хотя усилия по ее познанию никогда не ослаблялись, а в последние десятилетия даже заметно активизировались.

Вплоть до последних нескольких десятилетий основное место в отечественных трудах, посвященных народной хореографии, занимали словесные описания (иногда снабженные рисунками или фотографиями) традиционных танцев тех или иных исторических регионов, диалектных или этнографических групп. Здесь сегодня несомненного внимания заслуживают тщательно выполненные работы Е. Мариничевой о кадрильной хореографии Степановской земли (1995 [15]), Т. Каневой о хороводах Усть-Цилемской земли (2001 [9]). Делались также попытки представить обобщающую картину танцевальных жанров народного искусства целого (в том числе крупного) региона. К таковым относится успешное начинание Л. Николаевой, посвященное основополагающим жанрам русского танцевального фольклора Омского Прииртышья (2009 [25]).

В контексте «региональных» работ и в це­лях расширения круга любителей традицион­ной танцевальной культуры акту­аль­ными становятся труды, посвященные прак­тическому опыту и методике собирания и изуче­ния танцевального фольклора в тех или иных ис­торико-этнографических регио­нах. В числе перспективных для развития науки и полевой фольклорной практики — выполнен­ная с опорой на чувашский материал и обозначенная как методическое пособие работа В. Милютина «Фольклорный танец: сбор, запись, терминология» (1998 [21]).

Отечественные хореографы и этнохо­рео­логи все большее внимание уделяют исследовательским поискам и самой проблематике изучения образной сферы традиционного танца в целом, а также его отдельных жанров, видов и форм. Здесь можно упомянуть фундаментальный труд К. Голейзовского «Образы русской народной хореографии» (1964 [7]).

В работах отечественных ученых послед­них десятилетий все более значительное место начинают занимать попытки выявить порождающие факторы и установить меха­низ­мы импровизации, функционального опре­де­ления места и роли танца в структу­ре тра­диционных обрядов и праздников (наиболее полно это представлено в работах А. Шили­на [40], [41]). Сюда же примыкают обнару­же­ние и классификации отдельных жанров (например, хороводов и цепочных плясок) в народной хореографии, осуществленные О. Ю. Фурман [37], а также многочисленные описания отдельных региональных танцевальных культур, их жанры и формы, произведенные Т. Каневой [9], Е. Мариничевой [15], В. Милютина [21] и особенно С. Стародубцевой в ее фундаментальном труде «Русская хороводная традиция Камско-Вятского междуречья» [36]. Отметим также работу Д. Морозова о путях и вопросах воплощения образов, жанров и приемов традицион­ной хореографии в современных и вновь формирующихся видах танцевального искусства ([22]; также см. [17]).

Важное место в области рассмотрения региональной тематики естественно занимают связанные с ней методические вопросы собирательской работы В. Милютина [21]. Успешен и один из первых осуществленных А. Шилиным опытов установления всей исследовательской сферы традиционной хорео­графии как особой области науки [40], то есть согласно современной европейской терминологии — собственно этнохореологии.

И все же первым в отечественном искусствознании серьезным опытом в сфере научного изучения народных танцев и хороводов и связанных с ними песен и инструментальных наигрышей принято считать изданную в 1975 году, но созданную значительно ранее (популярную среди учеников ее автора в Московской консерватории) монографию российского этномузыковеда А. Рудневой «Русские танки и карагоды» [28], которая и до сего времени сохранила свою актуальность и значимость.

Илл. 1. Анна Васильевна Руднева
Fig. 1. Anna Vasilyevna Rudneva
Фото: bigenc.ru

Первым петербургским (а по сути обще­российским) опытом научного обращения к традиционному танцевальному искусству яв­ляется опубликованная в 1928 году статья театроведа, социолога, этнографа В. Все­во­­лодского-Гернгросса «Крестьянский танец» [5].

Собственно петербургская этнохореология как особая область искусствознания в зна­чительной мере опирается на гигантский научный опыт отечественного балетоведения и, шире, на академическую хореологию и связанные с ней перспективы, за­ло­женные в Российском институте истории ис­­кусств ¹ крупнейшим историком и теоре­ти­ком балетного театра, доктором искусство­ведения В. М. Красовской, обратившейся также к истокам и первым этапам его эволюции ([4], [10], [11]).

Илл. 2. Вера Михайловна Красовская
Fig. 2. Vera Mikhaylovna Krasovskaya
Фото: ru.wikipedia.org

Продолжателем названных начинаний в сфе­ре академического балетоведения явился ученик Красовской — вначале как аспи­рант института, затем как преподава­тель и профессор Академии русского балета — выдаю­щийся отечественный ученый-хореолог, заслуженный деятель искусств Россий­ской Федерации Аркадий Андреевич Соколов (Со­ко­лов-Каминский [3], [30], [31], [32], [33], [34], [35]) ². Именно он обнаружил, а затем и переиздал в сборнике «Народный танец. Проблемы из­учения» указанную выше пионерскую и ра­нее малоизвестную широким кругам энтузиастов, интересующихся народной хореографией, статью В. Всеволодского-Гернгросса [6].

Илл. 3. Аркадий Андреевич Соколов
Fig. 3. Arkadiy Andreevich Sokolov
Фото предоставлено Игорем Мациевским

А. Соколов фактически и заложил основы санкт-петербургской школы этнохореологии [16]. Представителей этого направления науки о танцевальном искусстве объединяет нацеленность на обнаружение, фиксацию, анализ и глубокое системное изучение явлений фольклорной хореографии и, шире, народной танцевальной культуры и искусства и отличают как высокий хореологический профессионализм, так и опора в своих исследованиях прежде всего на собственный практический опыт хореографа-исполнителя, а также создателя и руководителя хореографических творческих коллективов, что далеко не всегда имеет место у многочисленных работников клубной сферы и художественной самодеятельности.

Одной из актуальных и сложнейших проблем изучения и постижения специфики народного танца — не в его концертных представлениях (в том числе разного рода самодеятельными клубными коллективами), а в живой, реальной этнической культуре — является его тщательная фиксация. При этом сегодня перед исследователем-этнохорео­логом открыто больше возможностей его документирования с помощью видеосъемки, чем это было у наших предшественников (включая А. В. Рудневу и первых ее последователей). Имеют место и опыты письменно-­схе­матического отображения танца (как бы аналога нотной фиксации музыки), то есть записи собственно хореографического текста — в получивших широкое признание работах Р. Лабана, С. Лисициан и других зару­бежных и отечественных хореологов ([14], [57]). И названные поиски в этом направлении продолжаются.

Нерешенной до сих пор остается проблема имеющего место в каждой этнической традиции (в том числе в одном селе и даже в одной танцевальной группе) — при исполнении одного и того же танца разными или одним и тем же танцором, в разное время, в разных и в аналогичных функциональных ситуациях — со-существования большого числа различных исполнительских версий как танцевальной композиции в целом, так и отдельных ее эпизодов, и даже фигур. Подобное можно наблюдать и во многих других видах традиционных временны́х искусств (например, при сольных и групповых исполнениях песенного фольклора, традиционного театра, сольной и ансамблевой инструментальной музыке и так далее). Все это в свое время привело к становлению, утверждению и закреплению в науке — прежде все­го в фольклористике (филологической и му­зыкаль­ной) ― представлений о вариантности, то есть изменяемости (от лат. vario — меняю) как одном из фундаментальных свойств традиционного народного искусства [8]. Вместе с тем, как показали новейшие исследования различных областей традиционного искусства, порождающим фактором многочисленных исполнительских версий является не изменения, не варьирования некоего единственного либо исходного, изначального текста, а принципиальное сосуществование в традиционном искусстве многоверсионности, или множества (в прямом — математическом — смысле этого понятия [38]), возможных текстов как музыкального произведения в целом, так и отдельных его составляющих, обусловленное устной — функционально и структурно — природой традиционного искусства.

Более того, педагоги-наставники, воспитатели и учителя в традиционной этнической культуре во время непосредственного, живого общения с коллегами и воспитанниками, как на занятиях со своими учениками, так и в беседах с ними, да и с односельчанами постоянно эту множественность подчеркивают, говоря, например: «А зачем ты играешь (продолжим: поешь, танцуешь. — И. М.) как я? Играй как ты!..» [19, 130].

Но как быть исследователю — человеку, для которого изучаемая традиция долгое время предстоит как новая и по-настоящему еще далеко не познанная?

И вот. Уже в нашей первой совместной полевой экспедиции (в 1980-е годы) в села Тихвинского района Ленинградской области (историческое Южное Приладожье) А. Соколов приступил к изучению традиционных танцев не просто на основе наблюдения, фото- и видеофиксации, но также путем собственного практического вхождения в местную танцевальную традицию, собственного практического освоения целостной формы и отдельных фигур местных танцев, непосредственно обучаясь хореографии у народных мастеров и мастериц [30]. Это нашло отражение и в дальнейших его этнохореологических исследованиях локальных стилей русского народного танца, более широко — в выстраивании общей теории и эстетики традиционного танцевального искусства, а также в постановке проблематики соотношения и перспектив взаимосвязи и взаимодействия традиционной хореографии и балета ([3], [31], [33]).

Все это положительно сказалось также на успешной преподавательской работе А. Со­колова в Петербургской академии русского балета. Он первым организовал там крупную конференцию и по ее итогам издал сборник статей «Народный танец. Проблемы изучения» [24]. В статье «К вопросу о драматургии танцевального фольклора (Попытка конкретного анализа)» [30] А. Соколовым была поставлена и разработана — на собран­ном им же полевом материале Южного При­ладожья (северо-западное пограничье Ленинградской области) на основе комплексно-апробационного подхода (включая непосредственное освоение танцевального материала самим собирателем) — проблема целостной фиксации и описания основных жанров русского танцевального фольклора, актуальность которой в настоящее времени все возрастает. Поиски и начинания А. Соко­лова продолжили его коллеги и последова­тели, в том числе в РИИИ, где Аркадий Андреевич окончил аспирантуру, прошел науч­ную школу В. М. Красовской и заложил основы со­временной отечественной этно­хореологии.

Среди его соратников и последователей — прошедший под руководством А. Соколова полный курс аспирантуры в РИИИ исследователь-этнохореолог и хореограф-­практик А. Кукин. Как и его наставник, А. Кукин изучал народную русскую хореографию при непосредственном контакте с аутентичными мастерами, знатоками традиционного танца и, более того, начал включать почерпнутую им информацию в творческую работу с организованными и руководимыми им танцевальными коллективами Ленинграда/Санкт-Петербурга ([12], [13]).

Творческие поиски и научные изыскания, инициированные в РИИИ А. Соколовым и А. Кукиным, не остались без успешного продолжения. В том же направлении, уже в первые десятилетия ХХI века ведет свою работу окончившая аспирантуру РИИИ исследовательница традиционного танцевального искусства и хореограф-практик А. Шин­жина. Ее подход к экспедиционной работе с мастерами-носителями алтайской народной хореографии базировался, как и у ее вышеназванных предшественников-коллег, на непосредственном контакте с носителями традиции, знатоками народного танца — на основе творческих бесед с ними и собственного практического обучения у них.

Постепенно сформировался, получил научное обоснование и сам метод как письменной и видеофиксации танца, так и изуче­ния традиционной хореографии, который мы обозначили как комплексно-апробационный [20].

Но А. Шинжина пошла еще дальше. Во-первых, она успешно апробирует изученный ею традиционный хореографический материал, который зафиксировала во время полевых экспедиций к носителям традиционного искусства, в своей практической постановочной работе с артистами созданного и руководимого ею Алтайского театра танца ([43], [44], [51]).

Во-вторых, в своей исследовательской работе она уделяет особое внимание истории традиционной хореографии, обращаясь к петроглифам как важным археологиче­ским источникам сведений о народном танце [49], а также изучению героических сказаний и шаманских камланий как важнейшему материалу для понимания смыслового наполнения традиционного искусства ([42], [45]), создав как крупные исследования, так и пуб­ликации обобщающего, в том числе научно-­популярного, характера об алтайской танцевальной культуре [42–51].

В ряду важных аспектов изучения традиционного танцевального искусства, предпринятого петербургскими исследователями и прошедшими их школу учеными других городов и стран, — также связанные с ними эстетические категории народной танцеваль­ной и, шире, традиционной художествен­ной культуры в целом. Они представлены в работах Н. Александровой и Б. Аманжола ³ ([1], [2]).

Перспективным является исследова­ние выпускницы аспирантуры РИИИ Л. Плющай, обратившейся в работе «Символика чисел и геометрических фигур в традиционных танцах Карелии и русского населения Ле­нин­градской области» к проблеме числовой символики, где также поставила вопрос о значении геометрических фигур в драматургии традиционной хореографической драматургии [26].

В числе новаций петербургских ученых — инициатива старшего научного сотрудника РИИИ, кандидата искусствоведения и доктора богословия И. А. Чудиновой, которая на основе собственного опыта практического исследования традиций греческого Афона впервые в отечественном искусствознании поставила проблему комплексного изучения хореографической составляющей право­слав­ных богослужебных действ в работе «Об инструментализме сакральной хореогра­фии в византийском богослужении» [39].

Сюда же можно отнести исследование выпускника аспирантуры РИИИ, ныне видного палестинского искусствоведа, профессора Университета Аль-Кудс (Восточный Иерусалим) О. Х. Ришмави о роли окружающего человека природного ландшафта в становлении форм традиционного, в том числе музыкально-танцевального, искусства арабов Палестины [27].

Среди других направлений исследователей, продолжающих и развивающих традиции петербургской этнохореологии и этно­искусствознания, заслуживают внимания предпринятые воспитанницей РИИИ, ныне профессором Московской консерватории В. Юнусовой опыты исследования проблемы взаимодействия ученого и артиста в традиционной культуре Ближнего и Среднего Востока ([52], [53]). Безусловной поддержки и развития заслуживает также поднятый воспитанниками петербургской научной школы Н. Александровой, Б. Аманжолом, А. Мухамбетовой круг проблем структурно-стилевых аналогов и взаимосвязей между хореогра­фией и музыкой в традиционном искусстве ([1], [2], [23]). Сопоставимы с ними также вопросы постижения исполнительского мас­терства в хореографии и певческом искусстве, поставленные и реализованные в трудах петербургского музыканта-исполнителя, ученого и педагога, в прошлом докторанта РИИИ В. Юшманова [54–56].

И последнее. Можно ли говорить о факте существования санкт-петербургской научной школы этнохореологии? Да, можно, и для этого у нас есть все основания.

Во-первых, исторические: исследования традиционной народной хореографии пе­­тер­бургскими/ленинградскими учеными (и прежде всего В. Всеволодским-Гернгрос­сом) восходят к началу ХХ века. И, как пока­за­ло время, они остаются актуальными и продолжают привлекать к себе внимание уже около столетия. Их проблематика нашла отражение и развитие как в обобщающих искусствоведческих трудах, так и тематических штудиях, в том числе обращенных к вопросам народного танца и традиционной хореографической терминологии А. Соколова [3].

Во-вторых, в Петербурге/Ленинграде, в прославленном Хореографическом училище имени А. Я. Вагановой (ныне Академии русского балета) и в Институте культуры периодически проходило обучение народному танцу и истории танцевального искусства учащихся и студентов хореографической (в том числе этнохореографической) специа­лизации. Более того, А. Соколовым разработан и в настоящее время читается специальный курс хореологии для аспирантов Академии.

В-третьих, заложенная В. М. Красовской практика освоения хореологии и балето­ведения как наук в форме аспирантуры и док­торан­туры при РИИИ (под разными названиями) существует уже многие деся­ти­летия. В его стенах прошло обучение ряда исследователей народной хореографии — А. Соколова, А. Кукина, А. Шинжиной, Л. Плю­щай, Н. Александровой, А. Нурбаева, — а также постоянно обращавшихся к данной тематике этномузыковедов В. Юнусовой, Б. Аманжола, А. Мухамбетовой и других, многие из которых широко известны и пользу­ются уважением в научном и творческом мире ⁴.

Представителей петербургской научной школы объединяет комплексный подход к изуче­нию народного танцевального ис­кусства: функционирования хореографии в общей системе деятельности народа, а также тех или иных его этнографических и социальных групп в их историческом и социальном развитии (в том числе в связи с производственной, обрядовой, сакральной, бытовой практикой), исторических связей с другими народами, функциональных и стилевых взаимодействий и взаимовлияний, возникших в процессе эволюции культуры. В этом плане существенное место занимают вопросы исторической и культурной взаимо­связи хореографии с другими видами художественной деятельности в традиционных певческой и театральной культурах (в том числе в рамках ритуально-обрядовых комплексов). И, конечно, — с инструментальным музыкаль­ным искусством (а также значением в его структурировании движенческого, кинетического, артикуляционного начал).

Существенны также взаимосвязи народной хореографии с видами пространственного искусства (живописью, скульптурой, резьбой и так далее), с системой пропорций, числовой символикой. Тем более что народные мастера танца, как и представители других видов временны́х искусств (музыки, театра и так далее), часто совмещали и совмещают в своей деятельности сферу искусств пространственных. Да и в самой реальной практике традиционной хореографии зрительные, пространственные образы неотделимы от слуховых и временны́х [18, 299–323].

Представителей санкт-петербургской научной школы этнохореологии объединяет еще и тесная связь ее исследователей не только с педагогической, но и с художественной практикой, работой с самодея­тельными и профессиональными хореографическими коллективами, ансамблями и даже театрами танца. Обращение к ее опыту и творческим достижениям, безусловно, будет содействовать общему развитию искусства.

Список источников

1. Александрова Н. В. Личность музыканта в удмуртской культуре // Проблемы когнитивной музыко­логии. Тезисы и рефераты докладов Международной научно-теоретической конференции (Санкт-Петербург, 1–2 июня 2009 года) / отв. ред. и сост. И. В. Мациевский. СПб. : Институт истории искусств, 2009. С. 10–12.
2. Аманжолов Б. Анализ эстетических категорий традиционной музыкальной культуры казахов // Музыка тюркского мира. Материалы I Международного симпозиума (Алматы, 3–8 мая 1994 го­да) / гл. ред. Б. Караулов, сост. и отв. ред. С. Утегалиева. Алматы : Дайк-Пресс, 2009.
   С. 256–267.
3. Афанасьева А. Б., Соколов-Каминский А. А. Краткий терминологический словарь // Народный танец. Проблемы изучения. Сборник научных трудов / редкол.: А. А. Соколов-Каминский (сост. и отв. ред.), Л. М. Ивлева. СПб. : ВНИИИ, 1991. С. 207–215.
4. Библиографический указатель трудов Веры Михайловны Красовской / ред.-сост. А. Я. Трабский. Л. : ЛГИТМиК, 1980. 27 с.
5. Всеволодский-Гернгросс В. Н. Крестьянский танец // Крестьянское искусство СССР. Сборник секции крестьянского искусства Комитета со­цио­логического изучения искусств. Вып. II. Искусство Севера. Пинежско-Мезенская экспедиция. Л. : Academia, 1928. С. 235–248.
6. Всеволодский-Гернгросс В. Н. Крестьянский танец // Народный танец. Проблемы изучения. Сборник научных трудов / редкол.: А. А. Соколов-Каминский (сост. и отв. ред.), Л. М. Ивлева. СПб. : ВНИИИ, 1991. С. 149–159.
7. Голейзовский К. Я. Образы русской народной хореографии. М. : Искусство, 1964. 368 с.
8. Гусев В. Е. Эстетика фольклора. Л. : Наука, 1967. 319 с.
9. Канева Т. С. Хоровод игрище в Усть-Цилемской фольклорной традиции // Традиционная культура. 2001. № 1. С. 47–55.
10. Красовская В. М. Балет Ленинграда. Академический театр оперы и балета имени С. М. Кирова. Л. : Музгиз, 1961. 80 с.
11. Красовская В. М. Русский балетный театр от возникновения до середины ХIX века. М.—Л. : Искусство, 1958. 309 с.
12. Кукин А. Ф. Новый хореографический стиль в тра­диционном быту русской деревни // Плас­ти­че­ское воспитание актера в театральном вузе. Сборник научных трудов / ред. С. П. Кузнецов. Л., 1987. С. 91–109.
13. Кукин А. Ф., Лапин В. А. К проблеме русских хороводов // Народный танец. Проблемы изучения. Сборник научных трудов / редкол.: А. А. Соколов-Каминский (сост. и отв. ред.), Л. М. Ивлева. СПб. : ВНИИИ, 1991. С. 11–29.
14. Лисициан С. С. Запись движения (кинетография) / под ред. Р. В. Захарова. М.—Л. : Искусство, 1940. 428 с.
15. Мариничева Е. Степановская кадриль // Народное творчество. 1995. № 1. С. 20–21.
16. Мациевский И. В. Вклад А. А. Соколова в становление отечественной этнохореологии // Вестник Академии русского балета им. А. Я. Вагановой. 2018. № 1 (54). С. 108–113.
17. Мациевский И. В. Инструментальная музыка и тра­диционная хореографическая культура // Му­зыка и танец: вопросы взаимодействия. Мате­риалы Всероссийской научно-практической конференции (Майкоп, 12‒15 мая 2003) / отв. ред. А. Н. Соколова. Майкоп, 2004. С. 6–11.
18. Мациевский И. В. Народная инструментальная музыка как феномен культуры. Алматы : Дайк-Пресс, 2007. 520 с.
19. Мациевский И. В. О путях формирования художественного произведения в инструментальной музыке контактной коммуникации // Текст художественный: смысл и структура. Сборник научных статей. Материалы Международной научной конференции «Текст художественный: смысл и структура» (К 100-летию со дня рождения Ю. Г. Кона. Петрозаводская государственная консерватория имени А. К. Глазунова, 17–20 марта 2020 года) / ред. Е. Г. Окунева, И. В. Копосова, Н. П. Хилько. Петрозаводск, 2021. С. 126–141.
20. Мациевский И. В. О становлении комплексно-­апробационного метода в отечественной этнохореологии // Балет в музыкальном театре: история и современность. Тезисы Международной научной конференции (Москва, 21–25 ноября 2022 года) / ред. И. П. Сусидко, Н. В. Пилипенко. М. : РАМ имени Гнесиных, 2022. С. 151–153.
21. Милютин В. А. Фольклорный танец: сбор, запись, терминология. Чебоксары : 1998. 43 с.
22. Морозов Д. В. Традиционная народная хорео­гра­фия: проблемы образования и воплощения в современных народно-хоровых коллективах // Сбор­ник материалов Научно-практической конфе­ренции кафедры педагогики балета Инсти­тута славянской культуры «От фольклора до сценических видов танца». Вып. 1. М. : РГУ им. А. Н. Косыгина, 2019. С. 50–55.
23. Мухамбетова А. И. О программности казахской народной инструментальной музыки (к поста­новке вопроса) // Проблемы музыкального фольк­лора народов СССР. Статьи и материа­лы / сост. И. И. Земцовский. М. : Музыка, 1973. С. 314–327.
24. Народный танец. Проблемы изучения. Сборник научных трудов / редкол.: А. А. Соколов-­Ка­минский (сост. и отв. ред.), Л. М. Ивлева. СПб. : ВНИИИ, 1991. 234 с.
25. Николаева Л. Я. Жанровое разнообразие танцевального фольклора русских Омского Прииртышья и его специфика // Омский научный вестник. 2009. № 4 (79). С. 220–223.
26. Плющай Л. Символика чисел и геометрических фигур в традиционных танцах Карелии и русского населения Ленинградской области // Сравнительное искусствознание — ХХI век. Ч. 2 / ред.-сост. О. В. Колганова, отв. ред. И. В. Мациевский. СПб. : РИИИ, 2014–2015. С. 124–129.
27. Ришмави О. Х. Звуковой ландшафт Палестины // Музыка природы: звукоподражание в обряде и искусстве. Тезисы IV Научно-практической конференции к программе «Голос в культуре» / отв. ред. и сост. И. А. Чудинова, А. А. Тимошенко, М. А. Сень. СПб. : Астерион, 2011. С. 18–19.
28. Руднева А. В. Курские танки и карагоды. Таночные и карагодные песни и инструментальные танцевальные пьесы. М. : Советский композитор, 1975. 310 с.
29. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь / общ. ред. В. Шелохаев. М. : РОССПЭН, 1997. 742 с.
30. Соколов А. А. К вопросу о драматургии танцевального фольклора (Попытка конкретного анализа). Приложение I // И. В. Мациевский. Музыкальные инструменты и инструментальная музыка Южного Приладожья. Исследование. Антология нотных записей. СПб.—М.—Краснодар : Лань ; Планета музыки, 2023. С. 270–280.
31. Соколов А. А. Проблема изучения танцевального фольклора // Методы изучения фольклора. Сборник научных трудов. Л. : ЛГИТМиК, 1983. С. 126–138.
32. Соколов-Каминский А. А. Горизонты балета. СПб. : Шатон, 2007. 436 c.
33. Соколов-Каминский А. А. Русский балет и фольк­лор. Опыт исторической характеристики // Музыка и хореография современного балета. Сборник статей. Вып. 5. Л. : Музыка, 1987.
    С. 218–240.
34. Соколов-Каминский А. А. Советская балетная школа. М. : Знание, 1983. 54 с.
35. Соколов-Каминский А. А. Советский балет сегодня. М. : Знание, 1984. 112 с.
36. Стародубцева С. В. Русская хороводная тради­ция Камско-Вятского междуречья. Ижевск : УИИЯЛ УрО РАН, 2001. 421 с.
37. Фурман О. Ю. Проблема классификации хороводов и цепочных плясок в народной хореографии // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2011. № 9. С. 43–49.
38. Чирка Е. М. Комплексные аналитические множества. М. : Наука, 1985. 272 с.
39. Чудинова И. А. Об инструментализме сакральной хореографии в византийском богослужении // Вопросы инструментоведения. Сборник рефератов. Вып. 7. Материалы Седьмого международного инструментоведческого конгресса «Благодатовские чтения» (Санкт-Петербург, 22–24 ноября 2010 года) / сост. и отв. ред. В. А. Свободов. СПб. : РИИИ, 2010. С. 119–123.
40. Шилин А. И. Русский народный танец в ХХI веке: ситуация и перспективы // Песенный фольклор в начале ХХI века: вызовы и ответы. Материа­лы научно-практической конференции (Москва, 5 декабря 2013 года) / ред. Л. С. Зорилова, И. В. Ржепянская. М. : 2014. С. 97–106.
41. Шилин А. И. Этнохореография: от искусства к науке // Традиционная культура. 2011. № 3. С. 3–8.
42. Шинжина А. И. Алтайский героический эпос как историко-культурный источник реконструкции и современного развития национального хорео­графического искусства // Вестник Академии русского балета им. А. Я. Вагановой. 2013. № 2 (30). С. 195–206.
43. Шинжина А. И. Алтайский национальный театр танца «Алтам» как лаборатория практической реализации результатов научно-исследовательской работы по изучению традиционной культуры алтайцев // Культура и искусство. 2021. № 2. С. 65–79. DOI: 10.7256/2454-0625.2021.2.34621.
44. Шинжина А. И. Алтайский национальный театр танца «Алтам» как лаборатория сценической интерпретации фольклорного танца алтайцев // Традиционная культура: творчество, поведение, ритуал. Тезисы докладов и сообщений V Международного научного конгресса «Фольклор народов России и стран СНГ» (Санкт-Петербург, 12–16 ноября 2020 года) / ред.-сост. Е. И. Возжаева. СПб., 2020. С. 61.
45. Шинжина А. И. Алтайское героическое сказание и камлание шамана как источники изучения традиционной алтайской хореографии // Вестник Академии русского балета им. А. Я. Вагановой. 2007. № 1 (17). С. 55–66.
46. Шинжина А. И. Источник вдохновения... посвящается хореографу, учителю и наставнику Вере Алексеевне Тозыяковой. Горно-Алтайск : Горно-­Алтайская типография, 2008. 40 с.
47. Шинжина А. И. Опыт создания алтайского на­цио­­нального танца, посвященного культу огня, как пример практической реализации научно-­исследовательской работы по изучению религиозного мировоззрения в этнографии алтайцев // Мир науки, культуры, образования. 2009. № 5 (17). С. 84–87.
48. Шинжина А. И. Основы алтайского танца. Горно-­Алтайск : Юч-Сюмер-Белуха, 2004. 163 с.
49. Шинжина А. И. Петроглифы Горного Алтая как источник изучения кинетического компонента в традиционном искусстве народа // Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук : Материалы межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых с международным участием (25 декабря 2013 года) / науч. ред. В. К. Биче-оол. Челябинск : Уральская Академия, 2013. С. 144–147.
50. Шинжина А. И. Танцевальная культура алтайцев. Jанар-кожон и его трансформация в хореогра­фи­ческий жанр // Социально-культурная дея­тельность и народное художественное творчество: предмет исследования, профессия, обра­зо­вательная программа: [Материалы II Меж­­ре­гиональной научно-практической конференции (10–12 марта 2005 года)]. Томск : Научно-ме­тодический отдел Томского областного колледжа культуры и искусства, 2005. С. 200–204.
51. Шинжина А. И. Школа алтайского танца. Горно-­Алтайск : Колледж культуры и искусства Респуб­лики Алтай, 2006. 96 с.
52. Юнусова В. Н. Вопросы взаимодействия исследователя и аутентичного музыканта в искусстве макамата // Макамат в истории Исламской цивилизации: взаимосвязи и взаимодействия. М. : Сад­ра, 2021. С. 47–49.
53. Юнусова В. Н. Вселенная традиционного му­зыкаль­­ного инструмента (к становлению Санкт-Пе­тер­бургской школы музыкального востоко­ве­дения) // Вопросы инструментоведения. Вып. 10. Сборник статей и материалов IX и X Меж­ду­народных инструментоведческих конгрессов «Благодатовские чтения» (1–2 июня 2015 года, 5–7 декабря 2016 года) / отв. ред. И. В. Мациевский. СПб. : РИИИ, 2017. С. 30–34.
54. Юшманов В. И. Моделирование энергетики пев­ческого фонационного процесса как метод функциональной разработки певческого инструмента // V Пикалёвские чтения. Гуманизация и гуманитаризация образования. Тезисы докладов Межвузовской научно-практической конференции (Пикалёво, 18 марта 2003 года). В 2 ч. Часть 2 / редкол.: П. П. Горбенко, В. Л. Егоров, Т. С. Комиссарова и др. СПб. : Пикалёво, 2003. С. 95–98. (Серия: «Воспитание — Обучение — Здоровье»).
55. Юшманов В. И. Нейролингвистическое програм­мирование в информационном поле психической саморегуляции энергетики певческого фона­ци­онного процесса // Телекоммуникации, ма­те­ма­тика и информатика — исследования и ин­но­вации : Межвузовский сборник научных тру­дов. Вып. 7 / науч. ред.: Н. М. Матвеев, А. В. Ко­пыль­цов. СПб. : Изд-во Ленинградского гос. област­ного университета им. А. С. Пушкина, 2003.
    С. 216–220.
56. Юшманов В. И. Профессионализм как интег­раль­ное качество педагога сольного пения в систе­ме консерваторского образования XXI ве­ка // Образование в XXI веке. Материа­лы Всероссийской заочной научной конференции (30 апреля 2003 года). Вып. 4. / отв. ред. Э. Ю. Майкова. Тверь : Буквица, 2003. С. 135–137.
57. Laban R. von Principles of dance and movement notation with 114 basic movement graphs and their explanation. London : Macdonald & Evans, 1956. 56 p.