Поэтика интернета — это поэтика новой площади, нового площадного искусства, которое сильнее и одновременно сложнее, чем более привычное нам старое «элитарное» искусство. Мы живем в эпоху новой площади, хотим мы этого или нет.

Каждая страница в социальной сети, каждый пост, каждая выложенная фотография — это презентация эстетических взглядов пользователя, и, конечно, каждый пользователь является композитором своего трек-­листа.

Сегодня мы находимся в пространстве непрерывного эстетического высказывания, и это — всеобщее высказывание, высказывание всех и каждого.

Отсюда — смешение понятий профессионализма и дилетантизма: художественный жест сегодня может исходить не только от признанного в профессиональном сообществе композитора, но и от не имеющего слуха школьника (еще Сергей Курёхин считал, что неважно, умеешь ты играть или нет: и то и другое органично). Это касается не только музыки: теперь нет поэзии «плохой» и «хорошей», потому что любой — слабый, банальный, устаревший по языку и смыслам — текст можно заставить работать, например, прочитав его отстраненно или с постиронической нежностью.

Еще одно следствие — новый тип цитирования, порожденный средой соцсетей: share (поделиться) — самый легкий и естествен­ный жест пользователя. Сегодня процесс sharing’а, осу­щест­вляемый одним кликом, на чув­ственном или даже фи­зио­логическом уровне меня­­ет природу авторства, заставляя пользователя превращаться в бессознательного присваивателя чужого контента.

«Собственность — это кража» — девиз анархиста Пьера-Жозефа Прудона; кража — обратная сторона собственности, ее порождение. Нет собственности — нет и кражи: так крушение фигуры автора, переставшее переживаться как событие, привело к бессознательному эйфорическому цитированию всеми и всего.

Переход от постмодернизма к метамодернизму означает превращение фигуры вора в фигуру клептомана: вор крадет значимое, клептоман — незначительное; вор готовится к краже, и она для него является серьезным поступком; клептоман ворует неожиданно и незаметно для самого себя; кража для вора — акт воли, для клептомана — акт безволия; в психологическом смысле для вора кража неестественна, для клептомана — естественна и даже неизбежна.

Тотальный интернет эпохи метамодерна также отменяет и самоплагиат: как Insta­gram-блогер, так и художник теперь может — и должен! — повторяться, чтобы вообще существовать и быть замеченным. Тиражировать больше не зазорно, а традиционные для авторской эпохи упреки вроде «это вторично», «это уже было», «это мы уже видели» больше никого не могут ранить. Мы это уже видели? Отлично, хотим снова видеть и узнавать.

«Новая площадь» тотального интернета не означает конца музыки per se. Наоборот. На несколько веков позабыв о своей ритуальной, игровой и площадной природе, музыка сегодня возвращается к ней. Это потлач — праздник разбрасывания регалий, знаний и ценностей, и он полон эйфории.

Фото предоставлено Настасьей Хрущёвой