Впечатления от первого тура
Через девять дней 12 финалистов конкурса молодых музыковедов «Музыкальная академия» встретятся, чтобы посоревноваться в формате публичной конференции. А пока мы попросили членов отборочной комиссии рассказать какое впечатление на них произвели работы конкурсантов.
Доцент кафедры теории музыки Московской консерватории Григорий Лыжов:
«Из позитивных впечатлений от чтения конкурсных работ — достаточно высокая степень профессиональной оснащенности участников, глубина погружения в предмет исследования, свойственная многим работам, в том числе и оставшимся за пределами второго тура. Однако то же самое может иногда оборачиваться и «изнаночной» стороной — легче внешне соответствовать музыковедческому «канону», чем подчинить его себе, своим собственным живым музыкальным впечатлениям. Последние должны быть настолько сильными, чтобы все профессиональные «пазлы» — от формулировки темы и продумывания композиции текста до последних деталей оформления — сложились самым естественным и убедительным для читателя образом. Отрадно, что такие работы были».
Доктор искусствоведения, профессор и заведующий кафедрой теории музыки Воронежского государственного института искусств Евгений Трембовельский поделился своими размышлениями в формате письма:
«1-й тур конкурса оказался весьма результативным по многим показателям.
Даже если судить только по теперь уже рассекреченным данным об участниках, прошедших в финал, получается, что конкурс охватил огромные территории – буквально «от Москвы до самых до окраин», причем, как на Восток (до Красноярска), так и на Запад (до Парижа), как на Север (до Петрозаводска и Санкт-Петербурга), так и на Юг (до Одессы). Да и обширный центральный регион представляют, помимо Москвы, Воронеж и Казань.
Во-вторых, наибольшее число финалистов посвятили свои разработки проблемам современной культуры, будь то композиторские цифровые технологии, спектральная система, преисполненные скрытыми смыслами интертекстуальность и неоромантизм, индивидуализированные системы Владимира Тарнопольского, Леонида Десятникова и Юрия Каспарова, небывалое по замыслу и жанру «воображаемое интервью» с Десятниковым, воссоздающее его многоречивый портрет.
Некоторые работы не являются строго музыковедческими, поскольку их немалую «площадь» занимают смежные сферы – идет ли речь о так называемой адаптивной музыке в видеоиграх или о работе с образцами классической эпохи в особом киножанре «Каммершпиле» Вернера Херцога. Но это нормальное явление, если признать, что музыковедение, как и сама музыка, давно и небезуспешно взаимодействует с науками смежными и несмежными, гуманитарными и точными, расширяя свою собственную сферу и формируя новые методологии и представления о ней.
Еще одно направление работ финалистов – медиевистика. Внимание к которой, слава Богу, не спадает после взрывного интереса музыковедов и композиторов в начале 90-х к ранее закрытой теме. Кроме того, как выяснилось, молодые ученые сумели сказать новое слово даже и при изучении, казалось бы, насквозь исхоженных «Песен об умерших детях» Малера, впервые представив детализированный разбор композиторских модификаций стихов Рюккерта, а также фуг из скрипичных сонат Баха, потактовый разбор которых при включении параллелей с другими сочинениями самого Баха, Телемана и Регера, как оказалось, оставался белым пятном музыковедения.
Двенадцать финалистов, лимит которых был установлен условиями конкурса изначально, составляют примерно одну шестую часть от общего числа участников. И надо сказать, что среди оставшихся за бортом «корабля удачников» есть и те, кто тоже представил вполне достойные и содержательные исследования – например, «Лолиты» Щедрина в ее отечественных и зарубежных режиссерских прочтениях, жанровой специфики монооперы Слонимского «Смерть поэта», ульмановских «Песен о любви и смерти корнета Кристофора Рильке. К ним примыкают работы о трехвековой, вплоть до середины XVIII века, истории обработок хорала «Christ Lad in Todes – banden» на основе постижения философско-этического фундамента Барокко, о респонсорах Tenebrae Джезуальдо, о близкой Вагнеру эстетике Поля Дюка в части его музыки и литературных трудов о музыкальной драме, об эволюции музыкального театра в 60-70 годы ХХ столетия в ходе противоположений оперы и антиоперы вплоть до Лигети, придумавшего еще и термин «анти-антиопера».
Регламент моего отклика не позволяет назвать и некоторые другие работы, вполне достойные, хотя и не дотянувшие до проходного во второй тур балла. Не могу, однако, ограничиться только сказанным, не упомянув о статьях совсем иного качества, в том числе элементарно невычитанных и небрежно оформленных. Из-за этого работа отборочной комиссии 1-го тура заключалась не только в определении лучших из числа хороших работ, составляющих подавляющее большинство, а и в том, чтобы отчленить от них те, что не дотягивают даже до среднего уровня. Невольно вспоминается известная притча, содержащаяся в Евангелиии от Матфея, о добром семени и о плевелах-сорняках, которые взошли на поле вместе с зернами, а после жатвы были отделены и сожжены.
В сказанном, впрочем, отразился еще один позитивный результат 1-го тура конкурса. Ведь он, ко всему прочему, отразил целостную картину нашей музыковедческой (и не только) науки, которая включает как блестящие труды, масштабные концепции и истинные открытия, так и весьма посредственные, в лучшем случае относящиеся к роду научных компиляций. В худшем же – обнаруживающие неуемное стремление авторов представить себя первооткрывателями новых материков, не имея достаточных на то оснований. Это происходит (и некоторые поступившие работы могли бы здесь служить иллюстрациями), в первую очередь, от неосведомленности, незнания литературы по теме, а, с другой стороны, от избыточной информации, черпаемой из подчас засоренных плевелами компьютерных источников, в которых незадачливый пользователь не всегда сумеет отчленить действительно необходимую информацию от вредоносных сорняков.
В заключение пожелаю победителям 1-го тура радостных встреч с соперниками в ходе 2-го тура и успешной демонстрации своих лучших возможностей и достижений».
