Как правило, хорошие люди уходят из жизни в канун очередной круглой даты.

95-летие Юрия Семёновича Корева, скончавшегося 3 января 2024 года, музыкальная общественность успела отметить минувшим летом. Что можно прибавить сегодня к обстоятельным интервью, теплым воспоминаниям, метким характеристикам творческих и нравственных качеств этого действительно замечательного человека, наделенного, по справедливому определению Ю. М. Буцко, «незаурядной совестливостью» — в сочетании с широчайшей эрудицией, тонким му­зыкаль­ным чутьем и безупречным литературным вкусом?

С журналом «Советская музыка / Му­зыкаль­ная академия» и его главным редактором нераз­рывно связаны два десятилетия моей жизни. Первые публикации открыли для меня новые исследовательские горизонты, а кипу­чая жизнь редакции, всегда заполненной инте­ресными людьми и нетривиальными идея­ми, казалась заветным по­лем профессио­наль­ной деятельности.

Илл. 1. Юрий Корев, 1987 год
Fig. 1. Yury Korev, 1987
Фото: Музыкальная академия

По стечению обстоятельств мне приш­лось поступать на работу в журнал дважды. В первый раз мое заявление было отклонено в решающий момент в связи с внезапным ужесточением требований к новым сотрудникам (после эмиграции Соломона Волкова и двух других редакторов). Полтора года спустя меня зачислили на место ушедшей в декретный отпуск М. П. Рахмановой — с увольнением через каждые два месяца, чтобы я не могла претендовать на постоянную работу. К моменту истечения драконовского (не по вине редакции!) испытательного срока я оказалась в том же положении, что ранее М. П. Рахманова, и с трепетом ждала решающего разговора с главным редактором. Реакция Юрия Семёновича меня поразила: «Так это же великое счастье, — сказал он, — я Вас от души поздравляю!» — И зачислил в штат.

Когда моему сыну исполнилось лет пять-шесть, у него возникло непреодолимое желание говорить по телефону со всеми, кто мне звонил. Как правило, собеседники воспринимали мое предложение уклончиво. И только Юрий Семёнович всегда находил время и тему для разговора, доставлявшего радость ребенку.

Он удивительно тактично, почти незаметно для собеседника умел указать на ошибочное или предвзятое суждение. Не помню, по какому случаю, он остудил мой пыл евангельской заповедью: «Не судите, да не су­димы будете». А обращаясь с какой-либо просьбой, порой цитировал строки из «Ките­жа»: «Отрок малый, — ты моложе всех…» Отказать было невозможно.

На протяжении всей своей жизни Юрий Семёнович сохранял личную гражданскую позицию, не допускавшую резких бросков влево-вправо в зависимости от меняющихся обстоятельств. Вечером 3 октября 1993 года он оказался в числе москвичей, откликнувшихся на призыв Егора Гайдара собраться у здания мэрии. Тогда растерянное лицо и подчеркнуто монотонная речь первого зам­преда правительства, вознамерившегося укрыться от бурь за широкими спинами простых москвичей, лично на меня произвела скорее расхолаживающее впечатление. Но Юрий Семёнович как человек неизмеримо более опытный и дальновидный вышел на площадь не ради Гайдара и Ельцина — ради будущего России. Мы узнали об этом post factum: главный редактор, как обычно, первым принял вызов времени, оставив каждому из нас право на собственный выбор.

Илл. 2. Юрий Корев на открытии пленума Союза композиторов
Fig. 2. Yuri Korev at the opening of the plenum of the Union of Soviet Composers
Фото: Музыкальная академия

Светлая память о человеке складывается из множества мелких, как будто незначительных штрихов. Можно было бы добавить еще многое. И совместные поездки в командировки, где царила уютная, почти семейная атмосфера. И неизменную поддержку любого сотрудника при возникновении конфликтных ситуаций с объектами нашей критики. И само­от­верженную борьбу с неуклонно ухуд­шавшимся зрением. И трогательную за­боту о хранившемся в редакции тираже моей книги — уже после моего ухода из «Му­зыкаль­ной академии» и переезда журнала в но­вое помещение.

Наконец, сожаление об упущенной возможности сказать слова любви и признательности при жизни ныне ушедшего…